Любовь Сушко - Тайны Лукоморья. Свитки кота Баюна

– Ну что еще наговорил наш кот, чего ты так переживаешь? Прямо лица на тебе нет.

– Он говорит, что я все время в облаках витаю, с птицей меня сравнивает, наверное, обидеть хочет. А я летать не умею, да и не научусь, наверно, никогда. Зачем же издеваться и сыпать соль на раны?

Чародей смотрел на него и улыбался.

Добрыня не выдержал и стал спрашивать снова:

– Вот и ты туда же, а может, он меня с Горынычем перепутал, тот вон как парит в небесах, хотя больше меня и тяжелее. Он же научился, а почему я не могу?

– Да, печальный ты мой, наверное, опять ворон ловил, – то ли пошутил, то ли просто не заметил, что сказал Славен.

– Ворон? – удивился Добрыня и расстроился еще больше, – да когда это я ворон обижал, ни одной никогда не трогал. Вы с котом не договорились случаем меня изводить и голову мою бедную морочить?

Он так расстроился, что чуть не расплакался. Экая невидаль, рыдающий богатырь. Да и было бы из-за чего, а то просто слова и словосочетания, пусть и непонятные… Но как-то совсем приуныл Добрыня.

– Да просто размечтался ты и о службе совсем забыл, вот он тебе о том и напомнил, ведь птицы вольные не знаю ни заботы, ни труда, – такую песенку наш кот сочинил. А богатыри не могут витать в облаках, иначе всем худо будет.

Богатырь оживился и улыбнулся.

– И всего-то, из-за этого надо было забор городить?

Теперь чародей удивленно на него смотрел.

– Ну, раз ты про забор уже знаешь, то не все потеряно.

– Это меня Соловей научил, не все же вам крылатыми словами бросаться. Соловей помнит их не так много, но обещал назло коту все, что вспомнит, мне рассказывать, он мой единственный друг, и в обиду меня не даст.

– Да он просто на кота сердит, а тебя он против него настраивает.

Задумался Добрыня, а потом рукой махнул:

– Пускай так, но и мне польза будет, я язык выучу скорее, а то так надоело быть неучем, все время ему на удочку попадаться.

– Про удочку тебе тоже Соловей говорил?

– Ага, мы с ним на рыбалку идти собрались.

Добрыня загадочно улыбнулся, что там было правдой, а что притворством, а кто его знает? Но то, что воин не так прост, как кажется, жто чародей понял сразу.

Кот Баюн услышал, как Добрыня жалуется на него чародею, Змею и царю Гороху, хотел пройти мимо, но не выдержал и спрыгнул к ним с дерева.

– Да что это такое делается, вы на меня уже всех собак свешали, куда не посмотри, что бы ни случилось, во всем у вас кот Баюн виноват.

Богатырь оторопел и замер перед ним.

Он стал внимательно разглядывать кота, словно хотел на нем отыскать тех самых собак, которых на него свешали.

– И чего ты там увидел? – не унимался сердитый кот.

Он даже не замечал, что как всегда кидался крылатыми выражениями.

– Собак ищу, которые на тебе висят, бедняжки.

Теперь кот и царь смотрели на богатыря, один про себя улыбался, а другой злился еще больше.

– Что ты мне с собаками голову морочишь, – стал ворчать кот.

– Да это ты сам сказал, что на тебе собаки висят, а я ничего не вижу. Куда собак спрятал, царь не даст соврать, что они были, но куда-то делись.

– Да с тобой говорить невозможно с темным таким, я говорил про то, что кот у вас во всем виноват, куда не посмотри, это и называется « всех собак свешать».

– Ты все-таки собак не трогай, они тебя и покусать и раздавить могут, – не унимался Добрыня, – свешивай зайцев, целее будешь.

– А ты обо мне беспокоишься? – поинтересовался кот, – я и говорю, что беда вам всем без кота, только один я у вас и остался.

Тут разозлился богатырь.

– Нет, мне собак стало жалко, – отвечал он, – да и без тебя нам скучно будет, кто сказки расскажет, песенки споет, так что пусть собаки отдельно коты отдельно, так все целее будут.

Добрыня что-то понял из всех премудростей языка и сам шутить начал – дело сдвинулось с мертвой точки, как говорится.

Когда Добрыня попрощался с ними и ушел, кот Баюн остался вдвоем с чародеем..

Он сразу же подступился к учителю и стал его пытать:

– Это ты мне специально свинью подкладываешь? – спрашивал кот у Славена.

– Какую свинью, – пожал плечами тот, – тут даже поросенка маленького нет, не то, что свиньи. И не трогай поросят, их нечего обижать, если сам с воином справиться не можешь.

Кот удивился, но учитель говорил так, как примерно должен был ответить Добрыня, а не тот, кто все ведал о языке и новые слова придумывал на ходу. Что это с ними со всеми творится? И куда они с такими игрищами зайти могут? Страшно даже полумать.

– Тоже неучем стал, ничего не понимаешь, – распалялся кот, – чего ты к словам придираешься?

– Просто я думаю, то ли нам надо переучиваться, то ли Добрыню с Соловьем Разбойником учить всем премудростям, это ведь кто еще кому свинью подложить может. Так что делать станем? Вот решил у тебя совета спросить.

– Будем их учить, – заявил кот, – пусть лучше они станут учеными, чем мы неучами. А туда, во тьму всегда успеем.

– Но сам видишь, как это тяжело, тебе уже свиньи везде мерещатся.

– Ну что, говорят, что тяжело в учении, зато легко в жизни будет, когда все немного утрясется.

Чародей с котом согласился.

Хотя он не очень верил, что в жизни будет легко, но все-таки надеялся, а Надежда и тогда умирала последней.

И снова богатырь Добрыня чего-то не запомнил и сделал не так, как нужно было. Это сразу стало ясно, когда Маг Алиф услышал, как кот Баюн орет:

– И заруби себе на носу.

Богатырь вздрогнул и тут же схватился за свой нос. Ему даже показалось, что там и правда зарубка появилась, и больно даже стало, словно кто-то топором по его носу прошелся.

Сколько раз он попадался на удочку кота ученого и чародея Славена, а все привыкнуть никак не мог. Недаром видно говорится век живи, век учись.

Учился он одни крылатые выражения, запоминал, а его учителя уже новые придумывали, глазом не моргнув.

Глядя, как богатырь держится за свой нос, кот тяжело вздохнул:

– Да отпусти ты нос, а то отвалится, а я опять виноват буду.

Он уже не говорил про то, что на него всех собак свешают, выражался яснее, а оказалось, что ближе к телу, и все начиналось по новой, словно они все в хороводе кружились с русалками в ночь на Купалу.

Богатырь отпустил свой нос, но от кота все-таки отошел подальше, вдруг зарубки делать начнет, кто знает, что у него на уме.