Максим Малахов - Пробудившийся воин

© Максим Малахов, 2020

ISBN 978-5-4483-4710-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Летнее утро прогоняло ночную тьму с просторов острова Селиендер, протянувшегося на много лиг от свинцово-серых вод Студёного моря на севере до лазурной глади залива Ласкераль на юге. На западе земли острова омывались водами Мглистого моря и моря Семи Ветров, а на востоке о берег бились волны Могучего океана.

Хмурые тучи скрывали от солнечного света Северные горы на берегу Студёного моря. Но южнее, над землями королевства Белиенгер небо было чистым. Утренние лучи падали на поросшие лесом склоны гор, отражались от узкой ленты реки Поливиар, протекающей с юга на север. Блики света заиграли на башнях и стенах города Гирден, стоявшего в месте впадения Поливиара в Могучий океан.

Продвигаясь дальше на запад, солнце прогнало ночную тьму из столицы Белиенгера – города Берендира, раскинувшегося в горной долине в верховье Поливиара. Ещё южнее под солнечными лучами вспыхнули ледяные шапки идущего с запада на восток Картарского хребта.

На юг за горной цепью протянулись бескрайние травянистые равнины Гузрусхана.

Утро шагало дальше на запад по просторам Селиендера. Разведя огромную цепь ярко-золотых костров на снежных вершинах Кастадорских гор, разделивших весь остров с севера на юг, рассветное солнце осветило владения королевства Норингеад. Его земли простирались почти на весь остров к востоку от Кастадорского хребта.

Не пробившись сквозь облачную завесу, лучи солнца не смогли согреть мокрые от тумана скалы Северных гор. Тучи заслонили всё скалистое побережье Студёного моря, до самого полуострова Ледяная пустошь на северо-западе острова.

У южного подножия Северных гор солнце коснулось верхушек деревьев хвойного Векового леса, который огромным тёмно-зелёным морем тянулся на запад до Гнилых болот, а на юг – до озера Роксот. Лесные просторы пересекали две реки. С середины Кастадорского хребта брала начало величавая Касинзея, она текла сначала на северо-запад, затем, образуя крутую излучину, река несла свои воды на северо-восток. Протекая через ущелье в Северных горах, Касинзея впадала в бухту Лингиус Студёного моря.

Из озера Роксот на север вытекала красавица Селензея. Её русло проходило на северо-восток, приближаясь к Касинзее, а затем резко поворачивало на запад и потом снова на север. Огибая с запада бухту Ледяной язык, Селензея в последний раз меняла направление, на этот раз на восток, и с высоты обрушивала свои воды в бухту водопадом Лахлес. Селензея соединялась с Касинзеей лесной протокой.

К югу от озера Роксот до самого пролива Ласкераль простиралась холмистая Южная равнина, ограниченная на западе огромным массивом Гузудзорских гор, а на востоке – Кастадорским хребтом. На севере Южной равнины рос лиственный Олений лес, который южнее постепенно сменялся редколесьем. Через две лиги от южной кромки Оленьего леса на высоком холме примерно посередине между Ласкералем, Роксотом, Кастадорскими и Гузудзорскими рассветные лучи осветили башни столицы Норингеада – Хасгаарда.

В десяти лигах южнее Хасгаарда на берегу бухты Вискелен раскинулся крупный портовый город – Казрос.

Всю юго-западную часть острова, покрытую мрачными Гузудзорскими горами, занимала страна Хоровен. На берегу бухты Чёрных Парусов в тени скал теснились кривые деревянные лачуги столицы Хоровена – Доргороза.

Рассвет завершил свой путь по Селиендеру на полуострове Чёрный Зуб, который как нож врезался в море Семи Ветров, отделяя бухту от пролива Ласкераль.

Этот пролив был расположен между Селиендером и другим крупным островом – Исит-Дивилем, отличавшимся от своего северного соседа, как дворянин от грубоватого горожанина. Утреннее солнце прогревало благоухающий ароматом садов воздух, отражалось от великолепных белоснежных дворцов, изящных храмов и прекрасных домов, освещало широкие мощёные дороги.

Каждый из жителей Селиендера и Исит-Дивиля встречал утро нового дня по-своему: кто-то, проклиная свою судьбу, выходил на непосильную работу в поле, кто-то выгонял скот на пастбище, кто-то читал утреннюю молитву, подставив лицо первым лучам солнца, кто-то выходил на лодке в море за рыбой, а кто-то ещё нежился в мягкой постели. Но никто и не подозревал, что скоро по островам пронесётся вихрь перемен, который перевернёт с ног на голову судьбы целых народов и государств.

Рассвет застал в пути человека, которому против его воли суждено было оказаться в самой гуще разворачивающихся событий. Это был мужчина тридцати – тридцати пяти лет, высокого роста, худощавый, подтянутый. Поверх простой рубахи и штанов на нём был надет пыльный дорожный плащ, на ногах – поношенные кожаные сапоги. Мужчина ехал верхом на красавце-коне гнедой масти. Сбоку на седле висела диковинная деревянная трость. Вдоль трости по всей длине тянулись спирально закрученные узкие стальные полоски, которые с обоих концов переходили в кольца, так что вся она была укреплена прочным металлическим каркасом.

По тому, как уверенно всадник держался на коне, как толково были прикреплены дорожные сумки к седлу, было видно, что он опытный путешественник.

Путника звали Олеан, он направлялся в Хасгаард к королю Норингеада Гордориену.

Олеан, сикхай

Густой Олений лес постепенно редел, солнечные лучи всё чаще проглядывали сквозь листву. Стены из деревьев вдоль дороги сменялись рощами, и, наконец, тракт запетлял между холмами Южной равнины. До Хасгаарда оставалось недалеко.

За очередным холмом показалась Вильжица, последняя перед столицей деревня. Подъезжая к ней, я вдруг услышал женские крики, полные отчаяния. Необходимости спешить не было, и я свернув с дороги, направил коня в деревню, чтобы посмотреть, в чём дело. Возле одного из домов виднелись трое всадников: двое солдат и сборщик податей. Перед ними стояла бедно одетая пожилая женщина, а чуть поодаль – паренёк лет шестнадцати-семнадцати, видимо её сын. Он с ненавистью смотрел на всадников, то и дело сжимая руки в кулаки. Однако солдаты и чиновник даже не смотрели в его сторону.

Чтобы не привлекать внимания, я спешился и отошёл в тень раскидистого дерева, сделав вид, что поправляю сбрую, а сам стал смотреть, что будет дальше.

– Ну не забирайте всё, я вас очень прошу, умоляю! – рыдала женщина. – Мы тяжело болели весной и не смогли толком ничего вырастить! Мы обязательно отдадим долг господину, когда сможем! Если вы сейчас всё заберёте, нам нечего будет есть!

– Мне-то всё равно, – абсолютно спокойно отвечал сборщик податей. Он зевнул, прикрывая рот рукой, и продолжил: – Хоть вы все тут подохнете, мне-то что.