Светлана Сологуб - Шестое пришествие

ВЕРА СЕРГЕЕВНА

И гарнитур, помнишь, гарнитур-то Шурочки покойной любимый, тоже… Два шкафа, буфет, бельевица…

Ольга смотрит в стену перед собой.

ВЕРА СЕРГЕЕВНА

Всё она повыкидывала. Всё, что вы с бабушкой и мамой, Ксюшенькой, собирали. Фотографии, письма пожгла. Кофты вязаные, Шурочка сама сколько вязала… Мастерица, какая мастерица была бабушка твоя… Я вот шалечку, подарок шурочкин, так берегу, так берегу…

Молчание.

ВЕРА СЕРГЕЕВНА

Она чуть китель дедов не выкинула. Я увидела, не дала. Оленька, он у меня теперь, китель-то. Может, заберёшь? Ой, что я такое говорю-то… Может быть, Саша заберёт? Память всё-таки. Прадед. Война.

Ольга вздыхает и опять поводит плечами – тело жмёт ей всё больше.

ВЕРА СЕРГЕЕВНА

А я говорю – что ж вы делаете, семейное гнездо на помойку собственными руками… А Катька говорит – там покойником из каждого угла воняет!

Ольга молчит. Вера Сергеевна отчаянно наливает что-то первое попавшееся себе в рюмку, выпивает залпом.

ВЕРА СЕРГЕЕВНА

Оленька, да скажи ты им! Сашка там рос ведь, Ксюшенька с ним каждое лето, каждое лето!.. Он бы принял дом-то, потом, глядишь, передал бы!

Ольга молчит.

ВЕРА СЕРГЕЕВНА

Грех это – семейный дом с молотка-то пускать! Души ваши куда приходить-то будут?! К кому?!

ОЛЯ

Я знаю, Вера Сергеевна.

ВЕРА СЕРГЕЕВНА

А?

ОЛЯ

Я знаю, что продают.

ВЕРА СЕРГЕЕВНА

Ну и скажи им!..

Ольга отворачивается, смотрит на часы. 16.20.

ОЛЯ

Не могу.

25. квартира 15 – лето – день

В комнате более-менее чисто. Осколки убраны. Коля сидит у стола. Достаёт хронометр, смотрит на циферблат. 16.35.Ира стоит у окна. Закутавшись в шаль, смотрит на улицу. Шум проезжающих машин. Каркает ворона. Ира с отвращением кривится. Коля убирает хронометр. Молчание. Потом Ира говорит, не глядя на Колю.

ИРА

Чего на часы смотришь? Собрался уже?

КОЛЯ

Ещё есть время.

ИРА

Ничего так хронометр. Платина, небось, золото? У вас-то там, поди, все в золоте и платине. Заслужили ведь, да? Исправно тут служили и заслужили.

Коля молчит. Ира поворачивается, облокачивается на подоконник.

ИРА

А Наташка про тебя год и не вспоминала.

Коля молчит. Ире очень хочется задеть его побольнее. Не голос – крючок для жаркого.

ИРА

Ни разу ни словечка. И на могиле не была.

КОЛЯ

Была.

ИРА

Не была.

КОЛЯ

Была.

ИРА

Не была!!!

Коля вздыхает, молчит.

ИРА

Я ей говорю – хоть бы сходила, помянула, оградку подкрасила, глядишь, папка там за тебя и попросит.

Коля молчит.

ИРА

А то ведь вышла замуж за дикаря, прости, Господи, обезьянку какую-то, свалила к нему в Тунис этот вонючий и в ус не дует.

Коля сжимает-разжимает кулак, поводит шеей. Вообще-то он актёр, тенор. Но иногда так хочется…

КОЛЯ

Не поминай.

ИРА

А?

КОЛЯ

Не поминай всуе. Не дёргай понапрасну.

ИРА

(фыркает)

Ой-ой-ой! Подумаешь…

Ира задёргивает шторы, идёт к дивану (и даже походка у неё истерическая), садится с размаху, разметав юбку. Портрет Коли в смокинге прямо над ней.

ИРА

Зато подстилок твоих там – не протолкнуться. Рыжую эту видела в прошлый раз. Сидит, кулачком щёчку подпёрла, пригорюнилась. Алёнушка, мать её.

Коля молчит, смотрит поверх головы Иры на свой портрет.

ИРА

Я ей по морде дала.

Коля переводит взгляд с портрета на Иру. Безразличная пауза.

КОЛЯ

Неправда.

ИРА

Правда.

КОЛЯ

Нет.

ИРА

А и хер с тобой. И с правдой твоей.

26. Гоголевский бульвар – лето – ночь

Глубокая летняя ночь. Пустынный Гоголевский бульвар. Ещё совсем темно, до рассвета далеко. Стих ветер. Стих город. Это такое время, когда даже столица почти безмолвна. Оля сидит на скамейке. Она как будто… была разбита вдребезги, но сейчас склеила себя обратно – в почти бесстрастную индифферентность. Почти.

Вдалеке появляется Коля. Идёт, пританцовывая, руки в карманы, мурлычет арию про разбитую любовь паяца (или песенку про Чунга-Чангу). Пинает камушек. Жилет расстёгнут, волосы взлохмачены. То появляется в свете очередного фонаря, то пропадает в темноте.

Дотанцевал до Ольги. Плюхнулся рядом. Ольга не реагирует, смотрит перед собой.

Помолчали.

ОЛЯ

Долго ещё.

КОЛЯ

Да. Пять часов тридцать семь минут.

Молчание.

ОЛЯ

С каждым годом как-то всё…

КОЛЯ

(кивает)

Да.

ОЛЯ

Неужели не замечают?

КОЛЯ

Они-то? Вряд ли. Вот ты разве замечала? Тогда?

Оля смотрит вверх, на деревья. Потом опять перед собой.

ОЛЯ

Нет. Наверное, не замечала. Как-то…

КОЛЯ

Как у всех.

ОЛЯ

Да.

КОЛЯ

Ну и сейчас у всех как у всех.

ОЛЯ

Да. Только с каждым годом всё…

Слегка ёжится – болезненно и с отвращением.

КОЛЯ

Это точно.

Молчат. Неспешно проезжает поливальная машина.

ОЛЯ

Ещё долго?

Коля достаёт хронометр, смотрит.

КОЛЯ

Пять часов тридцать две минуты.

ОЛЯ

Как долго здесь тянется время.

КОЛЯ

Да. Это им кажется, что быстро.

Молчание.

КОЛЯ

Ты очень красивая.

ОЛЯ

Спасибо.

КОЛЯ

Это правда.

Оля тихонько смеётся.

ОЛЯ

Конечно, правда. Правда, и ничего, кроме правды. Только правда.

КОЛЯ

И запрет на контакты третьей степени.

ОЛЯ

И запрет на контакты третьей степени.

КОЛЯ

Я вспомнил.

Оля поворачивается и смотрит на него.

27. квартира 87 – лето – день

Витя с Катей на кухне. Витя курит в открытое наполовину окно. Катя возится в холодильнике. Достаёт крабовый салат в миске, майонез.

КАТЯ

Пошли, а то долго торчим тут уже. Как бы эта пепельница старая не сболтнула чего лишнего.

ВИТЯ

Чего она может сболтнуть.

Катя заправляет салат майонезом, берет ложку – помешать.

КАТЯ

Ну мало ли. Про дачу, например.

ВИТЯ

А что про дачу.

Катя перестаёт мешать салат. Пауза.

КАТЯ

Виктор.

ВИТЯ

(не оборачиваясь)

Что.

КАТЯ

Мы продаём дачу.

Витя затягивается.

КАТЯ

Мы продаём дачу?

Молчание. Катя остервенело мешает салат.

КАТЯ

Витя?

Витя тушит сигарету в пепельнице.

ВИТЯ