Олег Хасанов - Кайдзю-хоррор. Из России с ужасами

«А в Койск, – подумал Латынин, – наведался эскё из фольклора долган».

– Я не понимаю, – сказал он вслух. – Что вы здесь делаете? Что с вашим пальцем?

Фуми пошевелила искалеченной кистью.

– Много лет, – сказала она, – мы с братом занимались кайдзю. В институте и отдельно, сами. На… внеклассных занятиях.

– Втайне от тайной организации?

– Верно, Майк. Институт подходит к кайдзю с научной точки зрения. Мы пробовали мистический подход.

– Это как?

– Религиозные практики. Способы воспрепятствовать рождению кайдзю.

– У вас получилось?

– Нет. Не существует такого способа. Но мы нашли ритуал, с помощью которого можно вызвать кайдзю.

– Зачем? – опешил Латынин. Капитан потребовал перевод.

– Майк, – спокойно проговорила Фуми, – если в своей квартире вы обнаружите тикающую бомбу, часовое устройство, отмеряющее последние секунды, как вы поступите?

– Убегу.

– Но если в квартире будут ваши близкие? Грудные младенцы, которых вы не сможете вынести разом, старушка-мать, инвалид-отец?

Не догадываясь, к чему клонит Фуми, Латынин сказал:

– Я выброшу бомбу в окно.

Она удовлетворённо щёлкнула пальцами.

– Иначе говоря, переместите бомбу в другое место.

Челюсть Латынина отвисла безвольно.

– Вы… это сделали? Вы перенесли монстра в Койск?

– Мы провели ритуал. Чтобы он появился здесь, а не в Японии. Чтобы спасти наших сограждан.

Она не дрогнула, когда ознакомленный с переводом, сержант принялся лупить ботинком в стену.

– Твари! Суки бездушные! А мы не люди? У нас нет детей? Мы – скот, по-вашему?

Капитан молчал, просверливая взглядом линолеум. Сафронова положила руки на погоны Купчика:

– Перестань. Это не поможет.

Сержант выдал неполиткорректный монолог в адрес Азии, но прекратил пинать стену.

– Пусть закончит, – процедил Миронов.

– Я правильно понимаю, – повернулся Латынин к Фуми. – Вы решили, что если он придёт сюда, то не придёт к вам?

– Так и есть. Мы хотели свести потери к минимуму, и выбрали малонаселённый посёлок в глуши.

– Не пустыню Сахару? – Латынин почувствовал, как кулаки сами сжимаются. – Не безлюдные океанские просторы?

– Он не пришёл бы без жертв, – короткий, честный ответ.

– И в чём суть ритуала?

– Не важно. Это будет слишком сложно для вас. Всё случилось не так, как мы планировали.

– А по-моему, – сказала Сафронова презрительно, – именно так.

– Вы планировали сбежать, – утвердительно сказал Латынин.

– Да, – Фуми не отвела взгляд. – Но та тьма, с которой мы играли… она вселилась в Рёхэя. Он обезумел и напал на меня. Откусил палец. Я читала заклинания, истекая кровью, и брат вроде бы пришёл в себя. Но ненадолго. Теперь – он часть кайдзю.

– Бог существует, – вырвалось у Латынина: присказка в устах атеиста.

– Уверена, что нет, – сказала Фуми.

– Спроси эту суку, – произнёс капитан, – знает ли она обратный ритуал.

– Нет такого ритуала, – терпеливо сказала Фуми. – Кайдзю уйдёт, когда насытится.

– Вы говорите о разрушениях, – сказал Миронов. – Но оно просто стоит. У этой Годзиллы паралич.

Захотелось врезать кулаком в белоснежные зубы Фуми и размазать улыбку бессердечной всезнайки по её лицу.

– Оно вас изучает. Оно питается знаниями, поедая мозги. Оно хочет понять, как устроено ваше общество. После оно вас убьёт. – Фуми ухмыльнулась. – Меня тоже.

14.

Ветер на берегу Карского моря задувал внезапно, сопровождаясь снежными вихрями. Атмосферное давление падало, как камень в колодец, и в течение часа скорость ветра могла достигнуть сорока метров в секунду с порывами до восьмидесяти метров. Стихия изолировала Койск от всего мира на несколько суток, а то и на две недели.

Две недели у подножья живой глыбы, дышащей статуи с располовиненной гнусной мордой.

«Перестань, – одёрнул себя Тимур. – Военные уже едут к нам».

Метель размыла грандиозную фигуру среди заброшек. Мысли о колонне бронетранспортёров на зимнике придали сил. Но лучшим источником энергии сейчас была Марина. Худенькая, бледная, с белыми прядями, выбившимися из-под шапки, она цеплялась за Тимура, окольцевала его запястье рукой в варежке.

Она сказала, что не хочет идти домой.

– Но почему? – Тимур так же не желал её отпускать.

– Сложно объяснить. – Опушённые морозцем ресницы затрепетали. Глаза Марины были синими, взрослыми, напуганными. – Дома я не буду его видеть. – Она мотнула головой на холм.

– Но ты говорила…

– Пока я его вижу, я хотя бы знаю, что он там. Что не бродит по городу.

Тимур сглотнул и обнял Марину за плечи. Она прижалась спиной к его груди.

– Какой же он… страшный.

– Уродливый, – сказал Тимур. – Как обезьянья жопа.

Марина невесело хмыкнула.

Толпа рассосалась. Граждане то ли законопослушно разбрелись по квартирам, то ли пошли искать другое место для обзора: к пожарной части, например. Ретировались собаки. У школы коченели на холоде самые стойкие, человек десять. Губка Боб, Лидия Ивановна, задиристый десятиклассник Коля Исаёнков, незнакомые Тимуру женщины средних лет. У машины курил угрюмый сержант Маутин.

– Я когда на него смотрю, – сказала Лидия Ивановна, одна из тринадцати педагогов Койска, – кожу как иголками колет.

– А у меня желудок бурчит, – сказала маленькая пухлая дама в очках.

– Вдруг он радиоактивный? – Губка Боб завинтил крышечку фляги.

– Какие вы наивные, – скривился Исаёнков. Битый час он пытался присоединиться к сети и стать героем интернета. – Спецэффекты не отличите от реальности?

– Твой спецэффект, – сказала дама в очках, – слопал Вересаева.

– Вересаев пропал, – возразила Лидия Ивановна.

– Держи карман шире – пропал! Это мой зять полицию вызвал, там весь бассейн кровью залит. Скажите, сержант.

Люди повернулись к Маутину.

– Ничего не знаю, – буркнул полицейский. – Сказано вам: домой идите.

– Глупые вы, – подала голос худая женщина, доселе бормотавшая себе под нос и не участвовавшая в споре. – Вам явлено – а вы, слепые, не разумеете.

– А ты, значит, разумеешь? – прищурилась Лидия Ивановна.

– Что тут разуметь? Ангел господень спустился с небес.

– Не больно он на ангела похож, – сказала учительница. – Где нимб, Галя, где крылышки?

Аргумент не подействовал на женщину. Она порылась в сумке и вынула толстенькую книжицу.

– Догрешили. Расплатимся. За содомию, за свальный грех…

– Я что-то про тебя не знаю, Галя?

Губка Боб и дама в очках засмеялись.

– Замёрзла? – Тимур помассировал плечи Марины. Никогда прежде они не были так близки физически.

– Погрей меня. – Марина потёрлась о Тимура. Он крепче сцепил руки под её шеей. Положил подбородок на её темечко.

– Какой же он ангел? – процедил Тимур, сверля ненавидящим взором циклопа. – Он огр.