Julia Goldfox - Сказания Меннескер. Ледяная стрела

Она прижалась к чернокнижнику, чувствуя, как его руки сначала неуверенно, но потом все крепче и сильнее обхватывают ее за плечи. Как ее осторожно прижимают к себе, как еле слышно звучат слова утешения. За одни только эти объятия, за этот голос, звучащий так успокаивающе, за это она была готова отдать все то немногое, что у нее осталось – жизнь.

Она будет сражаться. Столь же яростно, как химера. И будет опаснее любой гадюки. Она никому и ни за что не позволит отнять у нее этого человека, который сейчас обнимает ее и пытается утешить, как только может – немного неловко и не умеючи, но от этого не менее искренне. Ведь у нее больше не осталось близких людей.

Она обязательно выполнит этот приказ и добудет счастье для дорогих ее сердцу людей и для себя. Она не отступится.

Лара судорожно вздохнула и открыла глаза.

Первые солнечные лучи уже пробивались сквозь потемневшее от пыли и грязи небольшое окно, освещая старый, но еще достаточно крепкий стол, на котором стояло несколько пузырьков с зельями и отварами. Чуть поодаль, у лестницы, в широком кресле, скорее напоминавшем небольшую софу, свернувшись клубочком, спала Мелисса, прикрыв голову крылом.

Женщина попыталась перевернуться на бок и, поморщившись от боли, тихо зашипела: давал о себе знать ожог на спине.

– Все в порядке?

Она подняла взгляд. В дверном проеме показался чернокнижник, во взгляде которого читались беспокойство и усталость. Внутреннее волнение и охватившая женщину во сне паника мгновенно куда-то испарились.

– Бывало и лучше.

Маг покачал головой и, взяв один из стульев, беспорядочно брошенных у стола, сел рядом с узкой кроватью, на которой прошлым вечером и расположилась лучница.

– Ты беспокойно спала. Если хочешь, я могу сварить легкое снотворное.

Лара потянулась рукой к ладони мужчины, скрытой черной перчаткой. Теплой и дрожащей.

– Все в порядке. Лучше себе снотворное свари, хоть по ночам бодрствовать перестанешь.

Мужчина фыркнул и отвел взгляд, невольно вызвав у женщины улыбку. Она прекрасно знала, что тот ночами не спит, подолгу сидя под открытым небом и смотря на восток, где остался его дом. А после тратит время на приготовление каких-то целебных мазей и эликсиров. Днем же беспокойно дремлет, привалившись к борту повозки или свернувшись среди вещевых мешков.

Лара вздохнула и отпустила руку. Большей частью возня с зельями была связана как раз-таки с ней. Мелисса была куда устойчивей к людским болезням или ранениям. Лучница же из-за болей в спине мало чем могла помочь. Вернее – могла, но маг ее к тяжелой работе не подпускал, ссылаясь на незаживший ожог, потревоженный их побегом из Брама.

– Доберемся до границы – вот тогда и отосплюсь, – тихо сказал мужчина, невесело усмехнувшись.

Им буквально каким-то чудом удалось наткнуться на заброшенный охотничий домик в редком лесу у самого склона. И, пусть тот продувался всеми возможными ветрами, пара заклинаний сделала вое дело – и тут стало тепло и сухо. Граница же располагалась в двух днях пути отсюда. А там…

Там свобода.

Большинство беглецов разных рас, возрастов и специальностей обосновалось именно к западу от границы Ланд Меннескер: вот там-то им удастся затаиться и скрыться от преследователей из столицы. Лара закрыла глаза, представляя, как все было бы проще, если бы не существовало никакого королевства, раздираемого беспорядками, если бы за ними никто не гнался. Какой спокойной жизнью можно было бы тогда жить.

– Давай сменю повязку. Не хочу будить Мелиссу, – вздохнул Вайлонд, доставая из миски, стоявшей на столе, пропитанные специальным настоем полоски ткани.

Элардлис с кряхтением села на кровати, которая хоть и именовалась таковой, была жесткой, точно голая земля. Развернувшись к магу спиной и с трудом стянув рубаху, женщина невесело усмехнулась:

– Знаешь, это может войти в привычку.

– Еще одна саркастическая нота…

– И что тогда?

– Обижусь.

– Ладно, молчу, – усмехнулась лучница, поморщившись, когда кожу начало щипать от пропитавшего ткань отвара.

Женщина тихо зашипела, дернув плечами. С такой травмой было довольно болезненно не то что в привычном темпе из лука стрелять, даже потягиваться. И, хоть та и начала заживать, боль никуда исчезать не торопилась.

– Еще неделя – и можно будет забыть про повязки, – проворчал чернокнижник, подавшись вперед и перехватив ткань.

Лара вздрогнула, ощутив на шее теплое дыхание. От головы до кончиков пальцев точно прошла волна, заставившая ее изогнуться и едва прислониться спиной к накладывающему повязку мужчине. Прикрыв глаза, она услышала, как он рвано вздохнул.

Закрепив ткань, чернокнижник резко отстранился и, проведя рукой по вороным прядям, выдохнул:

– Пойду посмотрю, что осталось из припасов.

С этими словами он быстро поднялся и тихо вышел из комнаты. Внутри расползалось какое-то неприятное чувство беспокойства и тревоги, своими липкими лапами забирая ее в свои объятия. Женщина совершенно не понимала, что чувствует, и как ей себя вести. Ее пугала неизвестность.

Она знала, что может положиться на этого человека в любой ситуации, была и совершенно уверена в том, что сильно привязалась к нему. Всю жизнь она следовала за кем-то, ей нужен был ориентир, ей нужен был кто-то, кому она готова посвятить свою жизнь. Раньше это был ее сводный брат, внушавший ей уважение и страх, а также чувство долга перед ним.

Но потом что-то заставило ее пойти за совершенно противоположным ему человеком, заставило на какое-то время забыть и о долге, и о службе. Поначалу она списала это на то, что чернокнижник мог попросту навести на нее порчу какую или загов ор, не давая собственному образу покинуть ее сознание. Но потом, когда она осознала, что магия тут вовсе ни при чем, лучница сделала решающий шаг.

И вот теперь она рядом с ним, что бы ни произошло. Но определенности от этого не прибавилось. Кем они являются друг для друга? Пошел бы он на такой же шаг, встань маг перед выбором, столь же сложным, сколь был ее собственный?

От этой неопределенности хотелось выть, а в душе роилось множество сомнительных мыслей. Стоило ли это той жертвы, которую она принесла, буквально обагрив руки кровью своих сослуживцев и сводного брата? Пусть ни с кем из них у нее не было даже дружеских уз, они доверяли ей. А она…

Она просто запуталась в себе и том, что чувствует.

Утро, разгоравшееся бледным заревом, становилось все ярче и ярче, а ветер, всю ночь стучавший в окна, немного стих. Близилась осень, холодная и промозглая северная осень. Ее запах витал в колючем воздухе, гнул верхушки редких деревьев и пронизывал до самых костей.