Вадим Богданов - Книга Небытия

Философ сглотнул.

– О, достойный чистильщик канав, ты поступаешь не совсем корректно, уподобляя себя Господу, а своего пацаненка вдохновенному пророку. Но ты прав в одном, мы мало что можем достоверно сказать о Боге, и те знания, что он дает нам через своих пророков, слишком путаны и туманны. Но у любого явления имеется основное свойство, главный признак, который определяет саму сущность означенного явления, как, например, у солнца – свет, у огня жар, у воды влажность. Так и у Бога есть главный неотъемлемый признак, свойство, которое он являет нам постоянно, и, зная которое, мы можем достоверно сказать, кто есть Бог. – Философ помолчал значительно. – А Бог есть – Творец. И основное божественное свойство есть свойство творить. Оно суть главное и определяющее божественную природу. Бог сотворил все сущее – небо, землю, всех тварей, и людей, и их бессмертную душу. И, сотворив людей, Бог проявил для нас самого себя, свое главное определяющее свойство. И этого одного уже достаточно, для того чтобы понять Божественную природу, а все остальное только дополняет главное, – мудрец шумно перевел дух и припал к благословенной глиняной фляге дерьмочиста.

Жук с минуту переваривал услышанное. Потом тоже глотнул из фляги. Потом посмотрел на небо, на канаву, на побережье которой они сидели.

– Ты красиво сказал, мудрец. О, как ты красиво сказал! И умно. Но вот, положим, возьмем к примеру выгребную яму. В ней живут опарыши. Живут в дерьме, жрут дерьмо и радуются. И несколько раз в день к ним сверху валится дерьмо. И эти опарыши думают, что Человек (их божество) дает им еду и среду для житья. И они думают, что это его главное свойство. По-ихому выходит, мудрец, что наше с тобой главное свойство – срать. И Человек есть – Засранец! Так?.. Нет, не так, никогда не поверю, что я засранец, а остальное только дополняет главное. Вот может быть то, что мы принимаем за главное свойство Бога, для него самого не более важно, чем для нас навалить дерьма в выгребную яму. А? Что ты на это скажешь, мудрец?

Мудрец, кажется, не нашелся, что сказать, и поэтому замолчал.

Молчание нарушил неугомонный дерьмочист.

– Смотри, мудрец, вон идет дуралей с блаженным выражение на морде – не иначе как оттраханный женщиной-змеей. Смотри, у него даже ноги подгибаются.

– Где? А… да, похоже ты прав, достойный чистильщик канав, этот человек, я даже знаю, как его зовут, действительно имел сношение с женщиной-змеей. Его глаза обращены вовнутрь, нежели вовне, и задернуты туманной поволокой, похожей на змеиное веко.

– Не знаю, как на счет глаз, но штаны у него спереди пропитаны кровью – это верный признак. Ох, уж эти мне люди-звери, я однажды сам чуть не попал под женщину-свинью, хорошо, что вовремя увидел позади нее маленький хвостик, а то откусила бы она мне все мое хозяйство – и оскоромился бы, и душу потерял. А еще однажды зашел я к Саре-вортунье…

– Да, встреча с женщиной-зверем опасна, смотри, этот человек даже идти не может, сел прямо на голый камень и сидит. Силы еще не скоро вернутся к нему. Едва только к завтрему.

– Бедолага. И как только произродилась такая погань на человеческую голову, как Господь допустил такое!.. Я имею в виду не дурака, а человекозверей.

– Господь тут ни причем, люди-звери – дело рук румийского мага Кашнура, это его создания. И…

– Вот уж нет, ничуть не бывало! Люди-звери произошли сами собой, естественным путем, из диких животных по Божьему недогляду, а не по помыслу Божьему, как мы. Это были самые первые люди на земле, еще до Адама и Евы.

– Ты, ошибаешься, легковерный Жук, достоверно известно, и в тайных летописях записано…

– Да, что ты мне будешь говорить! Уж я-то…

– Смотри, он упал! Надо помочь ему, а то городские шакалы ограбят и поглумятся над ним.

Философ стал кряхтя подниматься.

– Да ему уже ничем не поможешь! – Разумно возразил дерьмочист, но, тем не менее, поднялся тоже. – Стоит один раз сойтись с женщиной-зверем, и считай душа твоя пропала на веки. Или змея затрахает его до смерти и выпустит ему всю кровь, или он умрет от тоски. Уж я-то знаю.

Жук и мудрец подняли человека под руки. Мудрец, к удивлению дерьмочиста, совершенно озаботился судьбой этого человека.

– Куда бы его оттащить, в какое безопасное место?

– Давай отнесем его в госпиталь к иоаннитам, или лучше к тамплиерам, у них принимают всех, а не только христианских паломников.

– Нет, что ты, нельзя чтобы этого человека видели. Это же…

Философ заткнул себе рот.

– Кто?.. Кто это? Ох, мудрец, чего-то ты скрываешь от меня. Ну, ладно, не хочешь говорить, не надо. А его можно отнести к колдовке с улицы проституток, она бы его быстро поправила. Только у меня нечем ей заплатить.

Философ облегченно выдохнул.

– У меня, по счастью, есть несколько медяков.

Жук пожал плечами.

– Ну, тогда пошли.

И два любомудрых милосерда и сердобола поволокли несчастного через весь город к старой колдунье с улицы проституток.

Черный Гозаль бредил той ночью в каморке у старой колдуньи с улицы проституток. Он обращался к своему Единому. Он бредил так:

Пустыня. Пусто, пусто. Смерть и пустота. Пустота смерти. Наш Бог, дай сил, накорми, напои. Ты Диавол? Он Диавол, мать? Кто этот камень в шатре Хранителя? Кто я? Шаншам? Или… как там меня назвал дед, которого я убил? Это был родной дед, он хотел учить меня Завету, как и ты, мать… и Хранитель учил меня чему-то… Все учат меня, а Бог? Бог, почему не учишь ты? Потому что я не хочу? Я не хочу говорить с тобой, поэтому спрашиваю и отвечаю сам. Кто ты? Отраженье мое в небесах, или это я отраженье твое на земле? Что ты делаешь? Ты убиваешь меня, или это я убиваю тебя в себе? Бог, который спустился на гору, почему ты вернулся обратно, а не остался со мной, как тот бог, другой, который умер? Я черный, и бог мой черный, а не Сатана, который – Бог Свет. Я стал таким, как ты – злым, мстительным, мелочным и сварливым. Это ты сделал меня таким или мать? Бог, живущий в камне – идол? А на небе – голубь? А в земле – червь? А в душе?

Черный Гозаль бредил не размыкая сухих губ. Дерьмочист трахал старую колдунью, а мудрец подглядывал за ними через тростниковую занавеску. У колдуньи было крепкое поджарое тело и свежие, не знавшие молока, груди. Мудрец смотрел на колдунью и ничего не хотел.

Гозаль оклемался лишь к полудню. В голове было горько от ведьминых отваров, но муть и слабость прошли. Гозаль сел. Голову чуть повело и отпустило. Вошла ведьма. Гозаль дернулся прикрыть наготу. Все равно.

Ведьма сунула ему в руки чашку. В чашке было что-то густое и черное. Пей.

– Что это?

– Кровь газели. Пей, ты потерял много крови.

– Что со мной было? Меня ранили?

– Нет, женщина-змея сосала из тебя и не затворила рану, ты чуть не истек кровью.