Светлана Арс - Нимб для прохиндея. Фантастические рассказы

Уличные фонари создавали шедевр из коридора ореольных сияний в дымке. Печаль и благодать таинственного полудрёма природы проникла в глубь души. Гриша ушел из центрального проспекта и повернул в неизвестный ему маленький сквер. Несколько подростков качались на турниках и весело подшучивали один над другим. С раскатистыми переливами фортиссимо, видимо, от обиды, плакал упавший ребенок на руках у отца. А мать заботливо вытирала слезы с его щеки. Григорий мысленно усмехнулся. Он выбрал музыку. Мир восторженных мотивов и нотная тетрадь были ему дороже, чем отцовство. Но всё же что-то внутри защемило. Жизнь его проходила в поисках, в поездках. Дома он почти не бывал. С Марком они познакомились 14 лет назад на фестивале музыки. Марк всегда был оболтусом и искателем приключений. Самодержавие в мире фантазий сам себе провозгласил и так и проводил свои дни, растрачивая жизнь на кутежи. Он призван был веселиться и превращать свои будни в хаос.

Гриша чувствовал, привязался к этому парню, а теперь его нет. Прошло 6 дней в непрерывном беге. Он ночевал на работе. Питался плохо. Но домой не заезжал. Пусть даже там ждал его шикарный стол. Он не мог показаться слабым перед женой. И только сейчас постепенно доходила суть произошедшего события.

– Что ищешь здесь, путник, пряной миррой жалостливых нот у судьбы советы просишь? Ничего не найдешь, коль не знаешь, что ищешь.

Внезапность и странное содержание вопроса ошеломила Гришу. Старая женщина в темном плаще с развевающимися седыми волосами сидела на скамейке в сквере.

– А вам какое дело? Иду, по своим делам.

– Помогаю людям найти забвение. Могу и тебе помочь. Нет, я не о наркотиках. Ближе подойди я старая, да маразмом не страдаю, – голос звучал твердо, но был не огрубевшим. Скорее даже мелодичным.

Григорий заинтересованный необычной старой женщиной, подошел ближе. На ней были белые кожаные перчатки. Она жестом пригласила сесть рядом, но чувство недоверия не позволяло Григорию расслабиться, и он отрицательно покачал головой.

– Нет, я постою.

– Ладно. Как хочешь. Ты удручен. Растерян. Но твоя беда никчемна. Какой бы она ни была. Я не буду тебя успокаивать. Не буду давать советы. Но могу помочь действенно, уверяю. Люди с разбитыми судьбами сотнями стучаться за спасением. Но не находят. Потому что бояться сделать шаг за порог привычных серых будней. Ты же не такой. Верно? Ты можешь бросить вызов реальности. Стать выше условностей. Разве нет? Твоя куртка сегодня не по погоде. Ты несколько дней точно не был дома. Реакцией на мои слова не обвинения в сумасбродстве стали, а твой изменившийся взгляд. Он суров, надменен, презрителен. Ты горд, разумен, умерен в страстях. Мог бы ездить на иномарке и раздавать поручения, как многие сильные мира сего. Но ты чего-то ищешь особенного, верно?

– Продолжайте.

– Скажем, так. У меня есть связи. И я могу многое отыскать, чего бы ты ни хотел.

– Я хочу найти смыслы. Мне связи не помогут. Я не банкир. И ни политик.

– Понятно. Ты герой собственного романа. Истина скрыта за тоннами иллюзий. Иллюзия может быть чарующая, а может, зловещая. Игра ума уводит в загадочные коридоры внутренних сомнений. Смертельные, но манящие тайной. Сняв занавес, ты можешь потерять все. И найти что-то стоящее. Я открою тайну, и найдешь в ней свой смысл. Но придется сделать шаг навстречу неизвестности, ты готов?

– А Вы? Кто Вы такая? Что в ваших силах сделать? И что получите, открыв мне эту некую тайну?

– Я только та, кто может в корне изменить твою жизнь. Вернуть ей смысл. Взамен моего дара я ничего не прошу. У меня своя империя. Мне большего не надо. Но у меня есть свой резон, конечно. В шахматы играешь? Заходи как-нибудь в этот сквер. Поговорим с тобой за партией по душам, коль пожелаешь. Ты душу ценишь?

– Пытаюсь, но не могу, – выдавил из себя изумленный необычным разговором парень.

– Если хочешь свет увидеть, затуши свечи. Упейся темнотой. А потом жди восхода солнца. Казимир Малевич говорил, что свет сознания сильнее, чем свет восходящего солнца. Он ведь знал. Он перевернул весь мир формы и цвета, чтобы найти их смысл. А нашел только посмертные элегии и вычурные толкования. Я взяла его своим протеже. Некогда. Давно это было. Генри Форд тоже ко мне захаживал. И Элеонора Рузвельт, еще в девичестве искала со мной встречи. Игорь Сикорский, совсем юным мальчуганом, тоже искал избавлений от страданий. И пришел ко мне.

– Это сколько вам лет-то?

– Много милый. По твоим меркам много. А если считать по прожитым событиям, то еще больше. Ну, прощай.

Старуха встала и в считанные мгновения растворилась в густоте тумана.

Разум еще больше смутился. Каждый удар пульса отбивался в висках. Ошеломленный и утомленный, он захотел домой.

Что-то изменилось внутри. Он обрел маленького и еще слабого путеводителя внутри. Словно дешевый поломанный навигатор невидимая рука внедрила ему прямо в сердце. Укоренилась почва под ногами и теперь можно позволить сбросить невыносимый груз со своих плеч.

Гриша вышел на сверкающий неоновый проспект. После полутьмы сквера свет автомобильных фар казался невыносимым. Найдя ближайшую остановку, позвонил жене и попросил его забрать домой. Неделя была слишком напряженной.

– Давай заедем в ресторан поедим. Я как волк голоден.

Инга вела машину. Четко и профессионально. Права у Гриши были, но водить он не любил. Две разбитые машины напоминали ему о том, что каждый должен заниматься своим делом и не лезть туда, где силы сражаться не позволяют.

– А дома не хочешь поесть. Я приготовила ужин. Ждала тебя, – нежно-серебристый голосок дотронулся до сердца. – Я тоже тяжело переживаю смерть Марка, но не стоит так себя загонять.

Инга обладала прекрасным даром – талантом дипломата. Ей было необходимо уметь убеждать людей на работе. Бармен за стойкой может быть милым, но не мягким… поэтому она имела некую властность в характере. Настоящую харизму тонкого стратега в очаровательной женской оправе. Бывало, эта девушка, что уже 10 лет была его женой, разрывала его душу пополам исполненными яда словами. А иногда лелеяла в себе небывалую теплоту и растапливала его грубость сладким бальзамом вселенской доброты.

– Пускай дома. Что ты думаешь о вальяжных старухах с пространными речами и тонкими пальцами в белых перчатках? Невнятные личности, которые останавливают людей посреди улицы указующим перстом и предлагают загадочное спасение от всех бед – кто они такие?

– Думаю, им самое место на страницах модных американских комиксов, но не в голове 30-летнего мужчины. Ирония моя не предполагает, что ты чудак, хотя это так, но она говорит о нелепости самого образа. Откуда у тебя этот образ появился?