Артём Юганов - Осколки Мира. Архив первый: антагонист

– Не надейся уйти отсюда живой, предательница.

***

Танэ’Ба’Сей видела сон. Не просто сон, она видела воспоминание, она вновь переживала один из самых важных дней своего детства. Она видела сон о том далёком дне, когда ей пришлось проститься с самой Праматерью, прародительницей рода химер.

Танэ вовсе не считала себя ребёнком. Недавно минуло восемь лет-Всеурожаев с тех пор, как Танэ появилась на свет. Это значило, что не более одного Всеурожая отделяло ба’астидку от времени, когда она способна будет зачать и выносить дитя, не боясь навредить себе и плоду. Юная Танэ’Ба’Сей и сама уже начала ощущать изменения, замечать первые признаки зрелости. И её это печалило. Танэ сожалела о том, что ей так и не довелось почувствовать себя ребёнком.

Танэ была старшей. Иногда она с завистью смотрела на тех химер, что были моложе неё, и потому могли с любопытством изучать неизведанный мир, подаренный Матерью, могли ссориться и мириться друг с другом, могли отлынивать от работы и капризничать, могли попросту бездельничать или придумывать игры. Придумывать игры, в которых никто не умирал. Они были младшими нового поколения. А Танэ была одной из немногих старших.

Танэ была также и младшей. Она была младшей дочерью. Она была младшей сестрой. Она никогда не спала в клетке и не ела с земли. Она с младенчества знала, что можно общаться с помощью слов и ходить на двух ногах. Её никогда не дрессировал хозяин, её всегда учила Матерь Искажений. Ведь Танэ была одной из первых детей нового поколения. Поколения свободных рас, а не племенного скота.

Танэ с малых лет привыкла воспитывать не только тех, кто был младше неё, но и тех, кто старше, подобно тому, как и её саму учила и воспитывала Праматерь химер, единственная в своём роде демон-суккуба по имени Мутатиматри-Эт-Импера-Ультимоветирей. Молодая ба’астидка считала это нормой жизни, чем-то естественным и само собой разумеющимся. Иногда она вместе с другими старшими нового поколения жаловалась Матери Искажений на то, что химер старших поколений, в отличие от младшего, сложно научить даже к таким элементарным вещам, как использование одежды или кровати. Но все они прекрасно знали, что с этим можно только смириться. Те, кто повзрослел на правах ручных зверушек и домашнего скота, никогда не смогут заново повзрослеть в качестве представителей свободных рас обретённого мира химер, именуемого Тетис. Это вряд ли получится исправить, сколько бы сил не было приложено, сколько бы артефактов не было использовано, сколько бы энергии Души Мира не было впитано.

Для Танэ’Ба’Сей жизнь никогда не была настолько простой, как теперь. Да, на её плечах всё ещё лежала ответственность за будущее семи рас, но Матерь Искажений готовила Танэ к этому с рождения. Ба’астидка это понимала, она принимала это, она никогда не была против этого. Но с недавних пор кое-что изменилось.

Танэ росла в условиях беспрестанной войны с чистокровными расами, ожесточённой борьбы за право жить в мире Тетис, сотворённом Всесоздателем для своей дочери, именуемой Матерью Искажений. Да и просто за право жить.

Минуло чуть более одного Всеурожая, признанного в этом мире годом, с тех пор, как война, именуемая Аболитией, закончилась. Именно тогда Танэ впервые узнала, чем именно безопасность отличается от опасности. Для неё это время, весь этот год казался чем-то сказочным, нереальным. Танэ’Ба’Сей до сих пор не могла привыкнуть, что жизнь может быть настолько простой.

Впрочем, Танэ не спешила привыкать. Более того, она боялась привыкать. Причиной тому был момент, который рано или поздно должен был наступить. И который настал сегодня.

В этот день жизнь в поселениях Тетиса остановилась. Не было привычной суеты, те немногие, кого можно было встретить на улицах, были мрачны и молчаливы, все без исключения коренные жители этого мира были подавлены, они испытывали чувство тревоги. Тревогу чувствовала и Танэ, и, пожалуй, даже в большей степени, чем большинство химер. Именно поэтому она решилась прийти в Храм.

Ба’астидка уже готова была войти в Храм Лже-Демона, когда её догнал молодой тенгу, полуворон из расы ёкаев, являвшихся химерами-призраками:

– Постой, Танэ. – Приземлившись, воронокрылый мальчик отдышался и привёл себя в порядок. – Мне всё-таки кажется, что не стоит тебе идти к Праматери. Она ведь сама запретила прощаться с ней. Даже тебе не стоит нарушать её волю.

– Праматерь учила нас принимать решения самостоятельно, и в этом была её воля. Праматерь всего лишь сказала, прощание кажется ей напрасным. И я решила, что это не так.

– Сомневаться в словах Праматери, это…

– Это значит, следовать её заветам.

– Я не понимаю. – Полуворон почувствовал растерянность, он действительно не понимал.

– А я понимаю. Может, поэтому Праматерь и благоволит мне больше прочих? – Было очевидно, что Танэ по-настоящему этим гордится. – Я вхожу. Пойдёшь со мной?

Тенгу неуверенно кивнул, и они оба прошли под громоздкой резной аркой.

Лабиринт коридоров Храма был немного запутан, но все, кто считал себя приближёнными Матери Искажений и кому дозволено было её видеть, знали его наизусть. Ба’астидка и тенгу весьма быстро добрались до небольшой смотровой площадки на вершине здания.

На площадке были двое.

Одной была Матерь Искажений. Она стояла на коленях, и вокруг неё роились частицы Души Мира – напоминающие раскалённую магму капли парили в воздухе. С каждой секундой капель становилось всё больше, они увеличивались в размерах, вливаясь одна в другую, и они медленно притягивались к суккубе, застывая на её светлой мраморной коже, скрывая под собой тонкие округлые узоры и впитываясь в густые волосы.

Вторым же был архангел со слегка подпалёнными слепяще-белыми крыльями, стоявший чуть поодаль и державшийся так, словно он оказался здесь случайно и ему не было никакого дела до того, что истинная владычица Тетиса проводит таинство слияния с Душой Мира.

Ба’астидка и тенгу – оба они были шокированы тем, что кто-то из ангельской расы посмел явиться на просторы их родного мира, они были до крайности возмущены. Единственное, что сдерживало их гнев, их желание умчаться обратно в деревню Калварию и поднять по тревоге всех способных сражаться химер, было спокойствие Праматери. Ни гепардообразная, ни воронокрылый не знали, как реагировать на присутствие одного из тех, кого считали смертельными врагами.

Матерь Искажений заметила двух детей:

– Вот как, всё же пришли… – По голосу демоницы было заметно, что она почти погрузилась в забытье. Скованным, почти бессильным жестом она подозвала химер.

Тане приветственно поклонилась Праматери и уверенно подошла. Тенгу, в отличие от ба’астидки, не был настолько решителен, он ещё раз окинул архангела подозрительным взглядом. Тем не менее доверие этого мальчика к Праматери было значительно сильнее вызванных смертельным врагом страха и ненависти, и он, пусть и не сразу, повторил действия своей подруги.