Юлия Марцинкевич - Вертикаль миров

– Ты вообще за меня не беспокоишься? Ты не был там, ты не видел как там ужасно, как там тяжело! Неужели, тебе всё равно? – я вскипела так, что пара ледяных рук Хландо пришлись бы очень кстати.

Мелкой дрожью загремели входные ворота. Это значит, что мама с сестрой пришли с рынка. Люблю, когда кто-то приходит с рынка, верная примета, что скоро будет вкусно.

– Рита, я беспокоюсь за тебя, но также знаю, что ты сильнее, чем думаешь. Я с детства вкладывал в тебя знания, которые помогут тебе в сложных ситуациях. Они откроются, когда придёт время.

– Знаешь, а меня ведь никто не защищал. А я и не хотела. Мне было страшно, что тот, кто пойдёт меня защищать, пострадает. Мне всегда страшно. За всех. И за себя.

Мама с Настей зашли в дом.

– О, вы уже чаи гоняете? – мама поставила пакеты на пол.

– Ага, присоединяйся, – сказала я.

Она присела к нам за стол, я налила ей чай. Мама взяла чашку дрожащими руками.

– Что-то случилось?

– Да, так, дядя пропал…

– А что тут необычного? Как всегда, под забором где-то спит.

– Его уже третий день нет. И собутыльники его спрашивали о том, где он. Что-то волнуюсь.

Настя вышла из комнаты, завязывая на ходу халат. Подошла к умывальнику, чтобы помыть руки.

– Он странный какой-то был последнее время. Молчаливый, не шутил почти. Не настолько странный, чтобы приходить трезвым и не называть кота Кошмаром, но всё же.

– Может, он… – мама указала пальцем вниз, – … там?

– Вдруг, он влюбился? Или преисполнился искренней благодарностью за бутылку водки, которую ему дали за чей-то перекопанный огород? И уже разгуливает по Благому? – Настя вытерла руки полотенцем и села за стол.

– Напомню, что перед перемещением в Благой во всех сферах подъём, любовь и благодарность лишь дают рывок вверх, – уточнил дедушка.

– А и правда, как понять, что человек Внизу, а не пропал в дебрях нашего Нейтрала? – спросила я.

– А никак.

– Ри, может, ты посмотришь? – спросила Настя.

– Я? Ну, не знаю…

– Каким бы он ни был, он наш дядя, нужно его найти!

– Может, ты и права. Просто я не знаю, что дальше. Из Нижнего ему нет обратного пути.

– Ты трусиха, вот что.

– Ну, конечно, все вокруг молодцы, одна Рита такое себе явление. Прекрасно!

Я встала из-за стола и вышла на улицу, громко хлопнув дверью. В груди всё сжалось, воздуха не хватало, в горле ком. Подошла к громоотводу и начала карабкаться вверх на крышу. Меня окликнула соседка, но я не придумала ничего умнее, чем показать ей средний палец. Все вокруг знают, что для меня лучше и в чём я не права.

На крыше всё было как всегда: ржавчина, смола и прекрасный вид на утопающие в зелени дома и фонарные столбы. Мой дом стоит на берегу реки. На берегу несколько сотен лет назад высохшей реки. Поэтому здесь особенно высоко и особенно красиво наблюдать за миром. Я часто поднималась сюда, чтобы побыть наедине с небом и успокоиться.

Накатывал сон. Глаза закрывались сами собой. Я сладко зевнула и свернулась клубочком на тёплом листе ржавого металла.

Кто-то толкнул меня в бок. Открыла глаза. Сморщенная, серая, в лохмотьях, на меня смотрела старушка.

– Ты помешаешь поезду.

– Что?

– Ты помешаешь поезду.

– Какому..? Что..? Какому поезду? Вы кто? Где я?

Старушка молча покачивала головой. Я посмотрела на свои руки. Они были в ржавчине.

– Да уйди ты уже с рельсов, юродивая! – она замахнулась палкой.

Я вдруг ощутила, что мне в спину упираются рельсы. Попыталась подскочить, но всё, что мне удалось – это перевернуться на бок и скатиться вниз по небольшому склону.

Земля задрожала. В облаке чёрной пыли с рёвом пронёсся поезд. Старушка исчезла.

Судя по антуражу, я в Нижнем. Вариант «А»: плакать, нервничать, сокрушаться по поводу несправедливости судьбы и бремени человеческого существования, попутно вспоминая запах абрикос. Вариант «Б»: вытереть пыль с лица и отправится на поиски более ли менее адекватного человека, который поможет мне понять что здесь к чему и, как следствие, разыскать дядю. Вспоминать запах абрикос.

Если бы я смотрела фильм со мной, то ожидала бы от героини вариант «б», более взрослый и мудрый. Но, чур, право вволю наплакаться я себе оставлю, просто использую его попозже. Как некоторые оставляют сертификат в спа до более подходящего времени.

Поднялась с земли. Признаюсь, поднять своё тело не так просто, здесь оно кажется особенно тяжёлым. Примерно как в дождливый понедельник. Осенью. После каникул. Только ещё тяжелее.

Трава под ногами гнулась и хрустела, как дешевый пластик, из которого в моём детстве делали заводные игрушки для ванной.

Для пущей драмы и мрачного настроения архитекторы этого мира напустили тумана, чтобы совсем жизнь хорошей не казалась.

Шла наощупь. Видимость – в пределах пары вытянутых рук. Впрочем, своё будущее я видела тоже примерно так же: смутно и на пару дней вперёд.

Зубы невольно выстукивали марш холодного дня. «Вернусь в Нейтрал – запишу ноты и оформлю авторское право» – думала я. Цвет пальцев из красного превращался в модный в этом сезоне синий, что в данный момент вообще не преимущество. Стоп. Я начала думать как дедушка: всюду художественные образы. Значило ли это, что я стареющий поэт? Утешила себя тем, что это беспокойный ум ищет занятие, лишь бы не дать телу замерзнуть и впасть в отчаяние.

Я увидела небольшое здание, похожее на кафе. Вернее, похоже, что когда-то тут было кафе. Подозрительное место. Зашла внутрь. Холод без моего вмешательства переборол страх. Люблю определённость.

В помещении пусто. На барной стойке лежал кусок ржаного хлеба и чеснок на блюдце. Решила полакомиться угощением и, взяв блюдце, присела на когда-то красный и тогда же обитый кожей диван.

Послышался механический скрежет. Я перестала жевать чёрствый кусок хлеба, натёртый чесноком.

– Ты что такое? – металлическим голосом отчеканила женщина, въехавшая в комнату в инвалидной коляске. К ручке была привязана щетка для мытья пола.

– Я… погреться зашла.

– Ужас. Почему так легко одета?

– Ну, лето, – промямлила я и тут же сообразила, что нынешнюю погоду здесь вряд ли можно назвать летом.

Она недовольно пожевала воздух.

– Что ищешь здесь?

– Дядю.

– Странно, я же сняла вывеску «Ареал обитания дядь».

– Юмор? Как неожиданно для этого места.

– Не понимаю, о чем ты, но мне и не сильно интересно. Проваливай.

По затылку прошёл холодок.

– Послушайте, мне некуда идти, правда. Могу ли я остаться здесь? Может, вам помощь какая нужна?

Она внимательно посмотрела на меня. Её тусклые зелёные глаза прожигали меня сквозь толстое стекло линз очков.

– Мне полы трудно мыть, – она указала на щётку, волочившуюся за колесом, – И вообще убираться. Платить за это я не буду. Можешь жить здесь и немного есть.