Юрий КАРАНИН - Лучник. Книга пятая. Часть 2. Под созвездием Волка: Звездный Бродяга

Не…? Строгор шагнул с края твердого основания, – и едва не упал. То, что называлось чашей, оказалось, все лишь, россыпью битого стекла. Оно чутко отзывалось на каждый шаг, норовя выскользнуть из-под ног. Иногда Строгору на мгновение казалось, что там проскальзывают короткие радуги, и снова все становилось невыразительно серым.

Наверное, его решение было ошибкой. Видимо, скоро спохватится и Драм, но ….

Но Строгор упорно тянул время, давая ураникам возможность уйти, как можно дальше.

Строгор давно ждал окрика Драма, а тот прозвучал подобно хлесткому удару кнута:

– Может, хватит испытывать мое терпение? Возвращайся обратно. Твоей крови будет маловато, но к нашему счастью, эти недомерки далеко не ушли.

– А-А-А-А! – Закипая яростью, взревел Строгор, и уже готов был метнуться к Императору. И метнулся бы, если бы ухо не вычленило из многоголосия тихий нежный звон далеких колокольчиков. Точно такой же звон был у колокольчиков, с которыми никогда не расставались ураники. «Получается, их поймали?».

Строгор метнул полный ненависти взгляд в сторону Драма, но там ураников не было.

Слишком больно обожгло ногу, – и Строгор невольно схватился за карман.

Наверное, это – первая радуга в этом, лишенном солнца мире, – и Строгор никак не мог оторвать от нее взгляда.

– Достаточно. Будь мужчиной. Выходи к нам.

Строгор вздрогнул, и бессознательно поднял кристалл над головой.

На что он надеялся? Там, на берегу, радуги, всего скорее, и не заметили: слишком мал этот осколок таинственного солнца. Слишком мал, чтобы его такой нестерпимый жар, чтобы …, чтобы …. Строгор уже совсем забыл, зачем он здесь, зачем он показывает этим людям этот ос…?

И он не спасет бедных детей, которых привели …. Колокольчики уже звенели повсюду. Или по всей чаше? Или только в его воспаленном мозгу?

И Строгор, уже не в силах выдержать боль, выронил из обожженных рук горячую каплю. Ему на миг показалось, что капля прошла сквозь него, но, наверное, это – не так, поскольку и боль не угасла, и звон уже поднимался над поверхностью чаши. А так, где разгуливал звон …. Видели ли на берегу то, что видел Строгор? Любимую картинку детства, – одну из немногих запомнившихся. Ровно так трескучий мороз стягивает осколки льдин на водной глади.

Ровно так. Сначала, – как правило, в самом холодном месте, – переметнулись от льдинки к льдинке тонкие мостики. Но и легкое дуновение ветерка сможет их разрушить. Строгор всегда боялся в этих случаях пошевелиться. Но мороз уже крепчает, – и глаз не успевает следить за растущей во все стороны паутиной льда.

Вначале она, и в самом деле, казалась белоснежной, еще ни кем, и ничем не тронутой паутиной.

А затем ….

От такого сотрясения паутина должна была раскрошиться. Равно так, как распадается Дворец, из которого начинают врассыпную разбегаться люди.

Чаша снова выскользнула из-под ног, – и на сей раз Строгор не устоял.

СТОЯТЬ!

Как стоять, если нет возможности подняться на ноги, поскольку всю чашу била мелкая дрожь, коя неприятно стягивала все мышцы БЕЗУМЦА.

Кому принадлежит это знакомый, кажется, голос?

КАЖЕТСЯ, ВИДИТЕ ЛИ, ЕМУ? КОМУ НАДО, ТОМУ И ПРИНАДЛЕЖИТ. ТЕБЕ УЖЕ НЕ УЗНАТЬ. ДА, И НЕЗАЧЕМ ЭТО ТЕБЕ. СВОЙ ПУТЬ ТЫ САМ ВЫБРАЛ, – И УЖЕ НЕ СЛЕД С НЕГО СВОРАЧИВАТЬ.

– И, все же, ты – кто?

Вместо ответа – новый толчок.

В ЦЕНТРЕ ВСТАНЬ. ТАМ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ ЛЕГЧЕ.

Строгор и послушался бы, но, когда тяжело поднялся с помощью меча, никакого центра не увидел.

НЕ ВИДИШЬ ЧТО ЛИ? ЦЕНТР – ОН ВЕЗДЕ ЦЕНТР.

– Это? – Строгор в уже разгорающемся блеске сумел разглядеть, – Ой, сумел ли? – вырывающийся из кристалла тоненький, как волосок, лучик.

ВСТАНЬ В ЦЕНТРЕ!

«Но меня уже нет».

ВРЕМЯ УХОДИТ. НЕМЕДЛЕННО – В ЦЕНТР.

«Два шага, Всего два шага».

***

– Старуха меня не обманула. Он – Бог, Он – Бог! – Этого Строгор не увидел воочию. Сердцем только.

НЕЧЕГО СЕРДЦЕ ПО ПУСТЯКАМ ТРАТИТЬ. ВИДИТЕ ЛИ, В ИСТЕРИКЕ ОНА БЬЕТСЯ? БОГА ОНА УВИДЕЛА. ИЛИ УВИДЕТЬ ХОЧЕТ? ГЛЯДИ. НЕ ОПРАВДАЛА ОНА МОИХ НАДЕЖД, НО И ТЕБЕ ОНА БОЛЬШЕ НЕ НАВРЕДИТ.

– Нет. – Хотел вскричать он, но, все же, увидел, как упала в истерике на лестнице Ариут, и как силком утаскивают ее Драм с двумя охранниками. И еще увидел, как над чашей разгорается солнце.

Странновато видеть себя со стороны. И страшно.

«Сейчас голос, поди-ка скажет: «Если страшно, незачем было и начинать».

А ПОЧЕМУ НЕ СКАЗАТЬ? И СКАЖУ. УХОДИ, ЕСЛИ СТРАШНО. БЕГИ.

– Нет.

ТОГДА, ДЕРЖИСЬ, – МОЕ ВРЕМЯ – НА ИСХОДЕ. И ХОТЕЛА БЫ ПОМОЧЬ, ДА СИЛ УЖЕ НЕ ОСТАЕТСЯ.

– Это же так красиво и так страшно. И непонятно. Как Строгор столько времени мог скрывать в себе солнце? Куда меня тащат? Отпустите же!

Однако, очнулась Ариут, откуда только и силы взяла, – оттолкнула охранников, и едва не свалилась в бассейн, в котором… Строгор поднял над собою меч, и огонь, им рожденный, начал стекать к острию меча, где уже искрился и разбухал огненный шар.

«Любимый мой». – Откуда только вырвались эти слова? Плевать, что их услышал Драм: эта любовь уже не помешает Императору.

Ариут рвалась к бассейну, но ее уже уводили, и силой усаживали в конный экипаж.

И… все заслонил ОГОНЬ.

Нет, помощь пришла еще раз.

МЕЧ НАД СОБОЙ ПОДНИМИ, – НЕ ТАК ГОРЯЧО РУКАМ БУДЕТ. А ПРО АРИУТ ЗАБУДЬ, – ТЕБЕ ИЗ ЕЕ ЧАШИ НЕ ПИТЬ.

1.Привет, Бродяга

– Это – Лучник?

Голос молодой, звонкий, – принадлежит, явно, не Воррну.

Но других здесь она не ожидала, – и Лаки неспешно вышла из укрытия.

На тропинке стояли двое: действительно, молодой, кому и принадлежал тот голос, и… Воррн.

Ни того, ни другого Лаки еще не видела, но Воррна описали так подробно, что Лаки ни на мгновение не сомневалась, что это он.

– ЭТО ПАМЯТНИК СТРОГОРУ, ХОТЯ МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК В КАКОЙ-ТО МЕРЕ ПРАВ. ЛУЧНИК И СТРОГОР НЕ ПРОСТО ПОХОЖИ. ЗДЕСЬ ЕСТЬ ПАМЯТНИК И ЛУЧНИКУ, НО СКУЛЬПТОР ВАЯЛ ЕГО НЕ С НАТУРЫ, – И ЭТОТ ПАМЯТНИК БЛИЖЕ К ОРИГИНАЛУ.

Молодой невольно отшатнулся: Лаки так и не научилась полноценно воспроизводить человеческую речь. Ментально – удобнее, да, к тому же, на трех планетах – десятка два языков и диалектов, – попробуй – изучи. К тому же, вряд ли молодой человек часто беседует с волчицами?

«А ты?

Невольно «унаследовав учение Белого Волка», ты так и не сблизилась даже с малаи, хотя должна была это сделать. Может статься, тогда проще было бы понять этот мир. А он давно уже вылился за рамки пентаграммы. Впрочем, и в ее пределах происходят тектонические изменения. Люди меняются, идет неотвратимая миграция. Честно говоря, и малаи не пора ли открываться миру? Или они уже открылись, а она этого не заметила?».