Сергей Росстальной - Междумирье. Врата Междумирья. Книга первая

А сегодня у него встреча с Еленой! Надо будет постараться, что бы и ей доставить удовольствие – её ведь ждёт впереди неутешительное решение суда, скорее всего, уже на следующий день. Так быстро! Потому-то Артур Гусич и не успел ничего предпринять – это будет очевидно и понятно, и она не сможет держать на него зла. А он, может быть, ещё и утешит её потом, если она хорошо будет вспоминать сегодняшнюю встречу. Да, сегодня, определённо, надо будет потрудиться над дамой, она того стоит!

Тщательно приведя себя в порядок, он явился в ресторан «Селена» к назначенному времени и занял отдельный столик. Не сильно опоздав, появилась и Елена. Одета она была весьма просто – на ней был один из её деловых костюмов, в котором она ходит на работу. Не ярко и не броско, но стильно. Одевать нечто особое для такой встречи – сильно много чести. А Гусич ожидал вечернее платье, или что-то вроде того. Увиденное его немного разочаровало – под таким костюмом воображение нарисовало ему обыденное дешёвое нижнее бельё, вместо тонкого кружевного и полупрозрачного. Ну, ладно, чёрт с ней – поскорее снимет, и все дела.

Поднявшись к ней навстречу, он пытался поцеловать ей руку, но был посажен на место, и Елена сама села напротив.

– Ну, что, как дети? – спросила она.

– Да всё нормально, Елена, – ответил он, – уход хороший, состояние нормальное. Воспитатели грамотные, дети в покое, им всё объяснили, что всё будет улажено. Вот сейчас мы и улаживаем…

– Ну, что?

– Ты же помнишь суть вопроса – надо «аннулировать» твой визит в мой кабинет.

– Чтобы ты всё забыл?

Елена сразу начала играть в поддавки, тоже перейдя на «ты».

– Ну, да.

– И для этого надо посетить другой кабинет?

– Умница! Номер.

– Ну, так о чём разговор?

– Тогда пошли! В самом деле…

Они встали.

– А что-нибудь «для храбрости» нельзя прихватить? – спросила Елена, – И побольше.

– Не вопрос!

Гусич взял две бутылки шампанского, коробку конфет, и большую пачку сока. С этим грузом они отправились в заранее забронированный номер на третьем этаже. Гусич всегда снимал этот номер…

Руслан и Василиса, они просто молча стояли посреди кухни, обнявшись. Василиса не находила себе места и держалась за Руслана, как за каменный столб, чтобы её не унесло куда-то. Её терзали мысли о Елене – где она сейчас с этим Гусичем, и что с ней происходит.

– Всё началось с того, что я потащил вас в лес… – нарушил молчание Руслан.

Василиса прижалась щекой к его плечу.

– Нет, Русь… – ответила она, – просто мы нарвались на эту систему. А ещё у меня такое чувство, что кто-то позавидовал.

– И сдал?

– Да. Достаточно только сказать, что там-то с детьми плохо обращаются.

– Будет суд, – сказал Руслан, – значит, они намерены разобраться. Есть очевидное – с детьми всегда обращались хорошо, надо только это показать.

– Да это все свидетели покажут! – отчаянно сказала Василиса, – Но почему они зацепились за этот случай, когда дети вымокли под дождём?! Это ситуация, от которой никто не застрахован – раз! – и дождь тебе! Это предлог, а они уже всё решили!

Руслан и сам чувствовал, что суд нужен только для утверждения определённого решения. Опричники ювенальной юстиции уже приняли меры, чтобы дети не вернулись к родителям – Руслану было страшно высказать эту мысль.

Вернулась Елена, сдержано нервная.

– Всё, с директором управилась, – сказала она, усаживаясь за кухонный стол, – он вырубился и спит в нирване. Остатки препаратов я, по пути, выбросила в мусорку. Не знаю, чем это закончится. На встречу прийти пришла, а какие у него будут «воспоминания» на следующий день, не знаю.

Елена рассказала, что происходило в гостиничном номере. Отправив этого дурака в душ, она наколола препаратами конфеты, и добавила в шампанское.

– Дозировку не превышала? – спросила Василиса, когда узнала, что именно досталось Гусичу.

– Нет, Вась, всё по твоим предписаниям.

– Тогда память отшибёт полностью, при сохранении удовлетворительного самочувствия. Эту композицию препаратов с алкоголем я ещё по «скорой помощи» знаю – поступали к нам такие счастливые.

– Придётся ему ещё и позвонить, – с отвращением сказала Елена, – чтобы не сомневался… И как мог такой гадёныш оказаться во главе детского учреждения?

– Его другие гадёныши поставили, – сказал Руслан.

– Мы должны вытащить оттуда моих детей! – сказала Елена, – Если Гусич не обеспечит их сохранение в детском доме, и их увезут, я выложу ему всё, что сняла в номере и записала на диктофон. Это потом узнают все! И вылетит он из своего кабинета!

– Позвони, обязательно, перед судом, – сказала Василиса, – может быть, гадёныш какую-нибудь утечку информации выдаст.

Артур Гусич не помнил, как он ушёл утром из гостиницы, ему только чудилось, что он уходил под гром фанфар и приветственные крики. На работу он пришёл, что называется «не весь»: его память блуждала где-то вдалеке от него. Он очень хотел вспомнить подробности бурной ночи, проведённой с Еленой, но не мог. Только фанфары в голове. Он ещё вспомнил, как после пробуждения ходил голый по номеру, всюду натыкаясь на следы их развлечений, и пытался вспоминать, «как было вот это». В теле была лёгкая расслабленность и ломота – значит, «было» фантастически! И Гусич, наконец-то, наполнился гордостью и удовлетворением. Эх, ещё бы и памяти!

Вдруг, позвонила Елена Лебедева.

– Ну, что, я чиста перед законом? – спросила она.

– Уммм, – томно промямлил Гусич, – Ну, конечно, Лена! Только мы, как-то, даже не поговорили толком по делу… Мне даже как-то неловко.

– Всё и так понятно, чего ещё говорить: я всё отрицаю, и вы тоже: я у вас не была.

– Ну… хорошо. Э-э…

– Что там с судом? – перебила его Елена, – Какие остаются ко мне претензии?

– Ни каких претензий, только исходные, по сути дела – об обращении с детьми.

– Дети в суде будут?

– Нет, не положено. Но они были опрошены, и это будет представлено суду.

– Что они говорят?

– Говорят, что любят маму и папу.

– Кто ещё будет в суде?

– Ну, вероятно, кто-то из детского сада. Сигнал же поступил оттуда.

– Ну, я так и знала, что оттуда! С чего они взяли, что я плохо забочусь о детях?

– Из рассказа твоих детей.

– То есть, прямого свидетельства у них нет?

– А это надо в суде услышать, не знаю.

– Значит, нет.

Судебное заседание было назначено на одиннадцать часов, началось в двенадцать, и проходило оно в самой маленькой комнате судебных заседаний в здании городского суда. В зале присутствовали фигуранты дела: Елена, Василиса и социальный работник Департамента соцзащиты. В суд была вызвана и заведующая детским садом. Она чуть в обморок не упала, когда увидела в судебной комнате Елену, мать Севы и Людмилы. Она боялась смотреть в её сторону, потому что предвидела, чем дело закончится. С Еленой ещё и сестра была. Елена хотела привести и журналистов местной газеты, но судебное заседание объявили закрытым; как пояснила судья, во избежание излишнего психологического давления на фигурантов дела – в таких делах, как это, часто всё замешано на эмоциях. Но в зале присутствовали «нейтральные лица» – четыре студента-юриста, которые проходят практику, и пришли посмотреть на суд, и Бьёрк Инвик, который ещё в Норвегии пристрастился наблюдать за истериками родителей в суде, и здесь тоже не смог отказать себе в удовлетворении. Поскольку он был иностранец, не говорящий по-русски, его допустили на заседание, тем более что он имеет отношение к соцслужбам, и за него попросили.