Лариса Чистова - Среди огнистых камней

– Что ты об этом думаешь? Мои слова, они огорчили тебя?

– Нет, что ты, наоборот. Ты такой,– я запнулась, подбирая правильное слово,– молодец, – выдохнула я, и сдержанно улыбнулась.

– А можно узнать, где ты учишься?

– А разве ты не знаешь? Я думала, что Карина тебе сказала, ведь мы учимся вместе.

– Ты учишься в медицинском колледже? – поразился он.

– Да, перешла на третий курс. Сестринское дело.

– Хм, мы с тобой коллеги.

Мы стояли рядом с фонтаном, и ветер осыпал нас бисером из мелких брызг. В прохладной воде копошились дети, подставляя то руки, то ноги струям воды. Здесь было свежо, и наши волосы сверкали мелкими капельками в лучах солнца. Глаза Егора сияли синим бархатом, отражая хорошее настроение. Он задумчиво повернулся ко мне:

– Ты знаешь, я получил облегчение после нашего разговора. Не все так хорошо воспринимают мой выбор. Отца это покоробило, тетя Люда стесняется меня, Карина в недоумении…

– А Ванька ржал,– продолжила я, представляя Ванькино лицо.

– Да, так и было. Кроме моей мамы, ты единственная, кто проявил понимание. Не знаю, в чем тут дело, ведь много же работает врачей мужчин в такой сфере и никого это не шокирует.

По-моему его привлекло обескуражено-смешливое выражение моего лица.

– Что?

– Ты не понимаешь?

Мой взгляд утонул в удивленно-невинных глазах. Он пожал плечами, давая понять, что не понимает.

– С твоей внешностью впору в фильмах сниматься, а не быть гинекологом. Что придется думать бедным женщинам, когда они попадут к тебе на прием? Они будут пялиться тебе в глаза и не смогут вспомнить, зачем они здесь.

– Ты меня тоже так воспринимаешь? – неожиданно спросил он.

Я сообразила, что проговорилась и пошла на попятную:

– Я же не на приеме у врача.

– Нет, скажи, ты считаешь, что моя внешность будет смущать пациентов?

– Конечно. Знаешь ли,– съязвила я,– женщины они ведь такие, смотрят на то, что блестит.

Мой взгляд невольно задержался на нем, он и, правда, весь блестел – разлохмаченные ветром светлые прядки волос сияли от влаги, синие глаза лучились, ровные зубы блеснули в усмешке. «Блестящий»,– подумала я, а вслух сказала:

– Может, пройдемся? Просохнем немного,– предложила я, так как футболка сбоку уже вымокла от брызг.

Мы покинули фонтан, и неторопливо пошли по аллее к площади. Парень с красивой девушкой приближались к нам навстречу. Молодой человек нежно обвил ее талию, а она придерживала своей рукой его обнимающую руку. Влюбленные многозначительно улыбнулись друг другу и их губы встретились, как раз проходя рядом с нами. Они выглядели такими счастливыми.

Словно, прочитав мои мысли, рука Егора потянулась ко мне, наши пальцы переплелись. Я затихла. От его руки по моему телу ощутимо пробежали волны тепла и слабости, и остановились в животе. Мои ноги ослабели, повелевая присесть немедленно, и сердце заколотилось, перехватывая дыхание. Всего одно прикосновение, и какая реакция! Что со мной? Разве так проявляется влюбленность? Проверяя свою догадку, я потихоньку из-под ресниц взглянула на Егора, но встретилась с его голодным взглядом. Синие глаза полыхали неведомым мне желанием. Моя голова мгновенно закружилась, рука парня выскользнула из моей. Ватные ноги понесли меня к скамейке, и я опустилась на нее, стараясь незаметно вдохнуть ртом больше воздуха, чтоб восстановить дыхание и усмирить свое сердце. Он присел рядом, невозмутимо заглядывая в мои глаза.

– Тебе плохо? – участливо прозвучал чуть вкрадчивый голос.

– Нет, ничего,– едва пробормотала я.– Что-то голова закружилась,– изо всех сил мне хотелось скрыть свою реакцию.

– Здесь много солнца. Хочешь я куплю тебе мороженое или попить что-нибудь?

– Давай,– вяло согласилась я.

У меня возникла острая потребность освежить свою голову от нахлынувших чувств. Мой разум нуждался в уединении, слишком сильные переживания пробудил во мне Егор. Все случилось так неожиданно и непонятно, что я пребывала в некоем шоке.

Пока он направлялся к торговой палатке с другой стороны фонтана, у меня было время успокоиться и подумать. Что со мной не так? Почему я так бурно реагирую? Сейчас, когда Егор отошел от меня, я чувствовала себя спокойно. Но, вспомнив его жадный взгляд, я опять взволновалась. Что это было? Возможно, он обладает каким-то личным магнетизмом, особой гипнотической харизмой? Любопытно, реагирует кто-нибудь еще также неадекватно, как и я, на его прикосновение или взгляд? Может, это только я такая? Чтобы скрыть свои растерянные глаза, я надела солнечные очки. Егор подошел и протянул мне мороженое и несколько напитков на выбор. Я схватила баночку колы, он взял себе минеральную воду. Еще у него был квас, который он поставил на скамейку, рядом со мной. Егор бросил на меня участливый взгляд, и обеспокоенно спросил:

– Тебе лучше?

– Спасибо, теперь все хорошо,– я сосредоточилась на поедании мороженого.

– Хочешь, уйдем отсюда в кафе или куда скажешь,– его сапфировые глаза оставались невозмутимо спокойными.

– Если мы перейдем через площадь, то можем сходить в пиццерию,– предложила я, доев мороженое.

– Отлично, пойдем,– он встал и снова протянул мне руку.

Я жалобно взглянула на него, опасаясь повторной бурной реакции, но Егор был спокоен и даже не улыбнулся. Радовало то, что он не заметил моих опасений. Когда ничего не произошло от соприкосновения наших рук, я расслабилась. Мы пошли, снова держась за руки к площади. Запотевшая бутылка с квасом осталась лежать на скамейке.

В пиццерии оказалось немноголюдно, что было необычным. Мы выбрали уединенный столик на двоих около непрозрачного окна, и сделали заказ. В ожидании пиццы и чая, темой нашего разговора стала музыка. Ответ на мой вопрос о его музыкальных интересах, оказался неоднозначным – ему нравилась и классика и современная музыка. На гитаре он любил исполнять испанские и африканские мотивы. Мне очень захотелось послушать, но он не взял гитару в эту поездку, поскольку берег ее.

– Егор,– спросила я, когда нам принесли заказ,– куда ты поедешь потом?

Вопрос о его предстоящей поездке все еще волновал меня.

– На синее-синее море,– задумчиво проговорил он. – У меня наметилась кое-какая работа, я уже заключил контракт и с сентября должен быть там.

Я огорчилась, что он все-таки уедет, хотя и не сказал куда. Ведь я лелеяла крохотную надежду, даже не надежду, а намек на нее, что он может остаться здесь, (и я боялась признаться самой себе), из-за меня. Значит, у меня начнется учеба, а у него работа и мы больше не увидимся.

– Почему ты расстроилась? – от него не укрылось мое погрустневшее лицо, и в прищуре пристальных глаз застыл интерес выяснить причину моего огорчения.

Мне не хотелось раскрывать ход моих мыслей, и, пряча от него свой взгляд, я тихо проронила: