Надежда Сухова - Год дракона

На самом деле старичок лукавил: уж к нему-то народная тропа не зарастала.

Павел Антонович Измайловский был известной личностью не только в столице, но и далеко за пределами МКАДа. Всю жизнь он проработал на Московском ювелирном заводе, пройдя путь от простого мастера до главного инженера. Сейчас он вышел на пенсию, но не канул в реку забвения, как сам выражался. Павел Измайловский до сих пор являлся ведущим экспертом в области ювелирных украшений. К его услугам прибегали как частные коллекционеры, так и музеи, и даже суды. Если нужно было выявить подлинность того или иного украшения или доказать обратное, то лучше Измайловского никто бы не смог этого сделать. При этом Павел Антонович имел небольшой, но постоянный приработок: ремонтировал украшения, подгонял под размер обручальные кольца, доставшиеся кому-то по наследству, оценивал драгоценные камни.

Капитану Михаилу Миронову Павел Антонович приходился бывшим соседом по даче. Бывшим – потому, что бабушка Миронова, владевшая их участком, умерла почти десять лет назад, и родители продали дом. Измайловский, насколько Михаил знал, схоронив жену, тоже перестал появляться на своей даче, оставив её дочери. И несмотря на то, что вот уже несколько лет Миронов и Измайловский не являлись соседями, они до сих пор хранили тёплую дружбу, проистекавшую из доброго прошлого.

Павел Антонович пригласил гостя на кухню – знак особого расположения. Нежеланных гостей старый ювелир принимал в гостиной и никогда не угощал – ни чаем, ни чем-то покрепче. Визитёров по деловым вопросам он приглашал в мастерскую, собственно, для того она и служила. Но если же Измайловский вёл гостя на кухню, то таким приглашением надо было дорожить. Миронов давно знал о гостевой градации старика и всякий раз, когда Павел Антонович приглашал его на кухню выпить чаю, с облегчением выдыхал. Почему-то потерять доверие старика капитан боялся. И вовсе не потому, что время от времени Измайловский, его знания и опыт были полезны следствию. Миронов дорожил самой дружбой, словно она помогала удерживать в его памяти прошлое.

Павел Антонович поставил чайник – не современный электрический, а старомодный, со свистком, достал печенье и вазочку с вареньем, изготовленным уже снохой, а не женой. Миронов протянул ему пакет с сухофруктами, к которым старик в последнее время пристрастился.

– Что за дело у тебя, Миша? – поинтересовался Измайловский, присаживаясь на табурет.

Пока вскипает чайник, можно поговорить и о цели визита.

– Дело, как всегда, запутанное, Павел Антонович, – крякнув в кулак, начал Миронов. – Вы не знаете, кто в городе сейчас занимается скупкой краденого?

Большой опыт Измайловского и не менее обширные связи делали его хранителем самой разнообразной информации. В том числе и о происходящем в криминальных кругах. Многие ювелиры единоразово или на постоянной основе оказывали услуги преступникам разного пошиба: помогали сбывать краденое, переплавляли украшения, заменяли в них камни и прочее.

Измайловский положил одну руку на стол и, постукивая пальцами, задумался. Миронов терпеливо ждал, понимая, что ювелиру требуется какое-то время, чтобы систематизировать и проанализировать имеющуюся информацию. Через минуту Павел Антонович подал голос:

– Пошли слухи, что Вартанян снова в деле, хотя он месяц как инфаркт перенёс. Зачем ему такие треволнения?

Миронов пожал плечами. Павел Антонович любил, когда во время его речи собеседник невербально участвует в разговоре, например, поддакивает, или кивает, или каким-то другим способом выражает свои чувства и мысли.

– А вот Косуха, наоборот, залёг на дно, – продолжал Измайловский. – Затаился. Не слышно и не видно его. Не к добру это.

Миронов кивнул и нахмурился.

– В принципе на манеже всё те же: Дурманов, Тройский, Пахченко, Москвин, Габидуллин…

У Миронова было такое лицо, что Измайловский умолк, не назвав ещё несколько фамилий, и спросил:

– Но ты ведь не это хочешь услышать, верно? Что тебя на самом деле интересует, Миша? Какой-то особый случай?

Миронов ответил с той же неспешностью, с которой говорил его собеседник:

– Не то чтобы особый… Я полагаю, что украденная вещица… В общем, это дело рук дилетанта. Или даже спонтанная кража, не спланированная. Полагаю, он поддался импульсу и теперь понимает, что украденное надо сбыть, но не знает как.

– Тогда тебе нужны ломбарды.

– Боюсь, вор не так глуп. Мне кажется, он понимает, что у него в руках не просто какой-то перстень с топазом.

– Перстень с топазом? – оживился Павел Антонович: его глаза заблестели азартом, хотя лицо оставалось по-прежнему спокойным, по-чеховски благородным. – О каком перстне речь? О «Голубом озере»?

– Сейчас покажу, – Миронов взял папку, поставленную к стенке возле табуретки, и, немного пошуровав в ней, извлёк фотографию десять на пятнадцать.

Павел Антонович аккуратно взял её, достал из нагрудного кармана очки в тонкой металлической оправе и, приладив их примерно в середине расстояния между лицом и фотографией, принялся рассматривать изображение.

На фото была полная ухоженная женщина, обнимавшая девочку лет десяти, возможно, внучку. Левую руку дама положила на плечо девочки, и на среднем пальце отчётливо виднелся прямоугольный перстень с камнем насыщенного голубого цвета.

– Гляди-ка, не «Озеро»! – как будто разочаровался Измайловский. – «Слеза дракона»!

– Что? – Миронов слегка подался вперёд, как будто не расслышал слова собеседника.

– Этот перстень называют «Слезой дракона», но у него есть и второе название – «Голубая Смерть». Под ним он более известен.

– У драгоценностей всегда такие глупые названия?

– Названия не даются просто так. Каждое имеет свою историю. Например, вот этот перстень легко меняет хозяев, – Павел Антонович отложил фотографию и провёл рукой по бородке. – Заполучить эту вещицу довольно просто, а вот расстаться с ней означает расстаться с жизнью. В прямом смысле.

Миронов попытался стереть с лица скептицизм и заменить его хотя бы подобием любопытства, но попытка эта потерпела фиаско. В ответ на такую неблагодарность Измайловский возвёл глаза в район кухонной вытяжки и глубокомысленно умолк.

– Как понимать ваши слова? – не дождавшись продолжения, подал голос Миронов.

– Буквально, Миша.

Капитан досадовал на себя за несдержанность, которая оскорбила старика. Но что Миронов мог поделать, если все эти байки про пр о клятые вещицы, заговорённых бандитов и прочие магические штучки, которыми люди подменяли любое везение или хитрость преступников, вызывали в нём раздражение?! Правда, в данном разговоре Михаил Миронов повёл себя неразумно, едва не упустив возможность получить ценную информацию и даже помощь в розыске украденного перстня.