Мила Ярая - Древние: Интерлюдия

Говорят, Ученик выбирает Учителя, но в магии Учитель также выбирает Ученика. Если их «выбор» совпадает – начинается настоящее обучение. Трудное и насыщенное каждый день, каждый миг, и все твои поступки и истинные мотивы видны как на ладони. Смухлевать не получится. Обучение требовало от меня полного бескорыстия и принятия. Принятие давалось мне особенно сложно, потому что мало кто, кроме Вовы, принимал меня . Впрочем, была ещё Тая – она любила меня такой, какая я есть. Со всеми моими сложностями и внутренней закрытостью, с моими успехами в спецоперациях.

А Министр стал вести себя отстранённо, как бы наблюдая за мной откуда-то с высоты птичьего полёта. Он вольно и невольно запускал какие-то трансформационные процессы во мне, а ещё проверял меня на стойкость и верность. Мне это не нравилось, это всегда было болезненно. Но я старалась не обращать на его поведение слишком много внимания. Ведь именно благодаря ему я обрела доступ к магическим технологиям. Если бы не он, возможно, я бы уже давно была мертва.

Лишь спустя два с лишним года я смогу осознать, что и он боялся моей Силы – того, что она раскроется не в том ключе и сможет разрушить чуть ли не всё Министерство и даже нарушить баланс Сил на планете. И этот страх вынуждал его идти на определённые поступки. Но тогда, во время обучения, я об этом даже не подозревала. И меня задевали его постоянные проверки, испытания, холодность и недоверие. В самом начале он был куда более открыт! Я хотела, чтобы он был моим Учителем. Я знала, что у него много дел и не так много времени, но была полна решимости помогать ему, быть его другом, а он словно отвернулся от меня!

Тогда я не понимала, что это на самом деле – благо и дополнительный стимул к моему развитию. Я молча выполняла все задания, что мне давали – как по обучению, так и по работе. Я слышала, как некоторые юные ученики министерства и их семьи шептались обо мне в коридоре: мол, на самом деле я та, в ком наиболее сосредоточен Вирус, что я опасна и со мной что-то не так. Ибо нельзя обладать истинной Силой, будучи столь молодой. Они даже говорили, что я скоро перерасту Министра, что меня здесь держат просто ради контроля.

Я не желала никому из них зла и всегда помогала им. Но и быть близка и откровенна с ними не могла. Не осознавала я и того, что они завидуют мне, потому как не пытаются вдумываться в то, что я проживаю. Долгие месяцы одиночества среди людей. Скрывать Силу сложно, когда она рвётся наружу.

Мир не оставлял меня на самом деле ни на минуту. Внутреннее знание о том, что непременная боль одиночества – всего лишь отражение социального стереотипа, популярного среди людей, которые не привыкли брать на себя ответственность за собственную жизнь, было всегда со мной. В принципе, до настоящего времени и я была таким человеком. Сейчас же происходили какие-то масштабные трансформации. Но меня беспокоило даже не то, что я сама по себе, а то, что меня не принимают. Но та Сила, которая тянула меня за верёвочку, в любые минуты уныния давала мне понять: я не одна, где-то есть нечто или некто, кто ведёт меня по этому Пути и поддерживает меня.

Однажды, когда я полностью приняла тот факт, что мне суждено быть чужой среди своих, что никто не обязан меня любить и принимать, и что, возможно, таков мой путь – моя жизнь внезапно озарилась приятным событием.

Мы с группой сидели в конференц-зале на очередном совещании по поводу недавних космических битв. Я была вся внимание, слушала и запоминала каждое слово. Кое-кто ёрзал на стуле и пытался сохранять состояние бодрости. Когда совещание закончилось, я вышла из кабинета и наткнулась на парня, которого заметила ещё в один из первых дней пребывания в Министерстве – это про общение с ним меня предупреждал Министр. Он задержал на мне взгляд и внезапно сказал:

– Хоть кто-то, кроме меня, выходит из этих комнат с позитивным видом. Эй, а я тебя видел!

Где он мог меня видеть, неужели он спалил, что я пялилась на него, пока он занимался? Нет, только не это, у меня даже в мыслях не было ничего такого… А что он мог подумать? Блин, какая неловкость. Наверное, троллит меня на тему того, что я следила за ним. Надо бы как-то косвенно намекнуть ему, что это вовсе не так, оправдаться… В голове был хаос из мыслей.

– Ты что-то сказал? – спросила я, когда заметила, что он смотрит на меня в упор.

– Я уже минуту тут распинаюсь, – он улыбался, – впрочем, неважно. Я знаю, тебя зовут Мила. А я Глеб.

– Очень приятно, Глеб, и откуда ты знаешь моё имя? – ответила я, старательно сохраняя спокойствие.

– Слышал, – он внезапно стал серьёзным.

– А, ты, наверное, знаешь про мою особую популярность, – я рассмеялась.

– Наслышан и о ней, но меня это вовсе не пугает, даже наоборот, – он продолжал открыто смотреть мне в глаза, – интересно познакомиться со столь популярной личностью.

– Вот как, – я вдруг ощутила внутреннее напряжение.

– Ты это грустно сказала, хоть и с самоиронией, – констатировал он, – вообще-то я пошутил, не обижайся.

– Тебе показалось, Глеб, – холодно ответила я.

– Знаешь, я скоро уезжаю в Штаты по заданию. Давай как-нибудь встретимся на неделе, и я покажу тебе, что в Министерстве есть один человек, который просто будет рад с тобой пообщаться?

Я посмотрела на него. Что-то во мне сопротивлялось. Видимо, он почуял, что значил мой взгляд.

– Решено, идём. Встретимся на крыше, скажем, в среду после 9 вечера. Любишь высоту? – спросил он, не дожидаясь ответа.

– Ты решил не оставить мне выбора? – парень показался мне забавным, и я слегка оттаяла.

– Соглашайся. Я буду ждать тебя, – сказал он, улыбнулся и скрылся в толпе.

Я немного устала от пребывания в стенах Министерства, и в этот вечер решила выбраться. Взяла карту, закрыла глаза и тыкнула пальцем наугад. «Ладожское озеро» – прочитала я. Интересный выбор, север России. Ну что ж, пока никто не видит – можно использовать один из запасных разведывательных звездолётов Министерства. Лететь столько километров на антигравитационных ботинках мне не хотелось – хотя бы потому, что их максимальная скорость была 200—250 километров в час, и лететь пришлось бы долго. А звездолёт развивал максимальную скорость до 200 000 000, он подходил для ближних полётов по Солнечной системе. Я воспользовалась допуском Таи, чтобы разблокировать систему управления звездолётом (моя подруга работала в службе информационной безопасности Министерства). Вне космических и разведывательных полётов пользоваться звездолётами запрещалось. Запретный плод всегда сладок. Ограничивать себя в чём бы то ни было, даже не очень законном, мне никогда не нравилось. Мне нравилось управлять звездолётом, а официальных полётов было сейчас не так много.