Катерина Скобелева - Рассказы и сказки о странном и страшном

Очень надеюсь, что Сережа, когда все начнется, еще будет в командировке. Мне не хотелось бы думать о том, что он может стать настоящим «кормильцем» своим детям. Надо проверить морозилку. Она спрятана на балконе за деревянной панелью. Сережа о ней не знает. Хотя устающий на работе мужчина, который приходит домой только спать, а выходные проводит у телевизора, вообще мало что замечает вокруг себя. Содержимого морозилки мне должно хватить для того, чтобы вообще никуда не выходить эти три недели – пельмени, антрекоты, просто куски мяса. Валера был мужиком худосочным, поэтому его оставлю на сладкое. Жене его я, можно сказать, сделала подарок. Нужно еще достать с антресолей гири. Они золотые, покрашенные черной краской. Но золото есть золото. Я положу их для комфорта рядом с с-собой, когда вс-се начнетс-ся. С-судя по тому, что я мыссссленно начинаю удваивать с-соглас-сные, это произойдет довольно с-скоро…

Ритка ребенка хотела так, как другие хотят выйти замуж, как беременные хотят пива, как мужики с работы рвутся на футбол, как малыши рвут родительские кошельки, чтобы им купили заветную игрушку. Я не хотела. Никогда не хотела. Мне нравилось детей рисовать. Мне нравилось с детьми разговаривать, но когда представляла себе жизнь с ребенком целый день, то приходила в ужас: вещи перемещаются и пропадают неизвестно куда, деньги тают в мокрых памперсах мгновенно. Капризы, вопли, сопли. Нет-нет! У моей соседки – ребенок. Я измучилась, пока он рос до пяти лет. И сейчас продолжаю мучиться. Сначала он орал двадцать пять часов в сутки. Затем научился стоять и швырять вещи из своего манежика. Он швырял их целыми днями с безумным грохотом. Бам-с – полетела пирамидка прямо по моим нервам. Бам-с – на них же повисли звонкие удары мячиков или еще какой-нибудь игральной дребедени. А мне так нужна тишина. Я не могу работать иначе.

Недавно встретила его бабушку. Она с гордостью сказала, что у внучка явно удивительные музыкальные способности (это я сдуру сказала ей, что мои работы будут участвовать в весенней выставке в ЦДХ). Мало того, что их крикливое, шумливое чудовище не давало мне покоя пять лет жизни, так ему еще собираются купить скрипку или пианино… Есть риск сойти с ума.

А тут еще моя подруга детства Ритка стала чудить: хочет ребенка – и все тут. Почему-то она за шесть лет общения со своей большой любовью ни замуж за него не вышла, ни ребенком не обзавелась. И пошли все эти разговоры, мол, как ужасно не выполнить свой материнский долг. По детским домам куча всяких детей. Ах-ах! Если б каждый взял по ребенку, то мир стал бы намного лучше!

– Пусть мир становится лучше без меня, – сказала я ей. А когда она принялась бросать на меня тяжкие, как картины Гойи, взгляды и скорбно нудеть, что вот, как можно быть такой недоброй, я не выдержала и сказала:

– Я не добрая. А я и не говорю, что добрая. Но с каждой выставки, с каждой продажи этим твоим детям перечисляю хоть пару тыщ.

– А я с тобой согласна, – сказала рыжая Машка. Они с мужем порой заскакивали к Рите. Если честно, это были не самые лучшие знакомые Риты, и я старалась за ними приглядывать. – Эти дети… Они такие несносные. Да, Петенька? – ее Петенька что-то невразумительно пробубнил, пытаясь проглотить кусочек третьего бифштекса. Это была бездетная пара, причем жена была одержима идиотскими идеями насчет здорового образа жизни, а Петенька, здоровенный, откормленный красивый парень, почему-то загнавший себя преподавать историю в обычную школу, полностью был подчинен своей женушке. – Особенно из всяких приютов.

– Гм-гм… – Петю, как всегда, больше интересовало содержимое тарелки.

– Маша! – глаза у Риты стали круглыми от негодования.

– Из… откуда ты сказала? – мягко спросила я. – А чем плохи такие дети?

– Ой, ну, это всегда потомство всяких маргиналов, личностей неполноценных… – Маша размахивала бокалом, как флагом, и мило улыбалась, гадина. Я не стала отвечать, повернулась, подхватила дубленку и вышла.

Уже на улице я услышала возмущенное Риткино:

– Маша, как ты могла? Ларису усыновили.

– Удочерили, – тихо заметил Петя.

– Какая разница?.. Уже в большом таком возрасте, лет в пять… Это моя лучшая подруга.

У меня потеплело на сердце. Ритка – дура, но добрая дура.

– Она знаешь какая талантливая? У нее знаешь картины какие дорогие?..

– Ой, ну я не знала, – разочарованно протянула Маша. – Это вот и есть твоя подруга-художница?

И тут раздался торжествующий смешок обычно безгласного Пети:

– Ну, теперь твоя мечта о портрете, дорогая моя, развеялась прахом могильным, ха-ха-ха.

Дальше мне было неинтересно, и я пошла быстрее. Обычно на расстоянии ста метров я тоже все слышу, но при желании – хуже.

Прошло еще немного времени. Я готовилась к одному интересному международному проекту, который сулил в случае удачи и приятную щекотку для творческого самолюбия, и достаточную финансовую стимуляцию. Незаметно промелькнуло полгода, и когда вдруг раздался звонок от Ритки, совесть слегка меня куснула – не вспомнить ни разу о подруге! Боюсь, я действительно не самое эмоциональное существо на Земле. Все мои чувства остаются в моих картинах.

– Привет, Рит, прости, я пропала, но рада тебя слышать…

– Я тоже! Я тоже рада! Не извиняйся, ты же была так занята! Но теперь ты должна заскочить ко мне в гости! Я такая счастливая!

Голос у нее действительно звенел и искрился, как маленькая радуга, которая словно бы выскакивала из трубки и окрашивала все вокруг в цвета счастья. Ну, что ж – я поехала к ней. От «Октябрьской» до «Калужской» было недалеко, в принципе. Купила по дороге большую коробку любимых Ритиных конфет, ликер и симпатичного игрушечного зверя, похожего на енота. Я решила что-нибудь такое сказать, мол, от мужчин ничего нежного никогда не дождешься, вот тебе пушистый зверек, а когда-нибудь он пригодиться по назначению. Ну, будут же у нее дети? Может, и усыновит кого-нибудь. Мама говорила, что Ритка ей всю душу вымотала зимой, мол, как к этому вопросу подступиться.

Дура Ритка! Вот нет у меня детей – и не надо, хотя маме я благодарна на всю жизнь. Но все равно она для меня вроде любимой, заботливой, но тети. Я так всегда и фантазировала, что это какая-нибудь сестра мамы, хотя не представляю свою маму… и была ли она у меня?

Итак, я доехала до Ритки: охи-ахи, поцелуи. Вручаю ей конфеты и ликер.

– Ой, Ларочка, зачем? И праздника-то нет.

– Ну, как это? Давно не виделись, вот и праздник нашей встречи. – Я принюхалась и поняла, что Ритка пахнет по-иному, но в чем дело, не разобралась.