Алексей Нужа - Месяц волка

Я ничего не ответил на эту сомнительную похвалу из уст коменданта. Если, конечно, это вообще была похвала. Мизолтон, как и прежде, продолжал смотреть на шкаф, делая вид будто ничего не слышит, но я-то знал, что это не так.

– Хорошо, – комендант звонко ударил ладонью по столу. – Мне надо немного поразмыслить над вашими словами маглур. Мы с вами еще поговорим, но позже. А теперь попрошу вас оставить меня наедине с Мизолтоном. Мне надо поговорить с ним по душам. К тому же мне стоит решить, что делать с ситуацией, которую вы двое и еще некоторые люди совместно с вами создали. Идите маглур. Более я вас не задерживаю.

Я молча склонил голову и повернулся к двери. Уже уходя, я заметил брошенный в мою сторону взгляд Мизолтона, в котором читалось явное нежелание того, чтобы я покидал кабинет. Я без промедления вышел в коридор, плотно затворяя за собой дверь. Оказавшись в одиночестве за пределами кабинета, я облегченно выдохнул. И хотя мне еще было не совсем ясно что там на уме у Блюр, после нашего с ним разговора, на душе у меня стало немного легче. Теперь лишь оставалось ждать что предпримет комендант и мне очень хотелось верить, что благоразумие возобладает над его упорством и твердолобостью. И тогда мы с Мари и Карвером наконец сможем покинуть форт и отправиться в поместье Стьорн навстречу леди Габриэле и барону Кравиту Фольк. В очередной раз вздохнув я отправился в отведенную мне комнату.

Конечно, власть и стремление к ней не ограничиваются лишь теми немногими аспектами, о которых я упоминал ранее. Есть еще множество форм, характеризующих властного человека. И одно из них – это тщеславие. Наверное, эта черта для некоторых является основополагающей в стремление заполучить власть. Ведь кто как не излишне любящие самих себя люди считают, что достойны управлять другими, ведь они, по их же, должен заметить, ошибочному мнению лучше, чем остальные. Самолюбие, самосозерцание и стремление убедить остальных в своем как внешнем, так и физическим превосходстве над одним или несколькими оппонентами приводит к тому, что человек превозносит себя над остальными и при успешном воздействие получает над ними власть. Приводить какие-либо примеры не имеет смысла, ведь стоит лишь взглянуть на красивую женщину, которая определенно пользуется тем чем одарила ее природа, можно понять какую власть та имеет над олухами, что пытаются заполучить ее любовь или расположение. Или богатый мужчина, чьи немалые сбережения привлекают внимание хитрых и желающих хорошо устроиться в нашем нелегком мире дам. Но всеми ими, и красивыми женщинами, и богатыми мужчинами движет тщеславие. Они знают о том, что имеют и естественно пользуются этим, чтобы получить власть над тем, кого соблазняют их преимущества. Таким образом тщеславие определенно является частью власти, вызывающей в человеке желание достичь ее. Что как не тщеславие заставляет нас стремиться влюбить или наоборот заставить окружающих людей бояться нас.

Марид Блакир «Истоки власти»

Весь последующий вечер, после разговора с комендантом, и первую половину следующего дня я провел не выходя из комнаты. Ужин, принесенный мне слугами, я съел без особого аппетита, а завтрак оставил и вовсе нетронутым. Зато вино, которого я потребовал принести мне как можно больше, было выпито мной полностью. К полудню следующего дня я был уже изрядно пьян, и только в таком состояние я смог почувствовать себя спокойно. Тревожные мысли, терзавшие меня, ушли на задний план, а пришедшее вместо этого алкогольное помутнение не давало им снова овладеть мною. Мари, к моему не малому удивлению, за все это время меня так ни разу не посетила, что, надо признать, было довольно странно. Идти же к ней самому я не видел особого смысла, а шататься по форту рискуя наткнуться на коменданта, мне не хотелось. Поэтому я предпочел остаться в комнате и утопить свою грусть в вине. Конечно, я понимал, что это был не лучший выход, но другого занятия способного отвлечь меня я придумать не мог.

После обеда я, опорожнив последний из принесенных мне кувшинов вина, улегся спать. Голова от выпитого мной количества вина сильно трещала, и я решил ненадолго прилечь. Пьяный дурман возымел свое действие, и я тут же провалился в сон, как только моя голова коснулась подушки. Проснулся я от того, что кто-то настойчиво тормошил меня за плечо. Я с трудом разлепил веки и обнаружил склонившуюся надо мной Мари с обеспокоенным выражением на лице. В комнате царил полусумрак, лишь из-за полуприкрытых ставен пробивалась тонкая полоса света от клонившегося к закату солнца. По всей видимости проспал я довольно долго. Голова моя, казалась, болела еще сильнее чем прежде.

– Стоило мне оставить тебя ненадолго и вот, пожалуйста, ты уже напиваешься в одиночестве, – Мари окинула меня хмурым взглядом, а затем развернулась и направилась к окну.

Широко распахнув ставни, девушка впустила в комнату свежий вечерний воздух.

– Здесь пахнет как в дешевом трактире, – недовольно заметила она, помахав рукой перед своим лицом, так словно бы отгоняла о себя назойливых мошек. – Как все прошло? Что сказал комендант? Неужели все так плохо, что ты решил напиться до бессознательного состояния?

Голос девушки звучал требовательно. Она говорила так, будто бы я был ее мужем, и она отчитывала меня за мою очередную провинность. Это сравнение вызвало у меня невольную улыбку.

– Не вижу ничего смешного, – кисло произнесла Мари, заметив, что я улыбаюсь. – Так что тебе сказал комендант?

– Ничего определенного, – ответил я, перестав улыбаться. – Он внимательно выслушал меня и сказал, что я похоже ему не лгу. Правда он с определенным скепсисом отнесся к некоторой части моих слов, но тем не менее думаю наша с ним беседа прошла вполне успешно. Чего нельзя сказать о бедняге Мизолтоне, тоже присутствовавшем при этом разговоре. Он остался в кабинете после того, как ушел я. И не было похоже на то, что комендант собирается вести с ним задушевную беседу.

– Действительно бедняга, – сочувственно вздохнула Мари. – И все это выпало на его долю лишь из-за того, что он вызвался нам помочь. Надеюсь, комендант смилостивится над ним и у него все наладится. Так что насчет нас? Мы уже можем покинуть форт и отправиться в поместье Стьорн?

– Не думаю, – с сожалением ответил я. – По крайней мере не сейчас. Комендант сказал, что обдумает мои слова и примет решение. Он заявил, что поговорит со мной снова, позже.

– Мы что, пленники? – хмурясь, воскликнула Мари. – Кем бы не возомнил себя комендант Блюр, я не позволю ему так с нами обращаться. Знаешь, а я уже все чаще начинаю ловить себя на мысли о том, что Карвер был прав. И почему ты не уговорил меня отказаться от этой идеи?