Андрей Надточий - Именуемый Черным

Когда точка равновесия была пройдена, левая рука вцепилась в край повозки. Как безвольный наблюдатель Адрен смотрел на руку и не понимал, что происходит. Пальцы ощущали сухую гниль на нижней стороне дерева, доски уже давно пора менять. Да и не только доски, всю телегу пора обновлять, а эту сжечь: это не тот памятник его подвигам, который хотелось бы сохранить. Само ощущение мерзости под пальцами вызывало раздражение, даже умереть нормально уже нельзя! Раздражала дорога, камни, что лежали как буераки, сама телега, которая постоянно била в зад, через копчик и до головы, из-за чего перед глазами постоянно все тряслось. Раздражал скрип колес, запах от коня, сухой холодный воздух из-за которого обсохли губы и покрылись коркой. Любое движения губ вызывало кровоточивые трещины, сраная корка! Сердце начали заполнять раздражение, злость и ярость, они вытеснили сосущую воронку из груди, словно той никогда и не было. Эта телега и ситуация с Саввой неправильные, все неправильно. Весь этот мир неправильный, вывернутый наизнанку, источающий гной отовсюду, где только можно. Справедливость попирается выгодой, ло воспринимаются как скот, и нет в этой жизни места тем, кто пытается найти свой путь. Тысячелетний уклад цивилизации вырождается, люди торгуют совестью, чтобы хоть как-то существовать внутри этой гиены, с надеждой где-то внутри себя, что когда-нибудь, в один прекрасный день что-то изменится.

Нет, этот мир должен быть сожжен дотла, сгореть в огне преисподней. Лучше один раз отмучиться на смертном одре чем вот так, понемногу, по капле на протяжении полутора веков или больше, ведь как ни старайся, тщетно все. И если от природы не дано никаких талантов и возможностей спалить здесь все, можно попытаться сохранить жизни самых близких и дорогих людей, тех, к кому есть чувства и любовь. Помогать во всем, спасать от всего что только можно, от любых угроз и бесчинств. Сам этот мир подталкивает действовать не благодаря, а вопреки, с упрямством и несгибаемым упорством. Спасти Савву, спасти Карена и заработать на беззаботную жизнь себе и матери, любой ценой. Пусть весь мир станет разменной монетой – плевать, оно того стоит. В расход будут пущены все, кто попытается помешать, даже если вся почва под ногами превратится в кровавый алтарь его имени, своих целей он достигнет.

Адрен звонко шлепнул себя по щеке, с оттягом, чтобы перед глазами все поплыло. Еще шлепок, чтобы зазвенело в ушах, так быстрее очистится рассудок. Иногда в нем просыпалась непонятная ярость, что меняла ход мыслей и мироощущение. Мастер Картен первым заметил это, собственно, потому и взялся обучать мальчишку, как дань памяти его другу Витсу. В таком состоянии Адрен был опасен, сражался сильнее и яростнее, постоянно идя на неоправданный риск. Проблема в том, что все сказанное действительно воспринимается как истина – все расходный материал, вообще все. Мечник научил самообладанию и контролю, с его слов у каждого бывают такие моменты и их нужно уметь пережить. Борьба справедливости и реальности не закончится никогда, но ее можно взять под контроль. Адрен сделал несколько глубоких вдохов. Сейчас эта темная ярость принесла пользу и уберегла от самого худшего, теперь черед холодного самообладания. Участь Саввы все еще заботила, но уже не так, чтобы бросаться под колеса. Мысли вернулись в привычный ритм, который напомнил о необходимости заботиться о себе и своих инструментах. Юноша набросил покрывало на спину Колпака, чтобы тот не обмерз, и отхлебнул из фляги. Потрескавшиеся губы больно царапнули друг друга. Нужно держаться, бандиты и тут могут быть в засаде. Еще одна ночь без сна.

Весь остаток пути вокруг царила тишина, на грани с той, что бывает при засадах. Юноша вновь принялся жевать надоевшее вяленое мясо и периодически бросал косые взгляды по сторонам, оценивая дистанцию выстрела до каждого ближайшего холма. Отлегло только когда под колесами заскрипела соль. Мощеная дорога начала извиваться и уходить на дно гигантского озера, что высохло тысячи лет назад. Здесь ровная почва с извилистыми трещинами, из которых поблескивали минеральные отложения, что постоянно заметали все тропы. Они же создавали ощущение легкого морского бриза, отчего выравнивалось дыхание и очищались мысли. Вдалеке роились светлячки рунных фонарей, при приближении стали различимы фонарные столбы, широкая стоянка для телег и лошадей, разметка по движению на въезд и выезд. Справа к дороге примыкал широкий дом из грубого камня, больше походивший на казарму. Из него же выдвигался заградительный оплот, который тоже подсвечивали фонари. Уши улавливали звуки листвы и деревьев, журчание далеких ручьев и какое-то небесное пение. При приближении телеги из дома вышли два сторожа, один с длинной седой бородой, а второй лет тридцать-сорок на вид. В обоих чувствовались сила и опыт.

– Доброй ночи, – поздоровался Адрен.

– Приветствуем, путник! – обрадовался дед, поднимая руки. – Легка ли была дорога?

– Более чем. Могу ли я въехать на поляну?

– Только телегу оставь. До какого времени планируешь остаться?

– До утра, наверное.

– Пятнадцать серебром, и по монете за каждый час просрочки.

– Да-да, не вопрос.

Ценник, конечно, не из дешевых. Проход через порталы пусть и со скидкой уже отнял несколько золотых, в обратном направлении будет почти вдвое дороже. Добавить к этому плату за стоянку, и все путешествие вставало в круглую сумму. Тоже мне, святыня. Второй человек исчез в сторожке. По возвращении он прикрепил к борту телеги свиток с круглой руной и несколькими стрелками, что вели обратный отсчет. Адрен рассчитался и уточнил:

– Коня могу взять с собой?

– Коня да, благородное животное. Но без седла и верховой езды.

Юноша кивнул и двинулся искать свободное место. Как и любая священная земля, поляна Ру’наам была местом связи людей и духов. Высокомерие, пренебрежение и порочные поступки здесь были неприемлемы. Езда верхом считалась признаком высокомерия, но кто это будет отслеживать? Поляна огромна, стражей все не загородить, да и ни к чему это, поэтому с животных всегда требовали снимать седла.

– Колпак, хочешь отдохнуть тут или пойдешь со мной?

Конь тихо заржал, кивая.

– Хочешь на поляну?

Он снова закивал.

Ближайшее стойло нашлось на серьезном удалении от входа. Навскидку телег здесь было около пяти сотен, посетителей еще больше, поскольку сюда в основном ездили группами. Даже с цифрой в пару тысяч человек поляну можно считать пустой, для ее масштабов это крайне мало по сравнению с обычным трафиком. Адрен закинул седло в кузов, телегу поставил вожжами вперед, чтобы потом сэкономить время на выезде, у входа ткнул в рунный камень справа. Стойло окружил магический барьер, а ему в ладонь упал небольшой кусочек руны. Чтобы пробить эту защиту, придется попотеть – так исключаются кражи и угон. Второй причиной таких мер безопасности был подсчет оплаты, под землей тянулись каменные тоннели с начертаниями к той самой сторожке. Если те двое сочтут, что стоянка не оплачена или с паломником какие-то проблемы, транспорт он не заберет. Чтобы исключить любые подозрения, Адрен шел к входу с уздой в руке. Колпак в любом случае не убежит и не взбрыкнет, тут дело в маскировке и нормальности. Зачем им объяснять, что животное понимает человеческую речь? Меньше вопросов, больше дела.