Олеся Шанти - Волшебство стучится в двери. Книга 2

– Лучше бы я не трогала это проклятое платье, – со слезами в голосе простонала Рита. – Кем же мы стали и куда попали?!

– Не переживай, – успокаивал ее Майкл. – Узнаем. Рано или поздно нас куда-нибудь привезут. И учитывая пышные торжества по случаю моей свадьбы, я, должно быть, небедный человек, а значит, более-менее терпимый кров будет обеспечен.

Дом, перед которым остановилась их карета, превзошел все самые смелые ожидания Майкла. Это был самый настоящий дворец, и даже грустная Рита на время забыла об их незавидном положении и с восхищением разглядывала огромные залы, заставленные старинной мебелью. В доме господина де Ремаля оказалось немало слуг, которые по очереди подходили знакомиться с новой хозяйкой.

Рита краснела, бледнела и совершено не представляла, как ей себя вести в данной ситуации.

– Мадам, – к ней подкатился пожилой господин небольшого роста и приложился губами к дрожавшей руке. – Позвольте представиться: Пьер, управляющий замка его сиятельства графа Филиппа де Ремаля, вашего мужа.

«Так, кое-что начинает проясняться, – подумала Рита. – Значит, моего мужа зовут Филипп, надо запомнить, а то я даже не знаю, как к Майклу обратиться, чтобы не вызвать подозрений».

Пока шло знакомство с обитателями замка, Майкл оказался в весьма щекотливой ситуации. Если госпоже де Ремаль было простительно не знать ни единого человека, то Майклу приходилось значительнее трудней, учитывая, что он провел в замке не один год. Тем временем неугомонный Пьер появился около размышляющего над своим бедственным положением Майкла. Сначала он произнес длительную поздравительную речь в честь любимого господина и его молодой красавицы – супруги, а потом, как на грех, покашливая и извиняясь за несвоевременность, повел разговор о финансовых делах.

– Я ни за что бы не посмел беспокоить ваше сиятельство в столь торжественный и знаменательный для всех нас день, если бы не упорство маркиза Корнери. Покупка Вендентского парка – сделка серьезная и ответственная, но маркиз настаивает на ее скорейшем заключении. В противном случае он просил довести до вашего сведения, что найдет других покупателей. Одно ваше слово – и сделка состоится, хотя вы знаете мое мнение…

Майкл проклинал назойливость управляющего и совершенно не понимал, зачем же ему понадобился целый парк. Тем временем Пьер огорошил его заявлением, что его карточный долг до сих пор не погашен, и если в течение двух дней граф не найдет денег, то его гордость – чистокровные арабские скакуны, недавно появившиеся в конюшне замка, могут быть забраны в счет долга. Майкл пропустил эту информацию мимо ушей и невозмутимо наблюдал за раскланивающимися перед Ритой слугами.

Удивленный возглас управляющего вернул его к действительности.

– Простите, ваше сиятельство, но мне непонятно ваше молчание. Речь идет об арабских скакунах, за которых вы выложили целое состояние и все последнее время из конюшни не выходили, а сейчас складывается впечатление, что их дальнейшая судьба вас совершенно не волнует.

– А.., что, – опомнился Майкл, поймав на себе недоуменный взгляд Пьера. – Арабские скакуны… Ну, конечно, нужно их навестить, как же я забыл…

И радуясь тому, что наконец-то появился благовидный предлог, чтобы прервать этот мучительный разговор с навязчивым Пьером, Майкл дернул прочь из залы.

Оказавшись в саду, он облегченно вздохнул, но не тут-то было. Везде, куда он ни направлялся, его подстерегали изучающие и настороженные взгляды слуг. Наконец, он свернул на какую-то тропинку, которая, по чистой случайности, вывела новоявленного графа де Ремаля к его собственным конюшням.

«Раз я все равно здесь, то стоит взглянуть на этих пресловутых скакунов, – решил Майкл, – а то я даже не знаю, сколько их и как они выглядят».

Желание было похвальным, если бы не одно «но». Не успел он переступить порог, как стоявшие в стойлах лошади разволновались, забили копытами, всем своим видом выказывая недоверие и недружелюбный настой. Конюх, тут же вскочивший при появлении графа, застыл, и Майкл вновь поймал на себе уже знакомый пристальный недоверчиво-изумленный взгляд, которым его всего пять минут назад одарил Пьер.

Граф, уже протянувший руку к гриве одной из лошадей, замер. Кони, с которыми он, по словам управляющего, проводил чуть ли не целые сутки на полет, не узнавали своего хозяина и не давались в руки. Майкл лихорадочно соображал, как ему поступить и, вспомнив об арабских скакунах, которыми он якобы должен дорожить, решил усыпить сквозившее во взгляде конюха недоверие и блеснуть своей осведомленностью.

– Хорош скакун, – заявил он, ухитрившись вцепиться в гриву строптивой лошади, которая негодующе заржала, оскорбленная таким к себе отношением. – Породистый, любо-дорого глянуть.

Боковым зрением Майкл заметил вылезшие из орбит глаза конюха.

– В… ваше сиятельство, – заикаясь, промямлил он, с ужасом взирая на почти повисшего на лошади графа. – Это не скакун, а обычная каретная, вы ее все еще продать грозились, да только говорили, что никто не купит… А арабские скакуны, они там стоят, – он дрожащей рукой указал на противоположный конец конюшни, где нервно подрагивая ушами, поводя тонкими ноздрями, переступали с ноги на ногу черные как смоль кони.

Майкл перевел взгляд на светло-серую лошаденку, в которую он отчаянно вцепился, тут же понял, что дело плохо, и мигом ретировался, оставив растерянного конюха предаваться размышлениям о количестве бутылок Мадам Клико, выпитых его господином, не узнавшим своих ненаглядных арабских скакунов.

Воровато оглядываясь и вздрагивая от малейшего шороха, Майкл прошмыгнул в замок в надежде, что слуги уже разошлись и им с Ритой можно будет вздохнуть свободнее. Но он ошибался: зала по-прежнему была полна народа, а раскрасневшаяся графиня стояла у окна и периодически бросала на слуг испепеляющие взгляды. Появление графа вызвало бурное оживление, но Майкл, с трудом осознав, что он все-таки здесь хозяин, решил положить конец этому безобразию.

– Мы с моей супругой хотим остаться одни, – рявкнул он на подлетевшего к нему управляющего и, не глядя по сторонам, двинулся к лестнице, ведущей на второй этаж.

Слуги удивленно зашептались: их хозяин выглядел недовольным и рассерженным, и, кроме того, что было более чем странно, за все время ни разу не взглянул на жену, которая, казалось, совсем не рада своему появлению в доме графа.

– Не правда ли, удивительно, – донесся до ушей Майкла приглушенный шепот. – Нашего графа просто не узнать. А как к жене относится – она, бедняжка, чуть не плачет. Столько времени руки ее добивался, а, по-моему, нисколечко ее не любит.

Майкл замер на верхней ступеньке. Только этого не хватало! И получаса не прошло, как поползли слухи и сплетни. Что и говорить, актер из него некудышний и роль графа де Ремаля, мягко скажем, ему не удается, но не до такой же степени!