Надежда Сухова - Дорога дракона

– Это был Свен.

– Но ведь… он погиб ещё три года назад! – удивился Триам.

– Убийство воскресшего дракона – такое же тяжкое преступление, – заметил Дор.

– Я сфабриковала его смерть, – призналась Шу. – Обнаружив у мальчика неизлечимую болезнь, боги хотели убить его немедленно. Я же дала ему возможность прожить ещё три года и погибнуть героической смертью, а не в больничных стенах от смертельной инъекции.

Драконы зашептались между собой, боги же по-прежнему сидели неподвижно.

– То есть вы нарушили приказ и ввели всех в заблуждение, оставив Свена в живых? – уточнил Триам.

– Да, и ничуть об этом не жалею, – с гордостью ответила Шу. – Его отец был моим подданным и отдал жизнь за свой народ. Свен тоже был моим подданным и тоже отдал жизнь, спасая меня. Эти драконы останутся в нашей памяти как воины, достойные славы.

Присутствующие драконы одобрительно загудели.

– Разрешите мне продолжить? – Шу дождалась, пока Триам утвердительно кивнёт, и снова заговорила: – Рассказывая о том, как они воспользовались душой дракона для поимки валькирий, Лоэнгрин не упомянул одну маленькую подробность: куда они дели эту душу, когда вселили в тело дракона своего командира.

Зал притих в ожидании, Шу выдержала паузу и торжествующе произнесла:

– Они отправили её в лимб!

Присутствующие снова возмущённо зашептались, а у Димы желваки заходили на скулах и в глазах замелькала тревога.

– Отправка души в лимб – довольно мучительная процедура и запрещена законом, потому что Ахерон должен уничтожать все посторонние сущности, попадающие в его владения. Душа дракона в лимбе находится в заведомо уязвимом, беспомощном состоянии, поэтому данные обстоятельства убийства я считаю отягчающими. К тому же это очень удобный способ скрыть преступление: следы драконьей сущности, отправленной в лимб, практически невозможно вычислить, а значит, и доказать, что была убита его душа.

– Возмутительно! – выкрикнул Астас.

– Вы нарушили свою клятву! Вы обещали, что после Руала ни один из живущих ныне драконов не будет уничтожен через лимб, – поддержал его Освальдо.

– Вы обещали нам равноправное содружество, но тем не менее беспардонно используете нас в своих целях! – Вергилий грохнул кулаком по столу.

– Это неуважение! – кивнула Анатолия.

– Попрошу присутствующих сдержать эмоции, – перекрывая этот хор голосов, попросил Триам. – Для того мы здесь и собрались, чтобы выяснить правду и наказать виновных. Ваше величество, вы имеете ещё что-нибудь добавить?

– Только то, что согласилась принять участие в вызове бога, потому что меня возмутило жестокое отношение охотников к моему собрату. Да, он не был моим подданным, но он был драконом. Подвергнуть его мучительной смерти, чтобы избавиться от стайки валькирий, а потом ещё и душу в лимб отправить – это плевок в лицо моего народа. Не для того ли мы служим вам, чтобы истреблять тварей и пришельцев? Не для того ли вы прикрываетесь нами, как щитом, спасая никчёмные в большинстве своём людские душонки?

– Об их никчёмности или полезности позволь рассуждать нам, – прервал её Дор.

– Тогда и о законнорождённости наших собратьев позволь нам судить. Большинство из этих драконов – дети беглых родителей. Они порой даже не знают о своей сущности. Кроме того, нас – зелёных, красных, золотых – создали вы. Мы все – ваше творение, а следовательно, имеем одно происхождение. И то, что вы кого-то из нас объявляете вне закона, унижает мой народ.

– Дракон есть дракон, – опять закивала Анатолия.

– Поэтому, когда брат этого незаконнорождённого дракона обратился ко мне за помощью, я не смогла ему отказать – слишком далеко зашли ваши охотники, потеряли страх и совесть!

– Сегодня истребляете беглых, а завтра возьмётесь за нас?! – вспыхнул Гелло.

– Мне кажется, регламент наших отношений с богами надо пересмотреть! – поддержал его Освальдо.

Зал гудел, как растревоженный улей. Триам тщетно пытался успокоить присутствующих, а Дима не сводил глаз с королевы. В его глазах читался и укор, и ненависть, и страх, но у Шу ни один мускул не дрогнул на лице. Никто даже не догадывался, сколько душевных и физических сил ей потребовалось, чтобы сохранить внешнее спокойствие. Внутри у неё всё кипело от отчаяния и гнева. Она понимала, что волна, которую она только что пустила, будет быстро погашена богами. Лоэнгрин получит суровое наказание, в законы внесутся поправки, возможно, некоторым категориям беглецов будет объявлена амнистия – и драконы снова успокоятся. Но при этом охотники не перестанут использовать души беглецов для уничтожения валькирий, а маги не прекратят эксперименты над представителями её рода. Революция назревала, но Шу видела, что силами одной только королевы и нескольких преданных ей подданных власть богов не свергнуть. Нужна была для этого мощная сила, которая могла сломить противостояние правящей нации. Нужны были Повелители – те, кто одним взглядом мог управлять многотысячной армией, кого слышали на расстоянии, кто по-настоящему заботился о своих подопечных, не делая из них подопытных кроликов или приманку для тварей. И Повелители эти стояли за Вратами, стояли и ждали, когда Стражи принесут им оружие – то, каким можно было сокрушить стены, мешающие проникнуть в этот мир. Стражей в этом мире осталось всего два, и один – Руал – погиб в стенах лиговских лабораторий. Второй – Генце – сгинул без следа. Его поиски ни к чему не привели, и теперь он стал фольклорным персонажем. Некому доставить оружие Повелителям, а значит, и помощи ждать неоткуда.

Шу закрыла глаза. Помощи не будет, но и она не намерена сдаваться. Смерть Вовки странным образом вызвала наружу весь её гнев, который она копила годами, стараясь быть дипломатичным и сдержанным правителем. Небрежное и порой уничижительное обращение богов с её подданными, суды над беглыми и безжалостное истребление больных и непригодных к службе – вся несправедливость, которая была когда-то проглочена, теперь пульсировала в самом сердце. Возможно, переворот ей и не совершить, но Шу была уверена, что сможет хотя бы больно ударить тех, кто столько лет издевался над её народом. И остаться в памяти драконов справедливой и сильной королевой, до последнего отстаивавшей права своих подданных.

Тяжелее всего было слушать выступление Димы. Такой родной голос, наполненный чужими интонациями и вещающий с кафедры об ужасных вещах, сводил Шу с ума. Дима без стеснения рассказывал о своём свидании с королевой, обличая её намерения выяснить его имя.

– Она поцеловала меня в конце свидания, – беспристрастно сообщил он. – Думаю, в стремлении вернуть к жизни того дракона, которого мы использовали для битвы с валькириями, было больше личных мотивов, нежели государственных. Почти со стопроцентной уверенностью могу заявить: у королевы были романтические отношения с этим парнем.