Олег Труктанов - Горизонт Времени, или Узоры на панцире Черепахи. Серия «Кривая Будды»

Меньше чем за полгода он изучил всю книгу по хатха-йоге и научился выполнять асаны в любой последовательности, но главное, ему удалось овладеть основным искусством и секретом древней науки – пранаямой. Со своим дыханием и пульсом, который смог доводить до трёх ударов в минуту, он творил чудеса. И вот уже в восьмом классе, прочитав за летние каникулы массу книг по индийской философии, он стал тренировать главную, как ему казалось, цель йоги – достижение нирваны, которую индийские мудрецы превозносили выше всех знаний мира. И ему удалось её достичь.

Однажды поздней осенью он, как всегда, лежал на полу поверх сложенного пополам ватного одеяла, служившего ему ковриком, и проводил задержку дыхания. Вдруг он заметил, как его тело стало постепенно исчезать. Точнее, исчезало не тело, а ощущение его, и когда тело «исчезло», он оказался в пустоте. Он был в ней один, и был там единственный, и ничего больше не было. Возникла мысль исследовать пустоту на предмет нахождения в ней ещё кого-либо, подобного ему. Он уже направил было мысль свою от себя куда-то вовне, как вдруг раздался сильнейший хлопок или даже взрыв. Таира мгновенно выбросило из достигнутого состояния, и он понял, что за окном шла уличная разборка местных хулиганов с такими же из другого двора. Там кто-то бросил самодельную бомбочку.

«Вот гады», – подумал Таир, и когда шум на улице утих, он принялся за повторение своего опыта. Всё получилось, как и до этого, и даже лучше. Он словно шёл по уже проторённому маршруту. И погружённый в пустоту, едва начал он ощупывать пространство, как опять раздался взрыв, и его снова выбросило из нирваны.

В этот вечер погружение больше ему не удалось. Не удалось и на следующий день и вообще больше никогда. Он долго, почти три месяца ходил нервный, думая о том, что эти проклятые разборки помешали ему ощутить первозданную мудрость вселенной. И почти довёл себя до очень сильной степени нервного истощения, пока однажды, придя после школы домой и завалившись на диван, не выкатился в какую-то полудрёму. Он будто спал, но мысль о мудрости вселенной вдруг начала куриться в его голове, как слабый дымок от разгорающегося костра. Мысль вилась и стала уходить куда-то глубоко, в бескрайность самого Таира, затем подхватила его сознание и, пронеся по какой-то структурированной бесконечности, вытолкнула из сна. Таир вскочил совершенно бодрый, без малейших признаков болезни, и к нему тут же пришло знание того, о чём твердили индийские мудрецы. Он понял, что в нирване, точнее, в одном из её аспектов, нет никакой мудрости, нет никакого знания, нет ничего, что могло бы там быть и что можно было бы придумать. Даже пустота, которую он там ощущал, на самом деле тоже там отсутствовала. И тотчас стало ясно, что нирвана и ей подобные состояния не являются инструментами и для него, Таира, бессмысленны и бесполезны.

В ЭТОТ МОМЕНТ СКОРПИОН ОБНАРУЖИЛ СВОЮ ПЕРВУЮ НОГУ.

Узор №7

Любовь

В восьмом классе, сразу после новогодних каникул, к ним пришла новенькая. Её звали Лена. Это была невысокая худенькая, стройная, с большими и очень живыми глазами девчонка. Таир в неё сразу безнадёжно и навсегда влюбился. Его любовь была очень странной. Он был до того стеснительным и так скрывал свои чувства, что даже его лучший друг Серёга догадался о его влечении к Ленке случайно, заметив однажды на перемене, когда пацаны в коридоре шутили про одноклассниц и их красоты, как Таир начинал краснеть при любом упоминании её имени.

– Ты чего, Таир, влюбился в Ленку, что ли? – спросил он его, когда пацаны пошли в класс после звонка и их никто не слышал.

– Да ты что, Серёг, очень надо, – ответил Таир, стараясь не смотреть на друга, и скорым шагом направился в кабинет литературы.

– Понятно, – пробормотал друг и тихо вздохнул.

В классе, где учился Таир, все были старше него, и он надолго стал слегка выпавшим из пространства разговоров своих одноклассников о другой, почти уже взрослой для его лет жизни. Старше него почти на год была и Ленка. И в то время как парни из класса уже начинали потихоньку исследовать прелести своих одноклассниц, Таир оставался в глубоком неведении о происходящем вокруг. По сути, он был ребёнок, сознание которого спало сладким сном и не собиралось взрослеть ни за какие коврижки. Он не был, как говорят сегодня, «ботаником» – при пацанах он неплохо ругался матом, умел, но не любил, курить сигареты, мог, если требовалось, подраться и, в принципе, был своим по всем параметрам стайки одноклассников. Но в то же время его интересовали вещи, которые на ту пору были абсолютно всем без надобности. Он часами зависал в школьной библиотеке, изучая в крохотной читальной комнате энциклопедию Эрмитажа с работами Леонардо да Винчи и Микеланджело, или вдруг увлекался астрономией и подолгу разбирался в различиях между «белым карликом» и «красным гигантом», а однажды целый месяц был полностью погружён в исследование библиотечного фонда по теме Тунгусского метеорита. Надо ли говорить о том, что библиотекарша его просто обожала, и к концу восьмого класса в школьной библиотеке не было, пожалуй, ни одной книги, которую он не прочитал бы или как минимум не ознакомился с её содержанием. Память у него была феноменальная, да к тому же не только зрительная, но и память моторики, когда он, не помня страницы в книге, просто воспроизводил нужное количество движений и книга всегда открывалась там, где нужно. Возможно, благодаря всем этим прочитанным книгам он возводил абсолютно всех женщин в идеал. Идеал такой необыкновенной высоты, что любые думы о чём-то телесно-земном в его понимании женщины были абсолютно неприемлемы. Даже идей на эту тему не возникало. Ну, то есть, он, конечно, замечал и видел безостановочно нарастающую красоту учившихся с ним девчонок, но его отделяло от них всего лишь одно слово – любовь. Без её наличия в его идеальных грёзах и фантазиях иного контакта с женщинами возникнуть и быть не могло никак. Вероятно, поэтому он не замечал томные взгляды других девчонок, кроме той, в которую сам был по уши влюблён.

Ленка ходила в цирковую студию при городском Дворце культуры. После школы она часами пропадала там, и это было не просто увлечение – она всерьёз готовилась к поступлению в цирковое училище, собираясь по окончании учёбы поехать в Ленинград для сдачи экзаменов и, поступив, учиться там своему искусству. Она была пластическим акробатом. Однажды перед весенними каникулами весь класс ходил на представление цирковой студии, где Ленка под знаменитую в то время музыку из фильма «Крёстный отец» исполняла свой сольный номер. После представления, придя домой, Таир никак не мог отделаться от мысли, что когда он смотрел на Ленкино выступление, его всецело захватила не её почти идеальная пластика, а мелодия, под которую Ленка выступала, и это его ужасно раздражало. Было совершенно непонятно, почему какая-то музыка полностью вытеснила из сознания образ той, которую он почти боготворил.