Виталий Капелько - Охранители

Директриса при виде такой ученицы стала артачиться и не хотела принимать документы. Типа, что за внешний вид, и почему ей восемнадцать лет, а она до сих пор не окончила школу? Тупая, что ли? Или отсталая? Но позвонил один человечек из клиентов и всё доступно разъяснил. Учителя тоже косились, а биологичка даже пожаловалась, однако дальше разговоров дело не пошло.

Варя достала из рюкзака блокнотик, куда вклеила фотографии своего самого главного клиента и вырезки с инфой про него из интернета, решив прочитать в очередной, сотый раз.

Александр Александрович Батуков, за полтос, владеет десятком молочных заводов, кучей ферм и чем-то ещё там. Женат, трое детей. Увлекается дайвингом. Это мимо – всё, что она об этом знает, это что надо надевать ласты, маску и вешать баллон за плечи. Что ещё? Каждое утро бегает вокруг Дроздов по пешеходной дорожке.

Девушка открыла его интервью и стала заучивать нужную инфу: место рождения, родители, детство, юность, и как он сколачивал капитал. Там, конечно, полно саморекламы и художественного вымысла, где явно преувеличиваются достижения миллионера, но сойдёт.

Особенно внимательно она изучала женщин, окружавших его: жена, обе дочки, секретарь, помощницы, коллеги, чтобы словить привычный ему лук и одеться соответствующим образом.

Зачем? Варя зарабатывала средства банальными разводом и шантажом. Будучи помладше, разводила мужчин на жалость и, взломав их сознание, просто вытягивала деньги. Но это было слишком сложно и нудно, потому что никто не хочет расставаться с кровно накопленным по доброй воле, даже если до этого проявил слабость и отдал просто так.

Дядьки, немного отойдя от внешнего вмешательства, начинали задавать неудобные вопросы и настойчиво просили возврата денег, угрожая милицией. Она, конечно, заново подчищала их головы, но нельзя же это делать постоянно? Тупо можно запутаться и кого-нибудь забыть.

Сейчас Варя работала по другой схеме, поставив во главе угла страх и стыд. Под разными предлогами она знакомилась с жертвами, которых по-деловому называла клиентами, а в нужный момент шокировала, возбуждая к себе острое сексуальное влечение. Потом заводила на заранее арендованную хату, заставляя немного поиздеваться над собой и внушив им, что они её поимели.

На следующий день она присылала им правильно смонтированное видео. Бинго! За молчание и нежелание оказаться до конца своих дней в каталажке за изнасилование клиенты отдавали всё накопленное. Так что в итоге, это она их всех имела!

– Сколько раз повторять тебе, Мадан. Электрические приборы на Небесах запрещены, ты хочешь проблем? – орихалкокрылый медикус Альва в очередной раз отчитывал своего коллегу.

– Тут же скучно до одури, хоть на стенку лезь. А так музыку можно послушать и шарики погонять.

– Аккумулятор где заряжать будешь? В Пекло полетишь?

– Есть варианты, – подмигнул Мадан. – Каждый охранитель хочет иметь в друзьях хорошего лекаря. Так что у меня всё схвачено.

– Избавься от него, – посоветовал Альва. – Не гневи конквизиторов. Если найдут, головы не сносишь. Обвинят в скверне.

– Как старый смартфон может угрожать власти архонтов и величию Совета Двенадцати? Полный бред, – возмутился Мадан, сто раз пожалев, что решил похвастаться очередным контрабандным гаджетом. Он спрятал его поглубже в складки тоги, а беспроводные наушники прикрыл волосами.

– Потоки веры и электричество плохо совместимы. Твой смартфон сейчас как бомба замедленного действия.

– Я же не дурак, всё понимаю. Пару месяцев он проработает, а там я сам от него избавлюсь.

– А потом попросишь кого-нибудь из охранителей привезти ещё один, – внимательно посмотрел на коллегу Альва.

– И попрошу, – уверенно ответил тот. – Не понимаю, почему нельзя решить проблему с электричеством? Проводная телефонная связь же как-то работает.

Альва остановился, бросив копать лопатой лунки в рыхлой земле:

– Значит, не получается. Давай следующий.

Мадан раскрыл мешок, достал глиняный горшочек, снял накрывающий его стеклянный колпак и аккуратно вынул пророщенный черенок кипариса:

– Между прочим, я был дипломированным специалистом, заслуженным хирургом, делал больше тысячи полостных операций в год, а сейчас копаюсь в земле и должен изучать особенности выращивания этих ёлок.

– Это священные деревья-кипарисы, а не ёлки. – Альва опустил черенок в землю, присыпал его и начал копать следующую лунку. – Они спасают жизни ангелам.

– Я как бы в курсе. Только не хватало ещё от этой сырости и грязи подхватить ангельскую проказу. Сегодня утром на кровати нашёл четыре пера, которые выпали ночью. Очень плохой знак. Посмотри, проплешин нет? – Мадан повернулся спиной к коллеге, раскрыв крылья и чуть не уронив мешок с горшочками.

– Не нервничай ты так. На Небесах проказу не подхватишь, для этого надо шляться по срединным мирам и аванпостам. Давай последний черенок, сейчас подойдут пациенты. Остальные позже пересадим, – Альва обвёл глазами большую рощу, на краю которой орихалкокрылые медикусы высаживали молодые деревца.

Стройные ряды высоченного кипариса, вечнозелёного стройного дерева, чёрно-зелёными волнами разбегались во все стороны, пряча в своей тени яркий, тёплый свет. Их чешуевидные листья источали дурманящий, кружащий головы аромат.

– Как они с ума не сходят от запаха? – Табрис первым вошёл в рощу и, увидев лекарей, махнул остальным охранителям, чтобы следовали за ним.

– Привыкли, – поддержал беседу Кариэф. – Как ты привык перенимать болезни и смерти.

– Что от тебя вчера хотел Фариха?

– Ничего важного, – тот ушёл от ответа. – Расспрашивал про нашу работу.

– Не воссиять вам, братья! – Мадан поприветствовал группу охранителей, пришедших на лечение. – Сбрасывайте свои туники и садитесь на траву, Альва, можно начинать.

Старший медикус подошёл к Кариэфу, положил руки ему на плечи, раскрыл крылья, погрузился в транс и начал читать речитативом, размеренно отчеканивая слова.

Тело охранителя стало покрываться пылью, в которую превращались порезы и зажившие раны. Она собиралась возле рук лекаря, вибрируя в такт его голосу. Изо рта, носа, глаз и ушей Кариэфа потекла бурая, густая жижа, неприятно покалывая кожу.

Альва, постепенно ускоряя речитатив, вздёрнул руки вверх, увлекая за ними смесь пыли и жижи, и резким броском отправил на ближайший кипарис. Священное дерево прямо на глазах стало увядать, обсыпая траву высохшими, безжизненными чешуевидными листьями. Ствол покрылся ржавой плесенью, скукожился и превратился в труху. Через пару секунд от кипариса ничего не осталось.

Старший медикус присел, покрывшись испариной:

– Мадан, дальше ты. Мне надо немного передохнуть, слишком много снял. Отметь в эпикризе, что организм больного был переполнен свыше всех допустимых пределов болезнетворной субстанцией и мертвенной лимбой ярко выраженного гнойного цвета. Идёт необратимая деградация внутренних органов, отвечающих за аккумулирование и переработку потоков веры.