Владимир Титов - Золото колдуна

– Сия война на нас одних будет, – изрёк Родион, поднимая за горлышко двухлитровый пивной баллон (ещё один баллон такого же размера и две полуторалитровки, опорожнённые соединёнными усилиями всей бригады, уже валялись под столом). Самые стойкие полуночники – Петя с Надей, которая требовала от всех, чтобы её звали Надия и никак иначе, кукольно-красивая Василиса, Родионова пассия, и Настя, которую Василиса втайне недолюбливала, однако всячески покровительствовала ей, потому что Настя славилась вниманием и усидчивостью и к ней всегда можно было обратиться за помощью – придвинули свои кружки. Родион щедро налил всем пенящегося напитка, не забыв и себя.

– Прозит! – улыбнулась Василиса, и все со вкусом отхлебнули по большому глотку. На самом деле пиво было дрянь. Но когда тебе нет и двадцати, когда ты сидишь тёплой летней ночью в кругу друзей и подруг, и сам воздух, кажется, напоён юностью и задором, и впереди ещё почти целое лето, полное приключений – даже паршивое пиво кажется амброзией.

Василиса выпила свою порцию до дна, затем, не дожидаясь других, налила себе ещё полную кружку и решительно опрокинула в себя.

– Ты что-то увлеклась, крошка, – заметил Родион.

– Да я, можно сказать, горе заливаю, – ответила Василиса. – Я, Родичек, сегодня узнала, что моя поездка в Мексику накрылась медным тазом!

– Что случилось-то? – спросил Родион.

– Моего папашу неожиданно потянуло к земле! – раздражённо ответила Василиса. – Он внезапно купил участок в каких-то пердях, и теперь бабло, отложенное на Мексику, зароют в дерьмово-подзолистые почвы! – Василиса вздохнула сквозь зубы, выщелкнула из пачки сигарету, прихватила её губами и чиркнула «зиппо». Поскольку она давно начала «заливать горе» и её движения были несколько раскоординированы, она невольно продемонстрировала правоту поговорки про дурака и стеклянный сувенир: зажигалка жалобно крякнула, упала на пол и распалась. Василиса не по-девичьи выругалась и пинком отправила останки зажигалки в угол. – Вот ведь говённый день, все как сговорились меня выбесить!

Петя протянул ей свою зажигалку. Василиса прикурила, выпустила кверху струйку дыма и благодарно кивнула.

– А что, он большой участок купил? – поинтересовался Петя.

– Да нет, не очень. И сама земля стоила копейки. Тыщу баксов за пятнадцать соток, – ответила Василиса. – Только папаша затеял стройку, и на неё ухнули все наши накопления. Блин, это финиш, в натуре! Мать в ахуе, Алинка в ахуе, я в ахуе, а ему хоть бы хрен – папенька у нас землевладелец!

– Ну и правильно, – бестактно заметил Родион. – Мексика, она никуда не денется, а своя земля – это своя земля.

– Ты ещё! – злобно фыркнула Василиса. – Вы бы с ним отлично спелись! А где я лето проведу, где я отдохну после учёбы, вы знаете, умные мои? На стройке? И как я там буду развлекаться? Глину месить с молдаванами?

Почтенное сообщество не успело осознать двусмысленность последней фразы – скорее всего, Василиса и не имела в виду ничего такого, просто от огорчения и пивных пузырьков забыла думать о двойном донце некоторых выражений – как Надия выступила с предложением, которое круто изменило судьбу всех присутствующих.

– Слушайте, у меня идея! – заговорила она. – Насчёт того, где провести лето и так далее. Кто хочет после практики пойти со мной в экспедицию к чёрту на рога?

– Ну, если в прямом смысле к чёрту на рога – я за! – решительно заявила Василиса.

– В самом прямом, Васенька, – серьёзно ответила Надия. – Слушайте. В наших лесах есть очень странная усадьба. Чуть ли не заколдованная. Я не шучу. В восемнадцатом веке ею владели дворяне Рудневы: не особо знатные, не графы и не князья, но богатые. Говорят, в усадьбе стоял трёхэтажный дворец, а парк не уступал Петергофу и Летнему саду: там была мощёная аллея, а по бокам стояли изваяния греческих и римских богов, в пруду били фонтаны и так далее. На какие средства Рудневы так шиковали – непонятно. Небольшое село, которым они владели, пришло в упадок и обезлюдело ещё при Петре, мужчины Рудневы, как полагается, служили офицерами, но это давало больше расходов, чем доходов. Болтали про них разное. Кто говорил – они льют в подвалах фальшивые монеты, кто-то распускал слухи, что они возглавляют целую армию разбойников, и те им платят дань… вот такая коза-ностра восемнадцатого века. Самой популярной версией было, что старший Руднев, который родился ещё при царе Алексее Михайловиче, продал душу дьяволу.

– Понятно! Откуда же ещё! У нас так всегда: раз богатый – значит, подонок, душу чёрту продал! – не удержалась Василиса.

– Кому он там продал душу – чёрт его знает, но богатство им не пошло впрок, – продолжала Надия. – Все Рудневы рано умирали: кто от чумы, кто от холеры, кто, как тогда говорили, «от горячки». Кого-то убивали разбойники. Мужчины погибали в войнах, едва успев оставить потомство, которому тоже не жилось. В конце концов от всей семьи остались старик Руднев и его правнучка. Старик, говорят, к концу жизни стал злым и нелюдимым, но правнучку любил…

– Плотски, – добавил Родион.

– Не исключено, – кивнула Надия. – Очень даже не исключено. Во всяком случае он гонял от порога всех окрестных дворянчиков, которые набивались в женихи девчонке. А желающих было много, потому что девчонка была единственной наследницей рудневского богатства. Да и красивая, как говорят… Но однажды в имение заехал офицер, который скакал в Петербург из армии Михельсона с каким-то дико важным пакетом. Он насмерть загнал своего коня и надеялся, что помещик даст ему лошадь из своей конюшни. Это было, забыла вам сказать, в самый разгар пугачёвщины. Разумеется, правнучка старика Руднева влюбилась в офицера, и тому не составило труда уговорить её бежать. Они заседлали двух коней, никакого барахла, конечно, брать не стали, чтобы не привлекать внимания старого чёрта, и были таковы. Но старый колдун узнал об этом, бросился в погоню и, конечно, догнал, едва они успели отъехать версту от усадьбы. Девчонка всё-таки плохо умела скакать верхом. – Фраза прозвучала двусмысленно, но никто даже не хмыкнул. – Старик догнал их возле моста через ручей, который был границей имения Рудневых. Даже не догнал, а каким-то чудом оказался там раньше них. Продал он душу дьяволу или нет, а что-то с ним было нечисто…

…Чёрный недвижный всадник стоял на мосту, подобный монументу знатного италийского кондотьера. И, хотя лица издалека было не разобрать, беглецы поняли, кто пересёк им путь.

– Дединька! Господи, спаси и сохрани! Пропали мы, голубчик мой! — испуганно зашептала юная девица в дорожном плаще, сидевшая в седле самым непотребным образом — по-татарски, ноги на разные стороны.