Макс Фетт - Орион: Око пламени

– Сказал же, стой! Куда несешься?

Пошатываясь, котенок попытался подняться, но свалился на мокрую траву. Лоб прожгла боль. На носу появилась капелька крови.

– Такими темпами ты исчезнешь раньше меня. Не дергайся.

Секундой спустя боль утихла, а капля стекла до кончика носа и сорвалась вниз.

– Все… – владелец голоса задыхался, делая большие паузы между словами. – Теперь… слу… слушай… меня.

Но котенок не слушал. Его обоняние уловило в воздухе знакомый запах. Принюхиваясь, он поднялся и посмотрел вверх. Перед ним вырастала неприступная серая стена, достающая до самого неба. Он мог бы просидеть целые сутки, созерцая ее, но запах словно подцепил его за ноздри и потащил за собой. И чем сильнее становилась его хватка, тем быстрее переменялись лапки.

Он увел за поворот, из-за которого появилась вытянутая черная морда, отблескивающая на свету. За ними показались два черных глаза и через секунду ещё один на лбу. Тот заметил нечто живое сбоку. Незнакомец оскалилась, оголив местами поломанные клыки с застрявшим в них мясом. Голова повернулась в направлении закуски, но его тут же одернули за привязанную к шее веревку.

– Идем, – вяло скомандовал вышедший из-за угла человек. – Скажем извозчику, чтобы забрал ее, – зверь не поддался и угрожающе выставил переднюю лапу, но получив ногой по челюсти, заскулил, нехотя встав за хозяином. – Сам виноват, будешь слушать… – человек вдруг поскользнулся и упал мордой в лужу.

Котенок застыл, стараясь меньше напоминать нечто живое, но когда зверь забегал вокруг кричащего человека, то ожил и мигом забежал за угол.

Перед ним раскрылось огромное море грязи, в центре которого находилось белое пятно. Уши навострились, и котенок устремился к нему.

Мама-кошка лежала, поджав под себя передние лапы и хвост. Некогда розовый нос – побелел, слившись воедино с шерсткой. Ее живот не вздымался от спокойного дыхания как прежде, а уши не подергивались от ветра. Котенок попытался поддеть ее переднюю лапу носом, но та намертво примерзла к грязи.

Он обошел белый островок, судорожно обнюхивая сантиметр за сантиметром. Дойдя до хвоста, котенок запрыгнул на нее сверху, и повалился на живот, начав кататься туда-сюда.

– Она не проснется, – тихо ответил голос, на вопрос, который не давал покоя котенку.

– Мяу? – он скатился по белой шерсти вниз.

– Не нашла укрытие ночью.

Опечаленный комок резко зашипел и встал на дыбы, выпустив когти.

– Значит, кто-то вышвырнул ее на улицу, – повисла недолгая пауза. – Хочешь найти их? – с интригующим затягиванием спросил голос.

Котенок постепенно успокоился сев перед мамой-кошкой. Он долго смотрел на ее закрытые глаза, еле слышно, жалобно мыча.

– Мяу?

– Есть множество вариантов. Все зависит от того, что хочешь сделать с ними ты.

– Мяу…

– Договорились. Но сначала ты поможешь мне, – котенок промолчал.

Подойдя ближе, он уперся в живот, который все ещё сохранил немного тепла, и сложился комочком, закрывшись от нового мира хвостом.

Так он лежал до темноты. Голос молчал, шумы вокруг затихли, и он остался один в объятиях мамы-кошки.

Холод постепенно захватывал город, прогоняя его жителей с улиц. Котенок до последнего препирался, дрожа и прячась в белой шерсти. По итогу и он сдался, отпряв от окоченевшего тела. В надвигающихся сумерках он выбрался на воздух, в последний раз уткнулся к носу мамы-кошки и ушел.

Голос помог отыскать подвал, где одинокое пушистое нечто свернулось клубком под старым двигателем и уснуло.

Наутро ее забрали. Котенок наблюдал за человеком, что поддел маму-кошку лопатой и закинул в повозку, на которой приехал. Голос спокойно описывал происходящее и, буквально сдерживал чадо от попытки побежать за родителем.

С восходом солнца котенок вышел на улицу с огромным количеством людей и маленьких домиков, из которых те выглядывали. Манящие запахи пытались увести его в потаенные уголки, но котенок оставался непреклонен, ведомый голосом внутри.

Гигантские ноги расступались перед бело-рыжим клубком. Гиганты роняли из передних лап товары от неожиданности. Дети тянули маленькие пальчики к милому созданию, где вблизи их встречали острые коготки и злобное шипение, вынуждающее испуганно отступить.

Котенок остановился у часовой башни, которую описал голос.

– Оглядывай толпу, – только и произнес голос. Разноцветные глаза послушно забегали от одного человека к другому. Люди двигались в едином потоке, и вычленить одного было сложно, но тут из толпы вышел старик с корзинкой цветов в обеих передних ногах. К его задней ноге был прикручена железка, которая при всяком хромающем шаге мерзко скрипела, проникая мурашками под шерсть.

– Этот подойдет, – утвердил голос. Котенок склонил голову на бок.

– Мяу?

– Он старый, слабый и недовольный – с ним будет легче всего. Подожди, пока он не приблизится.

Старик передвигался медленно и неуверенно, с каждым шагом морщась от боли. У башни он остановился, поставил корзину на землю, осторожно оперся на стену и нагнулся к железке на ноге.

– Подбеги к нему, – приказал голос. Комок слушался и быстро оказался возле старика. Тот долго смотрел на него, а потом потянул сухие пальцы к его мордочке.

– Теперь развернись и медленно отходи.

Возражений так же не последовало, и приказ выполнялся. Скрипнул протеза. Следом сотряслась земля, подняв возглас испуганной толпы.

– Иди дальше. Все в порядке, – успокаивал голос. – Повиляй хвостом. – Толчок повторился, но сильнее. Скрип на миг затих, но возобновился. – Не останавливайся, – последовал третий толчок.

Все звуки на секунду исчезли.

– Готово, – эхом произнес пробившийся сквозь тишину голос.

Повозка катилась третий час, трясясь на проселочной дороге. По прожитым годам она была вдвое старше любого, кто сидел в ней, но в данном случае, ее опыт внушал скорее опаску, чем уважение. Всякий попавшийся под колеса холм, ямка или миниатюрный камушек грозились избавить транспорт от тягостей жизни, и обречь пассажиров на долгий пеший путь до столицы.

Клинт сидел с краю, опершись подбородками на кулак. Под его внушительным весом зад повозки проседал на добрые девять, а того и все одиннадцать сантиметров, от чего дерево жалобно трещало, подливая масла в огонь взволнованных пассажиров.

Клинт задумчиво наблюдал за горизонтом, где ещё совсем недавно возвышалась башня в его родной деревне, и будто бы ждал, что она появится вновь.