Юрий Каранин - Лучник. Терра. Возвращение. Книга седьмая

*

– Сбежали они. – Кричал Фэрростт в сотовый телефон, словно хотел, минуя телефон, докричаться, но только ворон распугал.

– Застоялись вы там лишку, – вот, вам и кажется. – Даугратинья чуйке своей все еще доверяла, но и мечники не успокаивались:

– Они это. Точно, они. Тысячеликого, видать, ищут.

«А мне где Тысячеликого искать? Живал он рядом с еродромом у одного старика полоумного. Долго жил, да старик богу душу отдал, а Тысячеликий в тот же день пропал. Сам пропал, а не шкурку сменил».

– Придется вам, однако, еще на Врановом болоте задержаться, а я Тысячеликого поищу. – Даугратинья телефона тоже страшилась, но не так, как Фэрростт, и держала его бережно, но трубку далеко от головы держала. Не мудрено, что мечники слышали плохо, и понимали через слово.

Даугратинья не стерпела, и, по привычке, вспылила:

– Оглохли вы там что ли, али спите? Не потому ль вам Абсол и примнился?

Но, наконец, они поняли, – и Даугратинья смогла поисками заняться.

Поисками – это слишком громко сказано. Попробуй пойти по городу, и отыщи Тысячеликого, либо Безыменную, особенно, если эти имена называть. Да, тебя первый же полицейский либо в КПЗ свезет, либо в «дурку» сдаст.

Тут бы Милея – в помощь, а его-то еще труднее найти. Кажись, ентого и на Земле нет.

Ох! И натерпелась Даугратинья, пока на след вышла, да, чуть сама и не влипла. Это по-современному, а по-прежнему – все мысли из головы одним махом вымело. Кроме одной.

Нос – к носу, стало быть, и столкнулись. С мужиком тем. Бомжами ныне таких кличут. Ну, бомж – не бомж, – вечерело уже, – с ходу и не разберешь, – но испугались оба. Этот доходяга – как отпрыгнет в сторону, да как заорет, и… рысью между изгородей, – только борщевик на фоне закатного неба трепещется.

А второй ….

Вот, его-то Даугратинья одним взглядом признала: явление народу, – не Христа, конечно, – Абсола, но и это тоже явление.

Стало быть, первый-то не так просто в бегство ударился. Если Фэрростт его узнал, то ей сам Бог велел.

А она могла бы и не узнать, – только бомж в д, Авуре и остался.

Долго она провожала взглядом беглецов, да кулечки свои вслепую перебирала.

*

– Чего ты этой старой перечницы так испугался? – Абсол догнал д, Авура уже у леса.

– А ты ее, как будто, не узнал?

– Ее? С какой стати? – Немного смешался Абсол, и на окраину города уже опасливо оглянулся.

– Даугратинья это. – Еле слышно прошептал д, Авур.

– Даугратинья? Никогда не слышал о такой.

– Ты, да не слышал? Чудно это! – Но удивление тут же в другое переросло. – Сколько же тебя взаперти держали? – И уже спокойнее добавил. – А колдунью Мауриту помнишь?

Еще бы ему да Мауриту не помнить? Такое не забывается. Большой любви меж ними не было, но чувства были такие, что «искры сыпались». И д, Авур …. А это даже д, Авур не должен знать. Он и стал результатом тех «искр».

Пропала Маурита, но сына смогла сохранить, и к Абсолу окольными путями переправить.

– А Маурита здесь причем? – Неохотно гася воспоминания, удивился Абсол.

– Ну, отец! – Криво и колко усмехнулся д, Авур. – Тебе ли не знать, как Вечность устроена?

– Знаю я, знаю. – Абсол снова пропустил мимо ушей колкость сына. – Не почувствовал я в этой женщине Силы Мауриты.

– Потому и не почувствовал, что Даугратинья намного Сильнее Мауриты. Я побаивался ее, еще когда она мне служила, а уж когда против меня пошла, …. – И д, Авур кулаком по стволу березы в сердцах ударил.

– Говоришь, она тебе служила? – И Абсол поневоле подумал: «Не лишку ли совпадений намечается?».

– Служила. Замком моим управляла.

– И что потом?

– А потом объявился Лучник, – и все наперекосяк пошло. Есть предположения, что Са Тал – сын Мауриты, но я не смог ни подтвердить это, ни опровергнуть.

Абсол, конечно, заметил, но уточнять не стал, что д, Авур почему-то сначала одно имя назвал, потом другое, – иная думка его мучила: «Сказать, или не сказать? Сказать, или не сказать?».

– Слушай, сын. Надеюсь, ты понимаешь, что это – не для всех ушей. У Мауриты только один сын. Это – ты.

«Значит, та дикарка и есть настоящая мать Са Тала?», – д, Авур тоже «не услышал» отца.

– Почему Лучник перетянул Мауриту на свою сторону?

– Даугратинью. – Поправил д, Авур, и, наконец, услышал. – Получается, она – моя связанная мать?

– Дошло, наконец? Почему ты заключил с Лучником Договор?

Оторопь д, Авура – наверное, самая легкая реакция на вопрос? «Не заключал я с Лучником Договор. Никогда». Это возражение ничего не значило. Поскольку оно первое и не своевременное. Поскольку ….

Поскольку Кронос не мог быть стороной Договора. Поскольку ….

Сколько еще раз оторопь станет объяснимым состоянием?

«Стороной Договора является… Лучник. … Являлся, … когда его еще не было.

А это означает, что… он искал не там. Лучник начался… с Лучника. Не со Строгора, не с Са Тала, не… с Егора Строгова, а именно с Лучника».

– Почему ты бежал от Даугратиньи?

«Лучник сейчас мертв. Если мертв? Его смерть не зафиксирована.

Его смерть. Почему выпал из памяти тот момент? На спине кумпа двое: женщина и… Лучник.

Почему?

Потому что Лучник мертв. Это свита богини Рожаны. Он – в свите богини Рожаны».

Д, Авур, вообще, запутался.

«Лучник мертв. Это однозначно. Мы оба мертвы. Меч нас связывал, Меч и разорвал…».

– Почему ты бежал от Даугратиньи?

«Лучник мертв. Неоспоримо. Са Тал …. Он тоже мертв. Строгор. Строгоры …. Но ОН продолжается. Продолжается вопреки смертям».

– Что? Что ты спрашиваешь?

– Почему ты бежал от Даугратиньи?

– Ну, тут… было дело.

– Почему ты бежал от Даугратиньи?

– Она со своими мечниками остановила Внедрение на Драмину.

– Ну, и что?

– Она там меня видела.

«Тяжело, однако, дается д, Авуру его признание. Почему?».

– Ну, и что? – И разом Абсол прозрел. – Кого ты привел? На Драмину, говоришь?

– На Драмину. – А первый вопрос без ответа остался.

– Кого ты привел?

И снова д, Авур не туда повел:

– Драмина, все равно, выпадала, и Внедрение могло дать ей будущее.

– Ты так и не хочешь отвечать. Кого ты привел?

Пришлось-таки признаваться:

– Встречу нам организовал Драм. С кем, он мне не назвал, но тот прилетел на встречу в образе Кукулькана.

– Зеркальный? – Не удержался от вскрика Абсол. – Не может этого быть. Чем ты его прельстил?

– Его привел Драм. – Д, Авур уже предчувствовал, как взорвется отец, когда узнает все до конца. – Мне это тоже не нравилось.

– Чем он тебя прельстил? – Вопрос приобрел иную окраску.

– Меня просил Драм.

Д, Авур еще не научился управлять всеми мышцами лица, – и Абсол легко прочел глубокую неуверенность в ответе.

– Меня-то к чему обманывать? Чем?

– Мне был обещан Мир Белого Волка.