Надежда Черпинская - И в сумерках придёт рассвет

– Ну, Эктавиан, ты не перестаёшь меня удивлять! – Лиарин изумлённо приподнял левую бровь. – Пожалуй, Элинэль нужно лучше приглядывать за тобой, а то в один прекрасный день ты можешь сбежать от неё к какой-нибудь рыжей девчонке или деревенской сказочнице, рассказывающей эльфийские предания! Надо же! Даже «розу» на груди успел рассмотреть!

– Ну-ну, – предостерёг Эктавиан, – полегче с такими пророчествами! Не ровен час, сам в такую историю влипнешь! К тому же, ты ведь знаешь, друг мой Лиарин – я предан Элинэли, а любовь эльфа – это навсегда.

– Ладно, идём! Пройдёмся на юг, раз здесь всё тихо! – решил Лиарин.

– А не хочешь взглянуть на них? – вкрадчиво спросил Эктавиан.

Лиарин поглядел на юго-запад… Он колебался лишь минуту, но всё-таки колебался (эльфы – крайне любопытный народ).

– Нет, не хочу! Идём! – решил он, наконец, и зашагал вверх по тропе.

Эктавиан двинулся следом. Через минуту молчания он тихо сказал:

– А глаза у неё серые, стальные, и лишь когда солнце касается их своим золотым лучом, загораются ярким голубым светом…

– Чьи глаза? – не понял Лиарин.

– Глаза Мары Джалины Эрсель, – ответил Эктавиан.

Лиарин неожиданно засмеялся звонко и весело:

– Они околдовали тебя, эти девчонки! Может, твой гимн любви посвящается вовсе не Элинэли?

– Ну-ну! – наигранно рассердился Эктавиан. – Над моей любовью к Элинэль шутить не смей!

И он снова запел, вскоре ему вторил и Лиарин:

В это лето Маре исполнилось восемнадцать лет, хотя она и не помнила об этом, и день рождения праздновала вместе с Джайной зимой. В этот июльский день всё было как обычно: Мара взяла корзину из ивовых прутьев и отправилась в лес собирать ранние грибы – сосновки.

Сегодня Джайне нашлась работа в огороде, и Маре было как-то не по себе без своей вечной спутницы. Дороги привели её к ивовой арке, и она с минуту смотрела на неё, борясь с почти непреодолимым желанием войти. Грусть и тревога лежали у неё на сердце, а эта дверь в светлую Эльфийскую Долину казалась спасением от всех бед и невзгод.

И вдруг Маре почудилось, что её окликнул по имени голос Джайны. Девушка оглянулась – в пустом лесу некому было звать её, но голос, казалось, прозвучал прямо в её голове. И Маре вдруг захотелось вернуться домой, причём так сильно, как только что хотелось уйти в Долину эльфов. Она развернулась и пошла обратно, сначала медленно, потом быстрее, и, наконец, она уже бежала, словно боялась куда-то опоздать.

Но она опоздала…

Она поняла это, добежав до окраины леса. Взору девушки открылась поистине ужасающая картина разрушения. Поселение казалось перевернутым вверх дном: распахнутые, сорванные с петель двери, сломанные заборы, несколько домов полыхали, и огонь быстро поглощал их обгоревшие остовы. И всюду, куда ни глянь, изувеченные, залитые кровью тела людей: её знакомых, соседей, друзей, и лишь три чужака в чёрной форме и стальных кольчугах. Пламя охватило дома Раренов, Налтов и Хакли, и чёрный зловещий дым расползался по деревне. Большая рыжая собака жалобно скулила, зализывая израненный бок.

Мара ступала как в кошмарном сне по этой жуткой деревне, где не осталось ни одной живой души. Она машинально зажимала себе рот ладонью, чтобы не закричать, не зарыдать в голос, но слёзы струились по лицу.

Наконец, она достигла дома дядюшки Бата. У ворот лежал труп ещё одного воина в чёрном.

– Каран Гелан! – прошептала Мара в ужасе. – Они искали меня!

В следующий миг она уже не смогла сдержаться и зарыдала. Дядя Бат был пришпилен длинным копьём к стене сарая. Его простая льняная рубаха побагровела от крови. Тётя Мирна лежала на пороге дома, невидящим взором глядя в небеса – из груди её торчало три стрелы. Мара упала подле неё на колени, целуя мёртвое лицо, закрыла её светлые глаза и оглянулась, всматриваясь в полумрак дома.

Она не смогла подняться с колен, когда увидела рыжее пламя волос Джайны, сияющих в углу возле очага. Ползком Мара добралась до названной сестры, положила её голову на свои колени, вырвала кинжал из её сердца и долго рыдала, перебирая ласково огненные пряди.

Однажды она уже потеряла всё, пусть она и не помнила, как это случилось, пусть магия и вырвала из её памяти осколки прошлых дней, заключив её душу в зачарованную ловушку небытия, но боль всё равно не отпускала её. Теперь она вновь лишилась самого дорогого, и причиной сего были два слова: Каран Гелан – проклятие, разрушившее её жизнь.

– Ах, зачем, зачем я ушла сегодня в лес! – шептала она не в силах смириться с потерей столь юного и прекрасного создания, как Джайна.

Ещё утром она смеялась вместе с ней, видела её задорную улыбку, и больше её нет. Разве с этим можно примириться?

– Лучше бы я осталась! Лучше бы я лежала здесь вместо тебя! О, Творец, как несправедливо, ведь они меня, меня искали! – плакала Мара Джалина от ненависти и злости на саму себя и свою судьбу. – Я погубила вас всех, всех! Я не могу больше жить так! Простите меня! Джайна, дядя Бат, тётя, простите меня! О, Творец, за что? За что?

И вдруг до её слуха донёслись голоса с улицы и цокот, словно кто-то пришёл дать ответ на её вопрос.

– Обшарь дом! Авось, сыщешь чего, что нам укажет, где разыскивать теперь! – услышала она грубый мужской голос.

Вначале ей стало страшно, но ненависть и боль заглушили ужас. Она подняла с пола лук и стрелу, которую Джайна видимо так и не успела вложить, и натянула тетиву. Она ждала…

И вот, чёрный воин показался в дверном проёме. Расстояние между ним и Марой было небольшим, и стрела без труда пробила кольчугу.

Мужчина вскрикнул и упал на пороге. Когда Мара хотела выскочить наружу, он попытался схватить её, и Мара, не раздумывая, обрушила на его голову лук. Она вырвалась на улицу, вкладывая в лук ещё одну стрелу, найденную снаружи у порога дома. Из-за сарая появился второй воин, привлечённый шумом. Мара выстрелила вновь, но этот оказался проворнее, он успел отклониться, и стрела прошла мимо, лишь вскользь оцарапав руку.

– Ух, зараза! – свирепо заорал он.

И Мара, отшвырнув лук, со всех ног бросилась наутёк. Она бежала так быстро, как никогда в жизни, перепрыгивая как лань через мёртвые тела, обломки дверей, завалившихся заборов, к спасительному лесу, до которого уже оставалось совсем немного. Но из деревни вслед за ней уже мчалась погоня: раненые воины прокладывали на лошадях дорогу среди трупов. Мара услышала крики и увидела, что с запада ей наперерез несутся ещё три всадника. «Только бы успеть добежать до леса!» – взмолилась Мара мысленно.

И она успела скрыться средь кустов орешника прежде, чем её настигли, но преследование не было окончено. Всадники побросали лошадей и с криками и руганью ринулись в лес. Зазвенели мечи, прокладывая новые тропы средь кустов и листьев папоротника. Но здесь преимущество было на стороне Мары – девушка знала каждое дерево в этом лесу.