Владимир Латышев - Случай в деревне

– Я считаю, что ситуация наверху совершенно критическая! – Уверенно говорила высокая светловолосая девушка в короткой бирюзовой накидке, поднявшись на небольшое возвышение, подобное тому, что было рядом и которое Роман принял сначала за низкий столик.

– Ну вы сами посудите, уже не первое поколение детей в крупных городах России взрослеют в пространстве совершенно отравленном, насквозь пропитанном духом потребительства и животных инстинктов. А телевизионные программы! – Преступления, похоть, предательство и обман! Там что, больше ничего не происходит?! А «Кони привередливые» Высоцкого! Благородный, рвущий душу монолог поэта выродился в пространстве современной эстрады в пошлый и оскорбительный визг уголовной шестёрки!

Голос говорившей дрогнул, она подозрительно шмыгнула носом. Возникла пауза, но слушатели терпеливо ждали продолжения.

– А система образования без малейшего сомнения набивает детей научными знаниями, вместо того, чтобы формировать личности. Мы уже давно подозревали, что скрытая задача нынешних учебных заведений наверху состоит в создании биороботов! Сегодня у меня не осталось в этом сомнений. Никаких! – почти крикнула девушка, уже сойдя с трибуны, где её тут же сменил молодой человек небольшого роста и плотного телосложения. Сцепив руки за спиной, он некоторое время стоял неподвижно, молча глядя на обращенные к нему внимательные лица. Затем заговорил негромко и спокойно, заставив всех напряженно вслушиваться в его размеренную речь.

– Наша Кати, как всегда эмоциональна и немного тороплива. Конечно, сказанное ею в принципе верно. Но чтобы правильно отнестись к ситуации с образованием детей наверху и вообще к состоянию жизненного пространства, нужно смотреть на это всё в контексте культурного кризиса, который переживает весь верхний мир. Практически для всех стран, которые называют экономически развитыми, характерна сегодня утрата культурных ориентиров. Закономерно и вполне понятно, что страдают от этого в первую очередь там, где разрушен механизм трансляции культуры на уровне семей и других, образовательных по своей сути, сообществ. Плохо там, где утрачивается связь с культурными корнями…

Замолчав ненадолго и внимательно, оценивающе осмотрев своих слушателей, он продолжил.

– Пытаясь понять и объяснить ситуацию наверху, мы постоянно говорим о господстве потребительской идеологии. Но потребление само по себе есть неотъемлемая часть нашей жизни в любых условиях. Мы все потребляем те или иные ресурсы. Но! Мы делаем это, прежде всего, чтобы решать важные задачи развития, то есть движения вперёд, к общей цели. А если её, этой объединяющей людей цели, просто нет? Вернее, если та высшая ценность, с которой жили многие поколения, оказалась дискредитированной, а новая, общепризнанная ещё не сформирована? Что делать в этой ситуации тем же педагогам, как выстроить новую систему формирования человека, если не ясно, каким этот человек должен быть?

Оратор снова сделал паузу в ожидании реакции зала. Все молчали и он продолжил.

– Я это к тому, Кати, что сейчас важнее не судить, глядя со стороны, а искать выход из того трудного положения, когда болезнь, что называется, запущена. Ведь нынешние педагоги, как и те, кто призван направлять в нужное русло развитие всего общества, сами прошли ту же, безнадёжно устаревшую школу.

– Знаешь, Стумиш, с тобой, конечно, трудно не согласиться, – громко включился в разговор белобрысый худощавый парнишка с длинным носом, оттопыренными большими ушами и худыми подвижными руками, – но я бы сосредоточил внимание на перспективе военного столкновения. Мне кажется, именно этот вопрос волнует сейчас большинство из нас. Правда ведь? – обратился он к двум девицам, сидящим на соседних подушках, и дружно кивающим ему.

– Вот видите, – тихо проговорила Тина, – уже все знают о происшествии, кроме тех, кто забился в своей норке, как моя тётка. Нет, она хорошая! Но все новости, мне кажется, узнаёт последней, словно это не её жизнь.

– Не спеши судить, Тина! Не уподобляйся Кати! – Укоризненно произнес отец. – Ты очень редко видишь Линиту. Вернее, не видела уже года четыре или даже больше. А ты знаешь, чем она вообще занимается?

– Н-нет. – Неуверенно и с некоторым удивлением произнесла Тина. – А разве она занимается чем-то публично?

– Вообще-то, твоя тётка психолог и уже года три входит в число ведущих экспертов Большого совета.

– Ой! Так она, получается, была в курсе? – Тина растерянно посмотрела на Романа. И уже собралась что-то добавить, как звонкий женский голосок вдруг потребовал внимания, заставив публику развернуться в сторону маленькой полной блондинки, решительно поднимавшейся на подиум с правого фланга.

– Нет, я не собираюсь ни с кем спорить! – Снова зазвенел голосок толстушки, заставивший замереть публику на платформе. – Но я хочу спросить всех вас, с которыми мы уже сто раз обсуждали перспективы верхнего мира, почему вдруг угроза оружия стала для вас серьёзней, чем угроза утраты самой способности оставаться людьми?

– Это Миида, новый лидер местной молодёжи. Она художник и композитор и ещё пишет замечательные стихи. – Прошептала на ухо Роману Тина. – Если я не ошибаюсь, она тоже как-то участвует в работе Большого совета Четвертого. Мне друзья рассказывали.

– Что, папа? – Тина обернулась к отцу, неожиданно поднявшемуся во весь свой незаурядный рост.

– Нужно идти! – неожиданно твёрдо и даже жёстко, как показалось Роману, произнёс Иван и быстро направился к спуску с платформы.

Не задавая вопросов, молодежь последовала за ним и только выйдя из здания, Тина, крепко взяв за руку отца, заставила того остановиться.

– Что случилось, па?!

– Идём к зданию Большого совета! Быстро! Появилась… новая информация. И Линита ждёт нас. – Отрывисто произнес Иван и, бросив выразительный взгляд на дочь, решительно зашагал к выходу. Тина ещё несколько секунд растеряно смотрела ему вслед, затем, словно очнувшись, рванула вперед, успев схватить Романа за рукав.

– Ничего не понимаю! – Бормотала она на ходу. – А Линита уже там! Нет, ты представляешь!

У выхода с территории Малого совета, Иван свернул налево и вплотную приблизился к широкому пилону, в котором беззвучно распахнулся вход в кабину с черным нутром и какой-то сложной схемой на стене. Множество светящихся цветных точек, связанных тонкими линиями обозначали, как сказала Тина, транспортные узлы, аналогичные тому, в котором они сейчас находились.

Иван произнес несколько малопонятных Роману слов и, беззвучно закрывшись, кабина мягко, но все же ощутимо пошла вниз, быстро набирая скорость.

Роман не представлял какой именно путь они проделали, периодически меняя направление, прежде чем прибыли по назначению, но прошло, как ему показалось, не больше пары минут.