Вадим Фельдман - Как не обидеть дракона

– Да? – спросил озадаченный Паалатон.

– Снимите номер в гостинице и поживите там пару недель. Я за вами пришлю. Я найду вас. И передам ответ от императора. Думаю, две недели не приведут нас к краху. Гильдия уже здесь – хуже не станет. Но держитесь настороже: маги повсюду!

Паалатону ничего не оставалось, как нехотя согласиться. Он очень устал и понимал, что предпринимать какие-то действия сегодня было бы ошибкой. Ках дал ему небольшой мешочек с золотыми монетами, которого хватило бы на месяц-другой даже самому привередливому рыцарю, и отпустил.

– Черыш, – сказал он секретарю, – нужно сделать так, чтобы этот человек исчез из Кумра. Я про столицу империи, а не про империю. Но мирно. И нужно, чтобы он оставался в поле моего зрения. Он мне понадобится скоро, но не раньше чем через год. Ясно? Он должен получить какое-то поручение, от которого не сможет отказаться. Что-то связанное с борьбой с магами, но ничего серьёзного или опасного. Это понятно?

– Да, господин министр. Я подключу к этому делу Храм.

Не возражаете?

– Вы умный человек – действуйте.

И ещё один мешочек с золотыми покинул выдвижной ящик министерского столика.

Уже на пороге Черыш обернулся.

– Простите, министр, – сказал он. – Но почему эти люди вообще ушли под землю сразу после победы?

Ках задумался на мгновение, а потом улыбнулся, отвечая:

– Видите ли, мой дорогой, для некоторых людей война важнее победы. Победа переводит нас в ранг героев вчерашних дней (красивая фраза, я пошлю её в Новое Фаншо одному музыканту – уверен, он напишет на неё стихи и музыку), а никто не хотел бы быть записанным в герои вчерашних дней… В изоляции геройство можно растянуть во времени, как и при шизофрении…

Черыш покинул помещение. Ках некоторое время подумал, потом перешёл в подсобную комнатушку. После того как он закрыл дверь и несколько раз проверил надёжность щеколды, он направился к стоящему на полу сундуку, распахнул его крышку и извлёк наружу небольшой деревянный посох, который явно был предназначен для существа в два раза меньше ростом, чем министр.

Набалдашником он три раза прикоснулся к стене и резко обернулся. Вовремя. Рядом с ним возникла маленькая фигура в жёлтой куртке: капюшон натянут на голову, из-под капюшона торчит длинный нос и ярко светятся два хищных зелёных глаза.

– Приветствую тебя, мастер, – произнёс Ках, становясь на колени. Он делал это не для того, чтобы унизиться перед гномом, а для того, чтобы говорить с ним на равных – глаза в глаза. – Прости, я не могу превратиться снова и встретить тебя так, как это полагается твоему ученику. Превращение занимает много времени, а у нас его нет.

– К лешему формальности, – ответил тот, кого назвали мастером. – Зачем ты вызвал меня сюда? Я занят. Мы считаем деньги за последний месяц.

– О деньгах и речь, – возразил Ках. – Я только что встретил того, кого люди называют Паалатоном Ваальсеном, а его настоящее имя… Это то имя, которое мы, гномы, не можем произнести и не умереть. Или не убить.

Гном сбросил капюшон. Его голова: непричёсанные длинные волосы, цепкие глаза, слишком большой рот, мощный подбородок – всё это явилось миру, и во всём этом чувствовалось торжество.

– Он умрёт, – заявил мастер. – Он обязательно умрёт.

Но надеюсь, ты его не убил?

– Я не мог… Когда я узнал его, вокруг было слишком много Серых.

– Ещё рано, – гном потрепал своего ученика по щеке.

– Ещё очень рано. Всему своё время. Молодец, ты верно служишь горам Иргольда.

Яркая вспышка – снова наброшен капюшон, и фигура исчезла из комнаты, как будто её и не было. Министр Ках положил посох в сундук и вернулся к своим обычным рабочим делам.

Бегом в центр. Миновав очередной вонючий переулок, магоборец осмелился осмотреться. Даже в тесноте построек башня выглядывала практически отовсюду.

Увидев её, Паалатон не сдержал внутренней дрожи. Неподвижно застыв посреди улицы Старых Пекарей, он сопротивлялся чувству подавляющего страха, которое вопреки его желанию всё глубже проникало в сознание.

Маги… Уже два года он готовился под землёй с ними бороться, потерял отца (хотя по-настоящему он с ним так и не сошёлся), а вот пришла беда, и он – как ребёнок у доски перед строгим учителем.

«А вот и площадь».

Здесь по-прежнему царило волнение. Обыватели, которым не удалось поприсутствовать при воздвижении здания, теперь решили нанести визит в центр, чтобы лично оценить чудо-строение из расплавленной пыли и мусора.

– Выше Дворца страданий!

– Потрясающе! Красиво!

– Величественно!

Паалатон не прислушивался: мотивация толпы его ничуть не интересовала. Он прошёл мимо зевак прямо ко входу в башню. Рыцарь почти достиг цели и собрал все силы в кулак, готовясь прорываться сквозь охрану, как внезапно наткнулся на невидимое препятствие. Что-то откинуло непрошенного гостя в сторону, будто воздух перед зданием был противной кашей из пенок и комков. Пришлось сделать шаг назад.

Сзади раздался смех и знакомый голос:

– Куда прёшь, деревенщина? Магистры, дурачина, барьер поставили, чтобы…

Магистрами в Кумре называли любых учёных, изобретателей, магов – всех, чьи действия были непонятны простому люду.

Паалатон обернулся. Смех принадлежал тому самому толстому человеку, который пытался спасти его от стражников несколько часов назад.

– А, это ты? Иди-ка сюда.

Встретившись с ним глазами, бедолага осёкся, приглашение и манящий палец проигнорировал и второй раз за день, вопреки старой хохме о чести, предъявил рыцарю свой тыл. Всё по науке – даже сумку обронил, чтобы не замедляла.

– Ещё раз увижу, придушу!

Вокруг строения кипела работа, входили и выходили люди. Проплывали предметы мебели, грузчики тащили книги, картины, ковры, элементы интерьера и быта.

Всё пиршество вкуса двигалось по коридору, образованному шеренгами гвардейцев. Паалатон отошёл и стал наблюдать. К вечеру он понял, что попытки осчастливить своим появлением тех, кто был за барьером, обречены на провал. Два или три посетителя за вечер сумели просочиться внутрь: видимо, у них нашлись пропуска.

Среди баловней судьбы выделялись солидный господин и молодой аристократ (видно по повадкам) – его спутник или ученик. Похоже, у них имелась возможность поговорить с Белыми, правда, только коротко: их сразу выставили за барьер.

Не отдавая себе отчёта зачем, Паалатон задумал проследить за ними. Путь оказался недолгим: пройдя через толпу, парочка скрылась за дверьми «Императорского гостиного дома». Паалатон вернулся к бессмысленным наблюдениям.

На следующий день всё повторилось. Вокруг башни кипела та же суета.

Стояла невыносимая жара. К полудню улицы почти опустели. Верны присяге были лишь гвардия да колдуны, которым, похоже, наплевать на то, как старается светило. Гроссмейстер вспотел.