Алексей Тихонов - Выучиться на Бога

– Благородные воины! – произнес, наконец, князь. – Сегодня, в канун праздника Великого Каона мы проводим большой турнир. Так повелось издревле. Так поступали каждый год. Однако нынче у нас двойное торжество – кроме прославления Небес мы славим мир и добрососедство, подаренные божественной милостью. Впервые за десятилетия нидиарцы и тигоны прекращают бессмысленную вражду, что, несомненно, послужит процветанию обоих народов. Исключительное событие! Порадуйте же сердца Богов и людей, благородные воины! Явите свою доблесть, мастерство, силу вне кровавых битв. Награды победителей не обойдут, – и, помолчав, закончил. – Состязайтесь честно.

На эту ритуальную фразу бойцы дружно поклонились, принимая предложенный обет. Затем так же чинно, как приехали, направились обратно. Собственно, выезд имел скорее парадную цель, далее не найдется места красованию пышными нарядами.

Вновь неторопливый путь сквозь гам и крики. За время короткого отсутствия на площадке около шатров успели водрузить жертвенник из тех, что армии непременно возят с собой в походах. И сейчас, словно перед настоящим сражением, воины, спешившись, окружили постамент. Молча опустились на колени.

Трое жрецов весьма высокого ранга затянули прославляющий Богов гимн. Пели негромко, но бесновавшийся вокруг шум начал стихать. Будто и впрямь мощь Небес укрощала низменные людские страсти. Жертвенного барана подвели уже почти в полной тишине. И последний хрип его могли расслышать, наверное, в самых дальних рядах.

Завороженную ритуалом толпу пробудил лишь новый, ликующий гимн – Боги приняли жертву. Значит, еще год не истощатся пашни, не оскудеет море, не обрушатся болезни или иные напасти. Великий Каон снизошел к мольбам своих детей!

Опять вскипело криками ристалище, заколыхалось в предвкушении главного. Один за другим воины, решившие участвовать в турнире, приближались к жертвеннику. Капля крови, угодной Богам – немного, но в критический миг и она порой способна выручить. Жрец макал палец в лужицу на постаменте, а затем касался лба каждого бойца. Священный знак следовало хранить до завершения испытаний.

И вот, наконец, заглушая звуки очередного гимна, взвыли трубы – подлинные, боевые, привычно зовущие в схватку. Воины расходились без лишних разговоров, не оглядываясь, точно стараясь подольше уберечь каплю доставшейся благодати. Наступало время сугубо ратных дел.

Пока слуги возились с конями, трое друзей собрались у входа в шатер. Говорить не хотелось. И прятаться в тень не хотелось – внутри ощутимо пульсировало настоящее боевое возбуждение. Еще не чудесное безумие Саоры, когда легко бросаешься на сотню врагов, но отрешенность от мира, сосредоточенность готового к подвигу. Отторо – не новички, испытывали подобное многажды, однако всякий раз от этого чувства трепетала каждая клетка тела. Лишь Оминас взялся отведать захваченное с собой вино, да и тот пил как-то машинально.

Их черед был не первым. Сначала выявляли лучшего наездника. Скачки по нынешней жаре затевать не дерзнули, зато публика вволю насмотрелась на мастеров управления лошадью. Прекрасные животные перемещались по площадке то рысью, то приставным шагом, кружились или внезапно останавливались – в общем, скорее зрелище, чем состязание. Трем самым искусным всадникам выпало особое задание: попробовать, спрятав руки за спиной, повелевать лошадью только с помощью ног. Так было куда труднее и полезнее. Хватило смеха, шуток, но толпа заметно приуныла, когда победителем назвали тигона. Конь мрачного воина с иссеченным шрамами лицом вправду творил чудеса, однако разве это повод награждать чужаков?

Затем пришло время рубки: на площадке укрепили стоймя плотные связки бамбука. Требовалось развалить такую пополам, до последнего стебелька, единственным ударом. Неудачник двух попыток выбывал, а оставшимся подносили более толстые связки. За данным действом компания отторо наблюдала рассеянно – хотя мечи использовались боевые, бамбук вряд ли воспротивится своему избиению. Отсюда решающим оказывалась чаще грубая сила, нежели мастерство. И лидера по части силы можно было угадать заранее: Ракутан, красный от усердия и жары, с утробным выдохом скашивал одну вязанку за другой.

– Ему бы топор, – хмыкнул Оминас, – да в лесорубы.

– Ну, ты не вполне прав, кимит, – откликнулся Гои под всплеск восторженных криков – так толпа отметила новый успех великана. – Согласись с очевидным: у парня не только мощь быка, но и хорошо отработанный удар. Не слишком ловок, конечно…

– Увалень, – констатировал Оминас. – Хотел бы я посмотреть, что получится, прыгай связка из стороны в сторону. Ведь, клянусь сандалиями Диара, не попадет ни разу, богатырь наш!

Между тем лишенный способности прыгать бамбук продолжал сыпаться на землю. Преимущество Ракутана выглядело подавляющим, даже старавшиеся изо всех сил соперники, похоже, осознавали это. Последнюю вязанку совершенно уж чудовищной толщины аннин развалил под захлебывающийся рев черни. Сам вскинул меч, пошел, довольный, вдоль ограждения купаться в брызгах славы.

– Ишь – тугодум, а чует, куда идти за обожанием, – усмехнулся урмат.

Друзья переглянулись понимающе – в рядах благородной публики, особенно воинов, выступление Ракутана шумного восхищения не вызвало.

Опять неумолимый зов труб. Далее предстояло показать себя Гои. Под товарищеские напутствия он лишний раз поправил ремешок шлема, дернул кожаный наручь, взял лук. Всегда замкнутый, тигон и сейчас не проявлял волнения, разве что губы сжал тверже обычного.

Стрелки состязались на пятидесяти шагах, мишень – чучела в рост из соломы. Здесь, на ристалище, собрались наторелые мастера, знавшие цену каждому движению. Никакой спешки, оружие снаряжалось аккуратно, спокойно, даже медлительно. Подъем лука, скрип натяжения и… с пением тетивы стрела уносилась в цель. Подлинные искусники – красные пятна, намалеванные на груди у чучел, все гуще порастали дрожащим оперением.

Никто не уступал. Пять попыток – единственный неудачник. Следующие пять – выбыли двое, вероятно, не до конца совладавшие с нервами, позволившие чуть дрогнуть руке. Оставшиеся шестеро, включая Гои, начали готовиться к третьей серии выстрелов. Случай редкостный, упорство бойцов захватило простонародье, что принялось пуще голосить. Лучники же, чудилось, не слышали ни звука.

Снова пять стрел. Айнар толком не наблюдал за мишенями, он смотрел на воинов. Кто-то шевелил губами, шепча молитву над каждым снарядом, кто-то долго, натужно выцеливал заветную красную точку – таких можно было сразу сбросить со счетов. По-настоящему мастерски действовали только трое, они и вышли на завершающий этап: смуглолицый тигон, свежеиспеченный аннин Таидзиро и Гои.