Lixta Crack - Есть миры внутри миров… Дневник сновидений – 2

– Крон? – неуверенно спросила.

– Ну а кто же еще? – ответил он, водружая на голову шляпу.

– Ты куда меня притащил? – возмутилась я, – Я вот это все, – произнесла, дергая юбку, – Вот это все час одевала!

– Жесток XVIII век, – он снова рассмеялся.

– Какого черта? Что ты тут забыл? Да еще в таком виде.

– Ну чего ты злишься? Красивые же наряды, что тебе не нравится? Лучше тухнуть на острове с этим твоим Алмером?

– Да причем тут Алмер? Предупредить нельзя было, что мне нужно срочно научиться делать этот, как его, реверанс и есть блюда шестью вилками. Я совершенно не разбираюсь в местном этикете. И чувствую себя в этом наряде как ходячая палатка!

– Тебе не нравится XVIII век? – он сочувственно посмотрел на меня.

– Мне не нравится чувствовать себя глупо.

– Плевать на этикет, просто отдыхай. Знатной даме все позволено.

– Где мы вообще? И что это за игра?

– Мы в Венеции, а приключения найдем, не переживай.

– Просто мне нравилось играть, где всякие сражения, битвы, а тут я себя чувствую какой-то куклой в рюшечках.

– Я в курсе. Хочу, чтоб ты избавилась от этого чувства. Ты давно уже не маленькая девочка. И тебя давно уже не наряжают как принцессу. Пора бы расстаться с этим комплексом. А платье тебе идет.

– Не наряжают? А ты что только что сделал?

– Можешь надеть футболку и джинсы. Только поторопись, нам нужно успеть на прием, а потом в оперу.

Он подставил локоть, чтобы я взяла его под руку. Меня удивило, что едва мы покинули дом, как перед нами возникла река.

– Мы будем передвигаться вплавь? – предположила, – Что за мир ты выдумал?

– Ничего я не выдумал, – рассмеялся Крон, – Этот мир реально существовал и без меня. Венеция – ничего тебе не говорит?

– Говорит, – смутилась от своего невежества. И вправду, как же можно не узнать Венецию.

– Я жил здесь когда-то, – произнес он, когда мы погружались в гондолу.

– Ты никогда об этом не говорил. Я думала, твое последнее воплощение было в XV веке.

– Я тоже так думал, пока не начал вспоминать.

– Так куда мы едем?

– В гости к одной даме.

– Я не знаю, как себя вести там, – смущенно призналась.

– Это просто частная вечеринка, тебе понравится. Сыграем в карты или в лото, послушаем музыку.

Крон вел себя совершенно естественно, по всей видимости, он действительно помнил это время, но я все равно не могла воспринимать его внешний вид как должное. С забранными в хвост волосами, в этом наряде из блеска и кружев он казался участником театральной постановки. А его ноги в белоснежных чулках не могли не вызывать смеха. При этом он искренне не понимал, чем так веселит меня его внешний облик.

Когда мы высадились перед небольшим, но изящным строением, я забеспокоилась так, что напрочь забыла, что это сон. От волнения никак не могла вспомнить своего собственного имени. При этом помнила, что должна буду назвать вымышленное, и мысли зациклились на этом. Лишь когда Крон представил меня как Аллесандру Контарини, странное волнение понемногу утихло.

Прием организовала Элеонора Гонзаго, прибывшая из Вены. Ей было около тридцати, может чуть больше. Не могу сказать, что дама была красива лицом, к тому же пыталась скрыть некоторую полноту под корсетом, от чего напоминала заводную куклу, но улыбалась довольно мило и радушно. Мы обменялись нелепыми поклонами и дежурными любезностями.

Мое внимание привлек неуклюжий человек, жадно рассматривающий присутствующих дам. Он забавно передвигался, переваливаясь с боку на бок, как утка, поправляя временами, сползающий назад белесый парик.

– Это Бернардо Строцци, – пояснил Крон, – Художник, между прочим, весьма известный. Хочешь, представлю тебя?

– Лучше не надо.

– Зря ты судишь по внешности.

– Если бы я судила по внешности, то ни за что бы не отправилась сюда с тобой.

– Ну, до чего же ты все-таки консервативна! В другой раз непременно заявлюсь к тебе в джинсах, может, тогда я буду для тебя более эстетичен.

– Джинсы на тебе будут выглядеть не менее нелепо.

– Да тебе, я погляжу, не угодишь.

– Неужели тебе самому не кажется неуместным такое обилие кружев на мужчинах? А ноги в чулках? Да еще такие кривые, как у этого Строцци! А парики? А вон тот, – показала взглядом в сторону худого парня, притаившегося у клавикорда, – На нем косметики, как на престарелой проститутке!

– Ты обсуждаешь гостей, как настоящая светская дама.

Долговязый разукрашенный мальчик перестал обхаживать клавикорд и принялся наигрывать незамысловатую мелодию. Рядом образовались сразу три скрипача и подхватили ее. Одна из дам поддержала музыкантов флейтой. Присутствующие гости выстроились парами и принялись кланяться друг другу, как китайские болванчики.

Кронос встал в третью позицию, слегка склонив голову, и заговорил, приправляя речь излишними любезностями, видимо, пытаясь соответствовать духу времени.

– Ах, смею ли я, недостойный внимания, нижайше умалять столь восхитительную и благочестивую синьорину, быть столь любезной, дабы не отказать мне в маленькой просьбе? Не смея надеяться на согласие, я все же осмелюсь просить достопочтимую госпожу подарить мне этот менуэт, – свою речь он окончил поклоном, протягивая мне руку.

– Что?! – воскликнула я, но все же постаралась приглушить голос.

– Менуэт, – не разгибаясь, он поднял голову и с издевкой посмотрел на меня, – Это танец такой.

– Я в курсе, что такое менуэт, – возмутилась, даже, кажется, покраснела.

– Тогда ответь книксеном и возьми меня за пальцы, ну же, мне неудобно так стоять.

– Ты хоть раз видел, как я танцую? Есть вещи, которые я делать не способна в принципе.

– Доверься своему телу, это же сон. И ты здесь совсем не ты. Ну же, решайся быстрей, пока тебя никто другой не пригласил.

Бросив взгляд на одиноко слоняющегося художника, я выбрала меньшее из зол и, слегка приподняв верхний слой юбки, чуть согнула колени, радуясь, что положения ног под платьем все равно не видно, а после протянула руку Крону.

Подходить друг к другу слишком близко, а уж тем более прикасаться считалось в то время неприличным, а потому танцы не подразумевали более тесного контакта. Едва касаться руки – еще куда ни шло. Я снова ощутила нелепость своего положения, двигаясь к центру зала, цепляясь за пальцы Кроноса на расстоянии вытянутой руки.

– Просто повторяй за мной и постарайся не ржать, – шепотом посоветовал он, – это медленный танец и весьма простой.

– Ты просто решил поиздеваться.

– Не без этого, моя дорогая.

Что ж, улыбалась во время танца я вполне искренне. Это занятие оказалось невероятно забавным. Все эти позы, прыжки, движения не могли не вызывать улыбки, и мне все же требовались немалые усилия, чтобы не засмеяться в голос. Наверное, в этом и есть вся прелесть танцев XVIII века.