Виктор Песиголовец - Лицо порока. Роман-истерика

– Но это похоже на прощание, – заметила секретарша, потупив глаза.

– Это похоже на то, что ты мне очень нравишься, – я забавлялся ее растерянностью. – А ты разве не хочешь меня поцеловать? Хотя бы в щечку.

– С чего бы мне хотеть? – неуверенно хмыкнула она.

Я поудобнее уселся на столе и, закинув ногу за ногу, простецки улыбнулся:

– А что, меня можно и не хотеть поцеловать? – куражился я.

– Ну, ты прямо неотразимым себя считаешь, – заулыбалась Маша и себе.

Я положил ей руку на плечо, заглянул в наивные глазки:

– Не считаю, конечно. Но думаю, что все женщины просто обязаны меня целовать. Потому, что я им самый преданный и верный друг. В каждой всегда нахожу что-то хорошее и не боюсь о нем говорить. У меня в запасе полно ласковых слов для дам. И целую я их, между прочим, с большим удовольствием. Без усилий, без фальши. От души целую! И мне без разницы, блондинка это или брюнетка, худенькая или полненькая, молоденькая или не очень, добропорядочная или не так что б сильно…

Маша, закусив губу, с интересом слушала.

– А что хорошего ты скажешь мне?

Я ничего не стал говорить. Просто наклонился и крепко ее поцеловал. Поднять голову она мне не дала, обхватила руками за шею и прижалась губами так, что я чуть не задохнулся. Потом вдруг резко отпустила, вспорхнула с кресла и, круто повернувшись, встала ко мне спиной. Я с наслаждением провел рукой по ее стройной спинке, покатым плечам, тонкой лебяжьей шейке, погладил стыдливо склоненную головку.

– А я тебе наврала о муже! – почти выкрикнула секретарша решительно. – Нет его у меня. Был когда-то, давно… Два было… А что ты мне наврал о себе?

– Я? Ничего. Зачем мне врать? – ее поведение меня забавляло все больше. А вот новость об отсутствии мужа взволновала и обрадовала. Интересно, с чего бы это вдруг?

– Но ты ведь своими поступками даешь мне повод думать… Ты все время провоцируешь меня…

– Машенька! – я поднялся, взял ее за плечи и прижался грудью к изящной спине. – Ты, наверно, хочешь спросить, нравишься ли ты мне по-настоящему? Верно?

Она не ответила. Стояла, прильнув ко мне, и едва дышала. Тогда я склонился к ее ушку и с жаром зашептал:

– Ты мне очень нравишься! И я хочу тебя! Думаю, нет ничего противоестественного в том, что мужчина хочет красивую женщину. Или ты придерживаешься другого мнения?

– Но ты ведь женат! – мягко, но с легкой укоризной в голосе напомнила секретарша.

Я вздохнул:

– Да, это так. Более того, скажу тебе честно, я никогда не брошу свою жену. У каждого свои принципы…

– Ты очень сильно любишь свою жену, да? – чуть слышно спросила Маша.

– Если тебя интересует вопрос: найдется ли в моем сердце уголок для еще одной женщины, то я отвечу положительно. Если, конечно, эта женщина – ты! – я выдал эту тираду с пафосом, хотя старался говорить ровно.

Секретарша повернулась ко мне лицом. Ее грудь высоко и часто вздымалась. Видно, она пробежала в своих мыслях солидную дистанцию, пока я говорил.

– Хочешь стать моей постоянной женщиной? – я проникновенно посмотрел ей в глаза, крепко прижимая к груди. – Лично мне этого очень хочется…

– И ты будешь меня любить? – губы Маши касались моего подбородка.

– Буду! Обязательно буду! – пылко заверил я. И это было правдой, чувство уже начинало расцветать в моей душе.

– Ты говоришь серьезно? – взволнованно поинтересовалась секретарша. Ее дыхание было прерывистым и горячим.

– Абсолютно! А вот тебе, девочка, стоит хорошо подумать, так ли уж я тебе нужен, – отеческим тоном посоветовал я. – Дело все-таки не шуточное – связать судьбу с женатым мужиком.

Маша уткнулась головой мне в плечо и тихо произнесла:

– Я очень влюбчива, раньше так часто влюблялась… Но сейчас это чувство просто переполняет меня. Такого никогда не было…

– Ты его надлежащим образом взвесь, это чувство, – я нежно поглаживал волосики у нее на виске. – А пока… Один поцелуй!

Крепко обхватив Машу руками за талию, я впился губами в вырез ее кофточки. Затем, бережно освободив грудь из плена одежд, жадно захватил ртом бледно-розовый сосок. Секретарша с жаром целовала мою голову. Ритм ее дыхания опять нарушился.

Оторвался я с трудом и не сразу. Грудь этой милой женщины оказалась слаще меда. Только усилием воли я заставил себя отпустить ее и отойти назад.

– До свидания, солнышко! – я ласково улыбнулся и, поправив на ее груди кофточку, пошел к выходу.

– До завтра, Ванечка! – в голосе секретарши отчетливо слышались нотки радости. – До свидания, мой любимый!

Борясь с острым желанием вернуться, я вышел на улицу. С неба сыпались редкие пушинки. Воздух казался хмельным, источая слабый аромат анисовой водки.

– Сказано же мудрыми людьми: на работе не воруй и ни с кем не заводи шашни! – с укором сказал я себе, поднимая воротник куртки. – Не придется ли жалеть?

Вечером я решил на пару часов заехать к Насте. От редакции к ней добираться не очень далеко: нужно перейти проспект Ленина и у областной научной библиотеки имени Горького сесть на любой автобус, который идет в Шевченковский район города. Пятая остановка – «улица Иванова». Вот там, в одном из домов и находится гостеприимная квартирка Насти. Дома она появляется или в шестнадцать, или в двадцать часов. Рабочий график такой. Если что, Настеньку можно и подождать, ключи от ее жилища у меня, естественно, есть.

С пакетом провизии и букетом алых роз я заявился к ней как раз вовремя – она только пришла с работы.

Улыбаясь друг другу, мы принялись выкладывать продукты на кухонный стол. Настя – из своей вместительной сумки, я – из своего пакета. Розы она сразу засунула в вазу и отнесла в спальню на тумбочку. Любит заниматься любовью при цветах.

– Ты очень нерачительный, – сделала мне замечание Настя, возвратившись на кухню. – Такие розы зимой стоят целое состояние.

– Но это же для тебя! – парировал я.

– Неужели ты действительно меня любишь? – спросила она, стараясь придать голосу будничность.

– А ты сомневаешься? – ответил я вопросом на вопрос.

Настя вздохнула, посмотрела на меня долгим серьезным взглядом и призналась:

– Боюсь тебя потерять. Кроме тебя, непутевого, у меня ведь никого нет. Матери я не нужна, она равнодушна ко мне с детства. Подруги… Подруги это не то.

Я обнял ее за плечи и прижал к себе. Что-то в тоне Насти меня обеспокоило.

– Не бойся, мы не потеряем друг друга, – эти слова прозвучали твердо, как я и хотел.

Потом мы уселись за стол. Я опустился на стул, Настя – ко мне на колени. Пока она резала ветчину и сыр, я откупорил бутылку и налил себе водки. Время от времени Настя поворачивалась и целовала меня то в нос, то в щеку, то в губы. А я одной рукой обнимал

ее талию, другой – талию рюмки.