Александра Крючкова - ИСПОВЕДЬ ПРИЗРАКА. Игра в Иную Реальность. Премия им. Ф.М. Достоевского

Выйдя из автобуса, я свернула на улицу справа, по которой нужно дойти почти до моря, затем повернуть налево и идти прямо до церкви.

Однажды я жила на Афоне зимой. Зима здесь – период безвременья. Льют дожди, иконные лавочки закрыты, кафешки исчезают, будто бы их не было вовсе, людей на улицах нет – изредка встречаются кошки. Урануполи – это деревня кошек, а Неа Рода – деревня собак. Только в церкви по-прежнему служат. Урануполи оживает на Крещение, а оно отмечается примерно в Афонское Рождество. Тогда по деревне проходит крестный ход до пристани, с которой в море бросают крест, за ним тут же ныряют мальчишки: кто первым доплывёт до креста? Потом священник обходит каждый дом и кропит его Святой водой.

В то Рождественско-Крещенское время я попросила Димитру отвезти меня в Неа Рода к чудотворной иконе, поскольку я нуждалась в её помощи. Мы приехали вечером на машине, остановились напротив двери в церковь, но та оказалась закрытой. Пока Димитра пыталась по телефону дозвониться до настоятеля, чтобы он открыл нам двери и пустил внутрь, я обратилась к Богородице, мысленно представив её образ на иконе. Каково же было моё удивление, когда сразу после молитвы я получила ответ на свою просьбу, пришедший в виде смс-ки на мой телефон от нужного человека. После чего Димитра сообщила, что настоятель отъехал и сможет быть в Неа Рода только на следующий день. Конечно, я приехала ещё раз. Настоятель открыл церковь для меня, и мы с ним немного поговорили по-английски. Возвращаясь в Москву, я попросила Димитру передать Богородице мой маленький подарок – золотое кольцо с сапфиром и бриллиантами, которое я долгое время носила, не снимая. Настоятель повесил его на цепочку, прикреплённую к иконе.

И вот я снова здесь. Я подошла к церковной ограде – закрыта. Зашла в угловую часовню – крошечное и всегда открытое помещение, где можно поставить свечку в любое время суток и помолиться.

«Пожалуйста, открой мне двери, пусти меня к Себе…»

Покинув часовню, я решила прогуляться вдоль берега моря по улице с кафешками, поскольку магазинов в Неа Рода, в отличие от Урануполи, нет. Кушать не хотелось. Я присела на берегу и смотрела вдаль. Здесь много чаек. Полуостров в форме подковы огибает море. Солнце уже не печёт и готовится уйти в свои ночные покои. На пляже веселятся дети. Внезапно я почувствовала, как кто-то присел рядом.

– Рэй??? Как??? – воскликнула я.

– Граница проходила по Трипити, поэтому здесь мне можно, – улыбнулся он. – Кушать хочешь?

– Нет…

– А какое сегодня число, знаешь?

– Нет… – призналась я. – Рэй, я сплю сейчас?

– Ты теперь вообще не спишь. Никогда. Или, наоборот, только и делаешь, что спишь, – усмехнувшись, произнёс он.

– А где я сейчас?

– На Лестнице.

– На какой лестнице? Ты шутишь?

– На Лестнице в Небо. Помнишь, архимандрит Игнатий лично передал тебе с Афона в подарок книжку про Лестницу? Вместе с рукописной иконой. Ты её тогда очень ждала. Ты была первой, кто эту икону заказал. И они тебя запомнили. И до сих пор вспоминают. А ты помнишь?

– Ааа!!! Да!!! Я заказывала Лестницу. Так её написали?

– Конечно, написали. В келлии Святого Николая в Карее. На Афоне.

– Рэй, но я сейчас – в Неа Рода, приехала к…

– Безусловно, это так. Попроси Её простить тебя и вернуть память, чтобы ты успела доделать кое-что.

– Не поняла, о чём ты?

– Алиса, однажды тебе было очень больно, и ты попросила стереть тебе память. Ты боялась, что не выдержишь и лишишь себя жизни. Просьбу исполнили. Но твоя жизнь превратилась в Ад. И…

– Что ты такое говоришь?

– Вспомни, Алис, или ты никогда не выберешься из ловушки.

– Из какой ловушки?

– Однажды ты помогла мне. И я обязательно явлюсь на Суд, чтобы засвидетельствовать твою помощь мне, но…

– Какой ещё Суд?

– Когда человек оставляет земное тело, на Небе рассылается телеграмма-молния, её получает каждый, кто знал человека при жизни. И те, кто ещё на Земле, и те, кто уже в Небе, каждый при желании может явиться на Суд и засвидетельствовать добрые и злые дела человека. Конечно, Ангел-Хранитель всё записывал, и ничто не утаится. Но… если, например, какая-то душа по своей доброй воле решит поддержать тебя на Суде, это будет засчитано как дополнительный плюс в чаше Весов…

– Рэй… Ты хочешь сказать, что я…

– Именно. И Суд уже идёт. Просто ты этого не осознаёшь. Ты находишься в своём уже свершившемся Прошлом, настолько сильно сливаясь с ним, что тебе кажется, всё происходит «здесь и сейчас». В моменты, когда ты чуть-чуть «просыпаешься», ты замечаешь странности – нечто, что не так, как было тогда. Например, ты видишь Монаха. Попробуй постоянно делать шаг в сторону, смотреть на себя со стороны, как ты смотрела на Земле кино. Представь, что ты всего лишь смотришь кино про себя саму. Ты – не внутри экрана, ты – перед ним. Если ты осознаешь себя отдельно от своего Прошлого, ты увидишь реальность, окружающую тебя на настоящий момент. Персонаж внутри кино не может увидеть того, кто смотрит кино со стороны.

– Рэй… я ничего не понимаю. Это так сложно…

– Сложно или нет, но придётся… К тому же Суд уже идёт.

– И… кто-то приходит что-то говорить про меня?

– Да, но пока ещё не дошли до самого главного… Тебе крайне желательно доделать то, что ты не успела, до 40-го дня. Но ты должна вспомнить сама. Я никогда тебя не обманывал. Я просто хочу тебе помочь.

– А зачем ты хочешь мне помочь? Ты же ничего не делал просто так!

– Если ты сможешь уйти в Небо, ты будешь молиться Там обо мне. И мне станет легче… Ступай в церковь и попроси то, о чём я сказал. Тебя Небо любит.

Я подошла к церковной ограде. Она была по-прежнему закрыта, но дверь в церковь – распахнута. Внезапно из церкви вышел старичок. Он увидел меня, молча открыл оградку и жестом показал, что я могу зайти. Я скользнула внутрь. Здесь никого не было и не горел свет. Я обратила внимание, что чудотворную икону перенесли ближе к алтарю и установили слева. Я бросилась к ней и, обращаясь мысленно совсем простыми человеческими словами, смотрела в глаза Богородице, которая выглядела абсолютно живой. Прильнув к иконе, я заметила своё колечко, подвешенное на цепочку среди массы других колец и подарков.

– Помоги мне, пожалуйста, Мама, – шептала я мысленно, и Она смотрела на меня и строго, и печально, и с едва заметной улыбкой всепрощающей материнской любви.

Я не знаю, сколько пробыла около неё. Будто очнувшись ото сна, я перечислила имена знакомых и близких на поминовение, опустила монетки в чашу для пожертвований, вышла из церкви, в которой за всё это время никого, кроме меня так и не появлялось, и направилась к автобусной остановке, чтобы успеть вернуться в Урануполи на «семейный ужин» с Димитрой в «Коккинос». Каждый мой приезд она всегда приглашает меня в один из местных ресторанчиков.