Юрий КАРАНИН - Лучник. Любый мой. Книга четвертая

А к бабке-то идти, как раз, и надо. Ола не успела разглядеть лазутчиков, – попробуй-ка в ее-то положении. Но это, кажется, – не те, которых, как сказывают, завел Мирон Грек к Черной протоке. У тех смородные ветры начисто выскребли дух, и иссушили плоть настолько, что осталась только видимость старого воинства.

Нет, они иногда выходят из объятий Черной протоки, но это уже не люди, а призраки, коих может вернуть к жизни только ….

Милей уже догадывался, каким будет продолжение. Или может быть. Многоликому в разные времена служили многие люди, и призраки тоже – Зло, всего скорее, никогда не иссякнет.

Внимательно слушая Олу, Милей занимался главным делом. Открывать и закрывать раны не приходилось, поди-ка, сто лет. И он по-детски радовался, что не забыли руки этого мастерства. Стреляли, видимо, издалека, да и кожаная поддевка Воеводы была довольно толстой, – так что в тело вошли только наконечники стрел. Повозиться, конечно, пришлось, – Аромей уже потерял много крови, и каждая новая капля обходится все дороже и дороже.

Но ни глаза, ни руки не страшились. И все получилось. У Милея всегда при себе заветная бутылочка, – это снадобье создал «отец» – волхв, что подарил Милею вторую жизнь. Рецепт снадобья сложен, и не всегда найдешь подходящие травы и вещества, потому-то и возит с собой Милей этот пузырек.

Честно говоря, снадобье более чем неприятное на вкус, и раны обжигает так, что слабые люди теряют сознание. А Аромей – ничего, только охнул тихонько да сморщился до той, что ниже пояса. Но тут же зашевелился, пытаясь встать. Воевода – одним словом.

А вот невразумительный рассказ Члуна поверг Милея в глубокое размышление. Потому чуть, было, не пропустил тревожный шепот Аромея.

Да, и как обойтись без глубоких? Драккар Императора, по всему видать, занесло в Черную протоку, что само по себе невероятно. Черная протока и прежде-то была местом закрытым, неявным и практически неизученным – редко, кто мог попасть туда и, тем более, выбраться живым. Но, то ли это всего лишь выдумки молвы, но говорят, что все, кто там побывал и смог выбраться, стали неправдоподобно богатыми, и потому желающих попасть туда не убывало. Вот, только, мало, кому удается найти заветный путь. Нет, конечно, можно пройти туда через некоторые капища. Но капища – тоже места непростые, – обратного пути можно и не найти даже по зарубкам на деревьях. Это на Земле было, а теперь – и подавно: гуляет протока-то, как заблагорассудится. Сейчас ее можно на том месте и не найти.

Ха! Члун-то со своими людьми застрял на Протоке дней пять, если не более. И выжил, однако.

А вот, чтобы увидеть там Королеву Змей? Ну, Члун и так – Император. «Что?!». – И у волхвов бывает оторопь.

Кто может поверить, что Члун станет ЦАРЕМ МИРА? Но так гласит легенда-предсказание – предсказание, зашифрованное в легенде. Конечно, создано много легенд-предсказаний, уводящих любопытных далеко от истин. Возможно, и здесь тот же случай. А, возможно, и нет. Но согласно легенде, увидеть Королеву Змей и не стать ее жертвой, значит стать Властелином. Вот только, чего?

Конечно, можно все применить к этой планете. Члун-Доде объединил под своим началом двенадцать разрозненных и раздираемых войнами княжеств. И был Великим, пока не позарился на богатые земли Древних Магов. В итоге – потерял почти половину империи, и, в конце концов, сошел с ума.

Икосаэдр – двадцатигранник. Вряд ли можно предположить, что Члун может объединить двадцать земель. Для этого либо должна быть сильная внешняя угроза, либо …. Либо очень сильный союзник.

Ни того, ни другого пока не наблюдается.

И не дает Милею покоя упоминание об Ущербной грани. Через которую пройдет несущий Зло. У Икосаэдра Члуна есть такая грань.

Угу! Милей – человек с рождения не заковыристый. Впрочем, никто не ведает, когда он родился. Говорят, его нашли в придорожной канаве без явных признаков жизни беглые волхвы. И, если бы не этот факт, – вы помните притчу о мотыльке? Наверное, это так: ему было года четыре, но он ничего не помнил, – нежилец, одним словом. Но его приемные родители оказались ведунами, или волхвами, – разница для простых людей не слишком велика. И он выжил, и обрел не только память ….

А память-то шла из далекого-далекого прошлого, такого прошлого, откуда было видно будущее. Ясно выражаюсь? Нет, конечно.

Обоз слишком неспешно дошел до града. Так показалось Члуну. Хотя, если честно, прибавь обоз ходу, – и Император первым пал бы на мокрой дороге. В град их не пригласили, – и это сильно покоробило Императора, но Милей с детской непосредственностью «объяснил»:

– Рановато вам туда. – И неясно было: скорбь таилась в его словах, или величие.

– А подать? – Не сдержался Члун.

– Будет вам подать. – Сухо ответил Милей. – Дожить бы до времени расчета. – И вздохнул устало. – Если за этим плыли, то напрасно.

– Десятину дадим. – Вдруг сказала молчавшая всю дорогу Ола. – Если война не начнется, в тягость это не будет. А если война, то все и так потерять можем.

– Но …. – Начал, было, Милей.

– Волхв Бирюк ждал тебя, Милей. Плохие вести у него были. Совсем плохие.

– Многоликий ушел из кокона. – Поник волхв.

– Тысячеликий и не был в коконе. В Кристалле его пепел оставался.

– В Кристалле? – Горько выкрикнул Милей. – А куда Даугратинья смотрела? Как она могла допустить такую оплошность?

– Кто тогда читал пепел? – Защитила ведунью Ола. – Там же такое творилось!

– На то и Сила у нее, чтобы читать. – Не согласился с ней Милей. – Пепел пеплу – рознь. А теперь, похоже, собрался пепел.

– Он здесь? – Испугалась теперь и Ола.

– Вы открывали Горизонт? – Вместо ответа спросил Милей.

– Я – нет, конечно.

– А Арель?

– У нее и спроси. Вон она идет.

– Я все слышала. – Еще не доходя до них, сказала девушка. – Горизонт я не открывала. Но мне показалось, что меня звал Лучник. Всю ночь звал.

– Ты выходила к нему ….

– Нет, я знаю, где он. Но кто мог меня звать?

– Либо Многоликий, либо Урита.

– Это были не они. – Уверенно сказала Арель. – Их бы я узнала.

– Тысячеликий – он и есть многоликий.

– Их бы я узнала. – Печально повторила Арель.

– Ладно. Потом поговорим. Сначала мысли свои проверю. На связь не выходите.

А Члун был в полной прострации. Эту девушку он полюбил еще в детстве. С одного взгляда, Где и когда он ее видел, он сегодня и не мог бы вспомнить. Тогда-то его, кажется, сумели убедить, что она всего лишь – плод его детского воображения, ибо таких девушек не бывает.

«Обманули», – кольнула сердце обида, – все могло пойти иначе! И прежняя любовь вспыхнула с новой силой.

Конечно, он никоим образом не показал ее, скольких сил это стоило, пока переправляли их на утлых суденышках на берег? А сколько сил еще потребуется!