Дайрен Хилдог - Память веков

«Заблудился! Куда идти дальше? Откуда я вышел на эту поляну?»

Отчаяние затмило разум. Он обхватил голову руками и чуть слышно простонал. Это конец! Он навсегда останется здесь.

«Нет! – проснувшийся внутренний голос оценил сложившуюся ситуацию – Ты так просто не сдашься!» – он не стал злорадствовать по поводу «я же предупреждал».

Усилием воли человек заставил себя выкинуть из головы панику.

«Лес не бесконечен. С горы он выглядел не таким уж и большим. А за ним – жизнь. Нужно только не сидеть на месте, а идти. Набраться сил и идти».

Человек достал из мешка остатки провизии и довольно скоро уничтожил их. Сделал пару глотков вина. Бодрость и дух вернулись к нему.

– А теперь посмотрим, кто кого! – он взял в руки меч и, угрожающе прочертив им в воздухе несколько зигзагов, обрушил клинок на преграждавшие путь вьюны. Те нехотя расползлись по сторонам, давая возможность протиснуться. Человек зло улыбнулся и стал ожесточённо прорубаться сквозь чащу. Идти стало легче. Лес сдался силе.

С очередным ударом меча, в образовавшуюся прореху ударил мощный поток ослепляющего солнечного света. Человек зажмурился от неожиданности. Опустил голову, закрылся руками. Постоял так несколько секунд и открыл глаза. Солнце уже не ослепляло, позволило выглянуть из леса. Не заметив никого поблизости, человек перешагнул вьюн и полной грудью вдохнул свежесть лугового воздуха. Резкий запах цветов и трав заполнил лёгкие, дурманя сознание. Хотелось смеяться, кричать от неописуемого счастья. Ноги подкосились, человек упал на колени. Его взгляд полетел ввысь, к облакам.

Сознание путается, рисует невероятные картины. Они меняются с головокружительной быстротой. Человек не успевает следить за ними. Люди, события, пейзажи, образы. Всё вокруг кружится, ускоряясь. Быстрее, быстрее, быстрее. Человек теряется в пространстве, в себе. В ушах зашумело. Непонятно где верх, где низ. Земля плывёт под ним. Глаза закрываются. Тьма.

Звуки мира проникли в сознание сквозь равномерный гул в ушах. Он ощутил, что лежит на земле. Неуверенно открыл глаза. Солнце на безоблачном небе висит над самыми горами, своим краем задевая их. Вечер. Ощупал себя. Руки, ноги, тело. Кажется, всё цело. Сел. Осмотрелся. Справа на холме, буквально в нескольких сотнях ярдов, стоит деревня. К ней вдоль леса ведёт узкая тропинка, утопающая в высокой траве. Запах трав уже не сводит с ума, можно рассуждать здраво. Лес позади. Нужно решать, куда идти дальше: в деревню или обойти её стороной и направляться сразу в город.

«Человек страшнее любого самого лютого зверя, – откуда-то из глубин всплыло утверждение. – Особенно он опасен, когда находится в стае».

«Как бы опасно это не было, – ответил он сам себе, – человек не может жить в одиночестве, он всегда ищет себе компанию. Деревня близко. Люди в деревне добрее, чем в городе… Откуда я это знаю? Не важно… Пойду в деревню. Нужно только решить, что брать с собой. Вооружённый человек вызовет больше подозрений, но и беззащитным идти не хочется».

Внутренний голос промолчал. Человек выложил из мешка всё, что там оставалось. Разглядел свои пожитки. Меч, арбалет, ножи. Вернул их в мешок.

«Спрячу здесь. При первой же возможности заберу».

Человек выкопал в земле яму и положил в неё мешок. Подумал немного, вздохнул, и отправил вслед кожаную куртку. Куртка выглядит слишком богато, а он решил предстать перед жителями деревни пилигримом, бредущим по миру.

«Бреду по миру в поисках своей памяти, – грустно подумал человек. – Не такая уж это и ложь».

Один нож он оставил, спрятал его за голенищем сапога. После этого засыпал яму землёй, накрыл срезанным дëрном и осмотрел тайник. Остался доволен. Теперь можно идти. Подобрал длинную толстую палку и побрёл, опираясь на неё, прихрамывая, приглядываясь к деревне.

Деревня небольшая, по всей видимости, небогатая. Вокруг небольшой площади раскидан десяток убогих, скособоченных хижин, никогда не знавших ремонта. На их фоне, отдельно стоящий, срубленный недавно дом, кажется дворцом. Резное крыльцо, светлые бревенчатые стены, красная черепица на крыше. Вероятно, он принадлежит местному старосте. Ближе к реке стоят три длинных здания, невысоких, обнесённых оградой. Рядом пасутся лошади, коровы, овцы. Нет никакого сомнения в том, чем занимаются жители. Но почему фермеры поселились так далеко от города?

Подойдя к деревне, человек понял почему, едва не задохнувшись от невыносимого смрада, повисшего в воздухе. Запах крови, испражнений, падали выворачивает наизнанку.

«Не фермеры, кожевники».

Догадка подтверждалась выставленными на берегу огромными колодами, котлами, дубовыми кадками. На многочисленных козлах, установленных там же, сушатся расправленные кожи. Некоторые из них уже окрашены.

«Кожевников выселяют из города из-за запаха и антисанитарии, – усмехнулся человек. – Не любят горожане кожевников, но жить без них не могут. Это никогда не изменится».

Человек плотнее закутался в плащ, оставляя открытыми только глаза, но вонь проникает и сквозь ткань. От неё не укрыться. На деревенской площади, совершенно не обращая внимания на едкий запах, резвятся дети. Всю свою жизнь они провели рядом с этим смрадом и уже просто не замечают его. Он неотъемлемая часть их существования.

– Стой, где стоишь! – крик, неожиданно раздавшийся сзади, заставил вздрогнуть. – Подымь, как говорится, руки кверхь.

Человек замер, медленно поднял руки, так же медленно повернулся в направлении голоса. Увидел двоих. Один, невысокий, полный, с исчерченным оспинами лицом, стоит в паре ярдов. В руках он держит топор на длинном топорище, угрожающе поигрывая им в ожидании реакции чужака. Второй, тоже низкий, но, в отличие от первого худой, как щепка, со злым лицом, стоит чуть подальше. Натянутый лук, направленный в грудь, закрытый левый глаз и высунутый язык, говорят о серьёзности намерений его владельца.

– Не люблю, когда мне угрожают оружием, – не спеша сказал человек, оценивая ситуацию.

Ситуация паршивая. При малейшем сопротивлении стрела сорвётся с тетивы. Не увернуться. Промахнуться с такого расстояния сложно. Толстяк, конечно, обращаться с топором не умеет, но это не важно. Воевать, в любом случае, не стоит. Он пришёл сюда за помощью, а не драться.

– Без разговоров мне тут, – взвизгнул первый. Топор в его руках дрожит. – Палку брось!

Человек послушно откинул посох в сторону.

– А теперь иди, – первый ткнул топором в сторону деревни.

Второй, всё так же молча, натягивает тетиву лука, целясь в грудь.

– Так стоять или идти? – криво усмехнулся человек, не удержался, глядя на нервного толстяка.

– Поскалься мне ещё тут, – от волнения, первый стал беспорядочно размахивать оружием. – Иди, говорю! Туды! – снова ткнул топором в сторону деревни.