Татьяна Абрамова-Милина - НЕМНОГО МИСТИКИ ПЕРЕД СНОМ… Сборник рассказов

Эмма всерьез паниковала. Закатывала истерики. Пробовала пылить в глаза, когда он спит. Эффекта не было. Только глядя в глаза можно пускать пыль и не сомневаться в успехе. Муж вышел из-под контроля. Когда Дэн практически съехал, появляясь лишь изредка, Эмма поняла, что ее послушный и удобный муж исчез. Она совершенно одна. Но вскоре Эмма обнаружила, что вместе с мужем исчез и баллончик с пылью. Попытки что-то выяснить не приносили результата. Спросить напрямую Эмма не могла. Это могло все разрушить. Убить последнюю надежду.

Скандалы и претензии Дэн переносил спокойно. Убеждал ее, что много работы принесут много денег, она сможет купить себе все, что захочет. Потом она может поехать на курорт со своей подругой. Но не с ним. А ему нужно личное время, потому что у него появилась идея, которая дополнит диссертацию и сделает ее блестящей.

При слове «блестящей» они оба замерли. Эмма сглотнула, а Дэн почесал лысину. Впрочем, ее уже не было. Заросла.

– Дмитрий Пантелеевич, Лукерья Ивановна, объявляю вас мужем и женой. Жених, можете поцеловать невесту. – Тучная Председатель колхоза Мария Петровна сделала сладкое лицо, от чего на подбородке возникла еще одна складочка, а узкие глазки на круглом лице превратились в щелочки.

– А я не буду! Я – не жених. – Серьезно заявил новобрачный. Он нахмурил смоляные брови и поджал губы.

Вся немногочисленная толпа свидетелей вдохнула и выдохнула, как единый организм, долгим звуком «О-о-о». Новобрачная, успевшая протянуть руки к жениху для завершающего поцелуя, да так и застыла с поднятыми ручками. Улыбка сползала с ее лица, уступая место недоумению.

– И вообще, у меня жена есть! – громко сказал Дмитрий, победно глядя в зал.

– А-а-а-к-к —задохнулся единый организм. Голубые глазки невесты стали синими. Лукерья, как в замедленной съемке, вернулась в исходное положение, но уже без улыбки. Она смотрела на жениха с изумлением, ее глаза открывались все шире, а бровки медленно ползли вверх. Перед ней за секунду пролетела вся ее жизнь, но не с рождения и до сего момента, а наоборот. От этой минуты и до конца дней. Она слышала, что невесты убегали из-под венца. Но чтобы жених! «Видно, в армии жениться успел, паразит». Луша представила, как не только вся деревня, но и вся округа будет смеяться над ней до конца жизни. А она так и останется старой девой. Кто ж женится на ней после такого.

– Митька, а ну кончай бузить, – гаркнул треснутым басом дед Михай, и стукнул своей палкой по полу.

– А я чего? – превратившись в «зайку», елейным голосом, пропел новобрачный. – Она сама сказала, «объявляю вас мужем и женой», а потом «жених», говорит. Я не жених. Я – муж. Вот, у меня жена есть. – Он протянул обе руки Луше, но в ответ получил букетиком по физиономии.

Ох, и полетал тот букет по морде жениха, только и остались три лепесточка. Чистый веник.

Митька был видным. Как говорится, первый парень на деревне, красавец, балагур. А Луша была маленькая, поджарая и шустрая, озорная и смешливая. Нос в веснушках, лоб в кудряшках. На Митьку все девчонки заглядывались, в Лушка только посмеивалась. Митька сам за ней бегал. Он вечно шутил, старался ее рассмешить, но иногда шутки его были «через край». Про регистрацию на их свадьбе и правда вся деревня говорила. Не было праздника, чтоб за рюмкой не вспомнили.

А на свадьбе тот букетик, все равно, заставили невесту кинуть в немногочисленный строй незамужних девок. Руки к тому венику никто не протянул, не прыгнул за ним. Букет попал прямо в грудь долговязой Лариске, соседке Митькиной по дому. Та посмотрела на веник, подняла его двумя пальцами:

– И чё? Теперь у меня счастье будет такое, облезлое?

Только одна подруга, самая близкая, подошла к Луше – Машка, соседка Митькина с другой стороны огорода. Она обняла Лушу:

– Ладно, не переживай, подруга. Вот шутник хренов! Но он же не со зла, опять тебя рассмешить хотел. Паразит.

А Лариска, как воду глядела. Женихи у нее были никудышние. Вышла замуж за пьющего. Он помер молодым. А сын вырос хорошим, работящим. Правда уехал после школы, но деньги матери присылал. Лариска вроде подруга была, да такая завистливая, недобрая. Тот случай, когда подругами становятся не те, что нужны друг другу, а которые просто рядом оказались, за забором. Митька Лариске с детства нравился, а вот выбрал Лушку мелкую, да еще веник в нее кинула соперница. Вроде как виновата эта Лушка в ее несчастьях. Так, не так, а винить кого-то надо за такую свою долю.

Машка, толстушка круглолицая, тоже вскоре замуж вышла. За местного хорошего парня. Они семьями дружили всю жизнь с Лушей и Митей. Пятерых детей Машка нарожала. Шумная, дружная семья получилась.

А Луша с Митей тоже жили дружно и весело, только детей у них не было.

Митя в колхозе работал. А Луша почтальоном была, разносила почту и пенсию. Деревня была небольшая, дворов тридцать вдоль реки разбросано. С каждой семьей Луша дружила, все про всех знала. Душевная она была. Всегда доброе слово находила, всех поддерживала.

С Митей переживали, что детей нет. Хотели усыновить ребенка, да так и не решились. Жизнь быстро летит. Особенно, когда один день похож на другой. Так день за днем время катится. Развлечений и радостей в деревне не много. По телевизору были две программы всего. Да и телевизоры были не у всех. У мужа радость – охота да рыбалка. А у Луши самая большая радость была, когда видела, что Митька ее довольный. Никому бы не призналась. А больше всего ей радостно на душе было, когда он стряпню ее хвалил, да ел с удовольствием. Когда она баню протопит, а он напарится, такой счастливый, потом рюмашку пропустит, да прижмет ее крепко. А еще, когда он с собакой или с кошкой играл, как дитя малое. И когда она его рассмешить могла, так нравилось ей, как он смеется. Он тоже Лушу смешил. Легко им вместе было.

Пришло время дурных перемен. Когда обоим еще пятидесяти не было, Митька заболел, быстро ушел. Луша не могла в себя прийти. Целый год в черном провела. На праздниках сидела для порядка, недолго, и домой уходила. Подруги, соседи поддерживали как могли. Но Луша кивала, делала все, что положено. Просто улыбаться перестала. И разговаривала совсем мало. Думала, зачем ей теперь жить без него, ведь никакой радости у нее не осталось. Маша все время звала ее помочь как-нибудь, или за детьми посмотреть. Так отвлекала ее от горя. А Лариска вроде сочувствовала. Но дома сама с собой злорадно улыбалась. «Вот поживешь теперь нормальной жизнью, не было у тебя хлопот никаких с Митькой. Теперь узнаешь, какая она жизнь – на себе почувствуешь».

Время шло, Луша понемногу оклемалась. Опять улыбаться стала. Почту разносила, опять разговоры с людьми заводила. Дома ее собака с кошкой ждали. Луша любила их свей душой, разговаривала с ними, как с людьми. Спать ложились вместе. Кошка Маруся в ногах, а пес сначала голову хозяйке на живот прикладывал. Подождет пока Луша погладит его, поговорит с ним, потом на пол уходил, рядом с ее кроватью спал.