Ян Кириллов - Воин Света из Старого Оскола

– Мара! Ну, ещё спрашиваешь!

– Встань ровно. Скажи: «вижу цель, иду к цели».

– Вижу цель. Иду к…

Маша захохотала.

– Ты на таком серьёзе это делаешь! Расслабься. Я пошутила, ничего говорить не надо. Просто идёшь и оказываешься на той стороне. Сначала ты даже не прочухаешь, что ты уже там.

Света сделала несколько шагов. Кирпичная стена удалялась и, казалось, не идёшь, а топчешься на месте, но как только Света встряхнула головой, поняла, что стена теперь не кривая кирпичная, а ровная бетонная. Оглянулась. На такой же стене за её спиной был символ анархии, точно такой, какой она видела недавно. Только этот был уже не в Старом Осколе.

– Мара! Ты где?

Подруга вышла из стены. Просто вышла из стены, как если бы та была не настоящей, а лишь проекцией. Никаких звуков, никаких визуальных эффектов. Очень примитивно и скучно. Агентам не нужно было устраивать шоу из каждого перехода, и чем меньше было зрителей, тем лучше.

– Ну? Вуаля! – развела руками Маша.

– Ё-моё! – никогда ещё Света не выражалась подобным образом, но теперь выдался случай. – Это что, Москва?

– Город-герой Москва, детка! Полтора часа свободного времени для агента – что целый день, – она глянула на часы. – Ну, что? Экскурсия?

Очутиться без билета в Москве – огромном и пафосном мегаполисе – для Светы, что видела столицу только на картинках и по телевизору, было как попасть из плоского мира в объёмный. Отсюда по Ильинке было рукой подать до Красной площади. Чудной и «пряничный» Собор Василия Блаженного, грозные Минин и Пожарский, Мавзолей, мрачный, но притягивающий таинственной силой, точно древний дольмен, гордая служительница Спасская башня – всё это было таким величественным и, в то же время, родным и знакомым, что душа наполнялась и восторгом, и теплом. А ведь это было только начало обзора. За оставшиеся пятьдесят минут подружки успели побывать и на Чистых прудах, и на Арбате, и на Крымской набережной, и поесть горячих пирожков недалеко от парка Горького. Всё это, ни разу не спустившись в метро и не зайдя в общественный транспорт.

– Мара, как же здорово, что мы с тобой вместе, – призналась Света, когда обе сидели в кафе. – Я так тобой восхищаюсь!

– Никогда не делай себе кумиров, – ответила та, вытерев губы салфеткой. – Поверь, это очень ценный совет.

За голубями теперь ухаживал Костя. Света помогала ему. На чердаке стало уютно – агенты сделали капитальный ремонт, заменили доски, принесли мебель. Теперь это был важный аванпост конференции «Овен» в центре Москвы. Держаться за него стоило всеми силами.

Чердак стал новым излюбленным местом для Маши, Кости и Светы. Последняя особенно любила, когда Маша уходила по делам. Оставаться наедине с Костей было до безумия приятно. Света понимала, что эта тихая радость не продлится долго. Скоро помещение займут под стратегический штаб, а голубей вывезут. Поэтому, она наслаждалась каждой секундой. Она понимала, что ничего не предвидится, но всё же не стеснялась брать Костю за руку и прижиматься к его плечу.

Пришла весна. Охота на чантара завершилась, но на воле бродил куда более опасный зверь – нэф. Основные события происходили вне ведома Светы. Игра больше не разворачивалась вокруг неё – дочь Александра Калинина вновь оказалась на периферии. В этом было много плюсов – никакой опасности, можно заняться собой, продолжать медитировать и осваивать тонкие техники. Наконец, думать о мальчиках.

Письмо по-прежнему валялось под кипой тетрадок, в ящике стола. Света не решалась его отправить, а как добраться до Новосибирска по дверям-символам, даже не представляла. В середине марта она перечитала письмо. Зацепила предпоследняя строчка:

«…тьма вокруг сгущается. И ты будь моим солнцем!»

Фраза показалась ей дикой, будто писала не она. Света порвала письмо. Написала новое. Рассказала, что всё хорошо, не упомянув и словом ни пустыню, ни скитания по лесам. Если внутреннее спокойствие было её первой сверхспособностью, а второй – телекинез, то теперь добавилась и третья – ответственность.

«Некоторые вещи нельзя рассказывать никому. Ни подруге, ни даже матери».

Тринадцать. Этот день настал. Наконец-то ей исполнились роковые тринадцать лет. Как тринадцать конференций, тринадцать полос на американском флаге, тринадцать листьев и стрел. Мистическое число. Многие боялись его, а некоторые видели в нём потустороннюю силу. Для Светы это число означало перемены.

Света решила: раз она теперь официально тинейджер, пора меняться. Сначала хотела укоротить волосы и перекраситься в чёрный, как у Натали Портман в фильме «Леон», однако мама, услышав такое, пообещала выпрыгнуть из окна, если дочка на это пойдёт. Вторым вариантом был ярко-белый. Здесь уже не было возражений, при условии, что волосы она сохранит.

Следующим пунктом в программе перенастройки личности была татуировка. Тринадцать маленьких пятиконечных звёзд над левой щиколоткой, расположенных в форме созвездия Малой Медведицы.

Третье – одежда. Носить она решила только чёрное. Волосы заплетала в тугой хвост. На шее блестел новенький кулон в виде символа инь-ян. Подарок от Мары.

Но самая главная перемена произошла внутри. Теперь она не боялась ни насмешек, ни предательства, ни того, что её снова используют как пешку. Твёрдо пообещала себе ни от кого ничего не ждать, ничего не обещать и ничего не просить.

– Я хочу стать агентом, – заявила она Маше в конце мая. Обе гуляли вдоль Москвы-реки. Гуляние по столице в конца каждого месяца стало у подружек традицией.

– Чё, к нам в «Овен» хочешь? Слушай, нафига тебе оно надо? Мотаешься по двадцать пять часов в сутки по городу, занимаешься ерундой всякой, по большей части.

– Стирать память – это ерунда, по-твоему?

– Да мы, в основном, память-то стираем… ну, как тебе сказать? Это процентов двенадцать нашей работы. Остальное время мы выполняем… – она заговорила тише, несмотря на то, что обе подруги шли под «игнором» и окружающие не могли их заметить. – Только это между нами. Основная наша работа – манипулятивные действия. То есть, там подправить, тут подрихтовать. Не всегда человеку нужно что-то зафиксировать. Иногда нужно его направить в определённое русло, – она оглянулась на реку. – Вот, как Москва-река. Она течёт по каналу. Чтобы река не выходила из берегов, этот канал нужно поддерживать, ремонтировать иногда. Мы занимаемся ремонтом каждый день. Это, по сути, и есть управление.

– Например? Чем вы с Костей в последнее время занимались?

– Маленьким девочкам такое знать не положено, – она расхохоталась.

– Ну, Мара! Серьёзно. Я в плане работы.

– Большую часть наших заданий мы и сами не знаем, что делаем. Меня это иногда выбешивает, аж жуть! Но потом привыкаешь. То есть, типа, один готовит табурет, другой плетёт верёвку, третий варит мыло, а что происходит в общей картине – для каждого по отдельности остаётся тайной. Мы, конференции, не сильно отличаемся от непосвящённого человечества.