Екатерина Галиева - Хранитель Черной поляны. Ключ-камни

У крыльца Никита спешился. Он вытащил что-то из кармана и протянул на раскрытой ладони Трезору. Тот слизнул лакомство и, мигом утратив всю свою солидность, принялся скакать и вилять хвостом, выпрашивая ещё угощение. Лёшка пошел в дом, а Никита, поймав пса за ошейник двумя руками, усадил перед собой. Потом сел напротив и, глядя в громадные собачьи глазищи, принялся что-то рассказывать.

Вот изменник! – возмутился я и, расправив хвост с независимым видом, направился к крыльцу.

– Вась, ты видел, как меня Трезор вёз? Правда здорово? – Кит наивно полагал, что эта новость меня обрадует.

– Видел, – я повел хвостом, выражая досаду.

– Я его дрессирую, – продолжал мальчик. – Дедушка сказал, что он уже большой, но совсем глупый, не обученный.

– Вот с этим я абсолютно согласен.

– Ещё дедушка сказал, что его придется на цепь сажать, если он не поумнеет. А Трезору на цепь нельзя. Правда, Трезор?

Пёс басовито тявкнул в ответ.

– Вот я и учу его. Он уже многое умеет. Смотри.

Никита встал, выпрямился, сделал строгое лицо и скомандовал: «Трезор, лежать!» Алабай продолжал сидеть, широко улыбаясь и подметая пыль хвостом.

– Лежать, Трезор! – повторял мальчик раз за разом, – Лежать!

Мне стало интересно. Я присел и сощурился. «А ведь и правда, если эту махину обучить, может неплохой помощник получится. Вот только времени на это уйдёт много».

Наконец Никита не выдержал. Он подошёл к Трезору и надавил ему на холку, прижимая к земле. В другой руке мальчик держал кусочек сыра перед носом своего ученика.

– Лежать, Трезор. Лежать, – продолжал настаивать он. Когда псина улеглась и получила своё лакомство, Никита победно взглянул на меня.

– Вот видишь, он уже слушается.

Я не успел высказать своё мнение, так как бабушка выглянула в окно.

– Дрессировщик, иди есть. Завтрак на столе.

Никита побежал вприпрыжку домой, а я решил продолжить воспитание Трезора. Выгнув спину горбом и задрав хвост, я маленькими шажками подошёл к его морде. Он был реально огромным, но я бесстрашно уставился ему прямо в глаза, как это делал Никита.

– Трезор – хорошая собака. Трезор – послушная собака, – говорил я низким грудным голосом. Он навострил обрубки ушей и внимательно меня слушал.

– Трезор, сидеть! – скомандовал я. Пёс тут же уселся. А я от такого неожиданного успеха растерялся и отскочил. – Надо же, получилось! Нужно закрепить результат.

Я снова приблизился и скомандовал:

– Трезор, лежать!

Алабай распластался в пыли и положил морду на лапы.

– Трезор хороший, очень хороший пёс, – удивленно повторял я и вдруг увидел, что за нами наблюдает Артём, свесившись из люка сеновала.

– Каринка, иди сюда скорей, – позвал он девушку. – Посмотри, что они делают.

В люке появилась вторая голова. Карина потёрла глаза и зевнула.

– А что они такого делают? Играют просто и всё. У меня у соседей тоже кот и пёс дружат. Спят вместе, едят рядом.

Девушка скрылась в глубинах сеновала и принялась там что-то двигать. Артём, напротив, стал спускаться вниз.

– Всё, Трезор, урок на сегодня окончен. Меня ждёт завтрак, – мурлыкнул я на прощание и пошёл в малинник. Оттуда запрыгнул на подоконник и присоединился к ребятам, поглощавшим бутерброды и кашу. Бабушка взбивала венчиком глазурь, чтобы обмазать свежевыпеченные булочки.

Моя миска в уголке у двери была пуста. И я решил, что сегодня завтракаю со всеми вместе за столом. Спрыгнув на пол, я подсел к Лёшке. Он тут же протянул мне ломтик колбасы. Хорошо, когда люди понимают, что нам, котам, надо.

Завтрак затянулся. После внуков Баба Маня посадила за стол гостей. Потом к ним присоединился дед. Они пили чай, ели булочки с сыром и творогом. Дедушка усадил меня рядом с собой и то и дело подсовывал мне лакомые кусочки.

Разговор опять вертелся вокруг растений. Карина рассказывала, как важно найти отвечающий всем требованиям к составлению гербариев образец. Что он должен быть без дефектов и являть собой эталон усреднённости. А для этого нужно сначала осмотреть как можно больше образцов растений этого вида и выяснить эти самые средние характеристики. Она ещё много чего рассказывала про эти свои гербарии, но я всего, конечно, не запомнил.

После завтрака студенты пошли собирать вещи, а дедушка запрягать Карлушу. Ещё с вечера они договорились, что дедушка отвезёт их в Ольховку. Его видно тоже интересовало кто и где нарвал диковинные цветы. Мне в свете последних событий тоже нужно было в деревню.

«До Ольховки путь не близкий и лучше уж на Карлуше ехать, чем свои лапы трудить, – решил я. – Вот только надо залезть вовремя и спрятаться в телеге. А где там спрячешься? Ни багажника, ни капота. Стоп. А под сидением на облучке есть ящик. Надо, чтобы кто-то мне помог его открыть и закрыть».

Я огляделся в поисках подмоги. Никита у ворот опять дрессировал Трезора. А Лёшка стоял у лестницы на сеновал как раз рядом с телегой. Он ждал, когда Артём спустит вниз подушки и одеяла. Это был мой шанс.

Проскочив через двор, я запрыгнул на телегу и начал сигналить Лёшке, чтобы он подошёл.

– Я поеду с дедом в Ольховку, посмотрю на эту старушку-цветочницу. А ты останешься здесь за главного. Как уедем, поднимись на чердак, посмотри не оставят ли они там чего. Только не трогай руками. Палкой сено пошеруди и всё. А если что-то найдёшь… Ну, просто солью вокруг посыпь. И жди меня.

Лёшка кивнул в ответ, но как-то не очень уверенно.

– Открой ящик под сиденьем, я спрячусь там, чтобы никто вопросов лишних не задавал и не высадил меня из благих побуждений.

Мальчик поднял откидное сиденье и заглянул в ящик. Он растолкал по углам, лежащие там ремни, торбу 6 6 Торба —мешок с овсом, который привязывают к морде лошади. и какую-то ветошь.

– Вась, а ты уверен, что это хорошая идея?

– Уверен, – ответил я, и запрыгнул во внутрь. – Закрывай пока не видит никто.

Лёшка пожал плечами и опустил скамью на место.

Под лавкой пахло овсом, дёгтем и сыромятной кожей. Я постарался не обращать внимания на эту своеобразную ароматическую смесь, улёгся и стал прислушиваться к тому, что происходит снаружи. Телега была новая, сделана добротно и больших щелей в моём убежище не было. Свежий воздух и то с трудом проникал, а уж о том, что бы по сторонам поглядывать нечего было и мечтать. «Ничего, мне главное до Ольховки добраться, а там уж вылезу наружу», – решил я и затаился. Примерно с полчаса они ещё собирались, а я изнывал от скуки, не зная, чем себя занять. Наконец все вещи были погружены, наставления и советы получены, и мы тронулись в путь.

Егор Гаврилович Карлушу не гнал. Телега мягко покачивалась на кочках, и меня стало клонить в сон. Чтобы не уснуть я принялся вылизывать себя. Артём с Кариной расспрашивали деда о работе. Сложно ли вот так весь год вдали от цивилизации жить и как он вообще лесником стал. Дедушка рассказывал всё очень подробно и с удовольствием, так что сразу ясно становилось, что и жизнью своей, и работой он доволен.