Елена Долгова - Сфера Маальфаса ~ Маги и мошенники ~ Волчий остров. Боевое фэнтези

– Ты будешь последней в своем роду, тварь! – словно подслушав ее мысли, процедил Элеран, метя ударить по склоненной шее девушки.

«Их дело – хранить род».

Нора осторожно подняла полуторник с ковра и ткнула им в сторону врага. Удар получился неумелым, но совершенно неожиданным, и этого оказалось достаточно.

Острая сталь легко вошла торжествующему Элерану в незащищенный живот. Струя алой крови из перебитой артерии ударила фонтаном.

Липкая влага хлынула ей на руки, на рубашку, капли брызнули прямо в лицо…

Никогда уже она не будет чувствовать себя такой чистой, как прежде. Алиенора неловко поднялась с колен, обтерла грязные руки, накинула платье, потом опять и опять, до боли терла ладони и не могла остановиться. Волоча за собой тяжелый меч, прошла к выходу мимо мертвого Элерана. На его ставшем беззащитным лице застыло растерянное, мальчишески-обиженное выражение.

Замковый двор заполняли солдаты имперской гвардии. Они врывались через ворота – те, что в самый момент гибели открыл старый Уилл.

«Так вот почему он опустил мост. Он вовсе не пытался бежать. Он хотел спасти меня», – запоздало поняла Нора.

К ней, вытирая на ходу меч, подошел командир гвардейцев.

– Простите, но мы ослушались отданного от вашего имени приказа, госпожа. Мы не ушли, потому что опасались за вашу жизнь и не доверяли им.

Имперцы подавляли последнее сопротивление во дворе. Тех, кто складывал оружие, отводили в сторону, прочих добивали без пощады.

И Нора ответила:

– Это плохо – нарушать приказы, капитан. Но все равно – вы сделали правильно и… спасибо вам.

Прошли последние холода хмурой, неприветливой, затянувшейся весны. Империя приходила в себя после потрясений. Бароны, уцелевшие после мятежа, признали наследника Гагена императором. Одним из первых указов новый император отменил ритуал Жребия. Вторым – объявил амнистию тем из Отрицающих, которые прекратят сатанинские ритуалы и добровольно сдадутся правосудию. Таких, впрочем, оказалось немного.

Альвисы, а среди них выжил только каждый четвертый, лишились вождей, павших на южной равнине, и были признаны полноправными подданными Церена. В том числе имеющими право лично обращаться к императору с просьбами, приближаясь к нему. А как часто они умели использовать это право – кто станет считать?

В первые дни доброго, солнечного мая, после внимательного (два месяца) следствия и милосердного (всего один день) суда, на главной площади Эберталя был казнен граф Дитмар. Главному вельможе государства деликатно предложили принять яд, но он отказался, не стал и просить нового императора о помиловании. Сам, обычным для него легким шагом, прошел путь до последней ступени эшафота и не показывал признаков страха до самого конца – пока под мечом палача не пала голова величайшего авантюриста Империи.

Верные были награждены. Неверные – наказаны. Начинались годы нового правления.

В один из ясных весенних дней на дороге, уходящей от ворот Эберталя на восток, появились двое. Худощавый русоволосый всадник лет тридцати шести нередко останавливал смирную лошадку и, прищурив холодные светлые глаза, высматривал что-то в отдалении. Впрочем, дорога оставалась спокойной. За десять лет, что правил Империей Гаген I, прославляемый при дворе в качестве Справедливого, а в народе прозванный Капеллан-Придира, путешествовать стало куда безопаснее. Надолго ли – кто знает? Но если небеса посылают мир, благоразумно насладиться миром.

– Господин Людвиг!

Оклик прервал размышления путешественника, и тот пришпорил лошадь, догоняя спутника. Людвиг фон Фирхоф, ученый-путешественник, ехал не один. Голос подал слуга, нанятый позавчера в придорожном трактире, – крепкий туповатый малый с круглым лицом и белесыми коровьими ресницами. Однако первое впечатление часто обманчиво. Хайни Ладер был хитер, как крыса, под дугами выгоревших бровей прятались близко посаженные острые глазки. Его кожаную куртку покрывали нашитые стальные пластины, остаток отсеченного когда-то левого уха уродовал бугристый шрам. Проводник Людвига в большей степени походил на солдата, чем на слугу. Да, собственно, он и был когда-то наемником в армии Гизельгера.

– Не отставайте, хозяин! Мало ли что…

К разумным советам стоит прислушаться. Всадник поторопился, помянув в душе про себя прежнего императора.

Тот был велик – это да. Зато жизнь его земная кончилась плохо. Правителя, нажившего сонмище врагов, закололи прямо во дворце Собраний. Двадцатишестилетний Людвиг, тогда еще студент-богослов, хорошо запомнил дым над крышами и бешеный звон мечей в руках солдат, пробивавшихся ко дворцу Халле.

Позже, когда погас огонь, рассеялся дым и успокоились умы, головы мятежных баронов слетели на плахе. Тогда же смирили силой оружия и вернули в лоно церкви бродяг-альвисов. А затем новый государь понемногу, не торопясь, дал святой инквизиции ту власть, которой она сейчас и обладает. Многогранно зло в этом мире…

Копыта лошадей стучали по хорошо утоптанной дороге, с обеих ее сторон протянулись невысокие заросли орешника с едва проклюнувшимися листочками, в кустах пронзительно кричала птица. Постепенно кусты вдоль дороги сменились просторными полями, сельские дома под солнцем казались яркими игрушками, почти у линии горизонта, на одиноко стоявшем холме, едва виднелось какое-то укрепленное строение, замок или маленький город.

– Далеко отсюда до Фробурга, Хайни?

– Еще день пути к югу, если идти напрямую, тропами. Но там не пройдет повозка. Три дня, если ехать дорогой.

– Ты знаешь эти места?

– Воевал здесь, когда добивали альвисов, господин Людвиг.

– Любопытно, Хайни. Так, значит, ты участвовал в святом походе?

– Выходит, да.

– Ого! Сражался с малефиками?

– Я человек маленький, господин. Верую. Куда пошлют – иду. Прикажет император – воюю. А больше ничего не знаю. Чтобы объяснить, на то капеллан есть.

– Разумно, друг мой. А ты сам встречался когда-нибудь с кознями дьявола?

– У моего барона до того, как я… В общем, до того, как я в солдаты от него подался, был меч с особой рукоятью. Там в навершии камень блестящий, круглый. В том камне жил собственный демон господина барона. Отчего и не было ему равных в удаче. Слышал, потом господина барона убили случайно на турнире, и его демон вместе с мечом и большой-пребольшой удачей, стало быть, другому достался…

Наемник с удивлением повернул голову в сторону богослова. Людвиг уткнулся в воротник. Плечи нанимателя странным образом тряслись, казалось, он пытался подавить внезапную икоту.

– Хайни, подай мне флягу из сумки…