Юрий КАРАНИН - Лучник. Любый мой. Книга четвертая

Однако, визг Императора пошел на пользу: разом схлынуло всеобщее отупение, – и словно луч света лица зажег. Несколько человек ко второму якорю метнулись, и вогнали его в новый проран так, что ничто его оттуда не выдавит. И у Императора только честь пострадала.

Возможно, это дало только кратковременную отсрочку. Но так глупо снова растерять надежду. Тем более, когда солнце, наконец-то, пробило серую дождливую мглу. Ну, солнце-то, надо думать, намерения свои изменит неоднократно, а вот люди? Люди надежду еще не теряли, удовлетворенно отметил Грац, и снова не небо посмотрел. А ведь разбегаются тучи: «Авось и выберемся».

Но рука Граца сама потянулась к мечу.

«Что-то не то, однако?». Сердце сжалось, и взгляд Граца тревожно заметался по драккару. Ничего как бы подозрительного?

Кажется, ничего. Конечно, драккар, поднятый рыбами над поверхностью, все еще беспомощен. Но есть надежда, хоть и маленькая очень, что яркое солнце, на какое-то время отпугнет рыб. И тогда уж ….

Нет, что-то он, все же, просмотрел?

И вдруг Грац едва не выпал за борт, – драккар, приподнятый над водой скоплением рыб, сначала быстро понесло к берегу, а потом бросило круто носом вниз.

Граца всего передернуло, и он судорожно вцепился в рычаг руля. Но мысль, способен ли драккар выдержать такой удар, явно запоздала. На горных реках, случалось, отваливались носы, изображающие головы загадочных животных. Не известно, кто – эти животные, и почему именно их головы была на носах кораблей, но что есть – то есть.

Драккар выдержал, но падение было таким неожиданным, что сгинули в воде два гребца и, – что хуже! – три меча. А, вот, воды драккар почти не зачерпнул.

Весельщики скопом бросились к бортам, но выпавших гребцов так и не увидели. Зато, весьма неожиданно почти рядом вынырнул из тумана берег, но снова между ним и драккаром оказалась хоть и узкая, но высокая полоса растущих прямо из воды деревьев, а туман все еще позволял видеть берег только прямо перед ними, и никак не дальше.

Но внизу-то – хищники.

Грац нервно посмотрел на воду и удивился: внизу, кажется, было пусто, хотя скрежет под судном еще продолжался. И, все же, сейчас вряд ли кто решится последовать примеру Воеводы.

«Что-то он просмотрел?». ЧТО?

Нет, кругом было спокойно. И, хотя небо снова окутало дымкой, но не была она ни мрачной, ни ….

Грац все-таки был неплохим водоходцем, и уж ему ли не знать, как искажают окружающее пространство вода и туман? Тогда горизонт словно бы заваливается на тебя, изображая главный ужас морей. Когда горизонт??! Горизонт заваливался, но совсем не так. Грац вскочил на скамейку и, едва не упав в воду, схватился за нос драккара: драккары всегда симметричны, даже рули. Правда, носовой руль во время хода болтается свободно и судном не управляет.

Похоже, его опаска верна: не горизонт падает на воду, а в их сторону движется гигантская волна.

Озеро не всегда бывало спокойным. Сам-то Члун ни разу не видывал их, да и немного осталось в живых свидетелей волн-убийц.

А теперь и Члун, кажется, увидел таковую.

Рядом она уже была, эта волна. И, наверное, от страха показалось Императору, что нет у нее цвета воды. Либо на ее поверхности отразились деревья, растущие из воды, сеточкой отразились.

Император, кажется, онемел. Испуганные его видом гребцы бросили свое суетное занятие и обернулись туда, куда, издавая нечленораздельные звуки, указывал рукой Члун.

Пред ними над высокой волной вставало полосатое серо-желтое небо.

Никто не успел даже испугаться, – наверное, не нашлось уже места новым испугам. Просто, замерли все на своих местах.

А клетчатый серо-желтый горб уже быстро скользил мимо, разгоняя по сторонам стоячую воду. И некуда уже было деться этой стоячей воде, – и она выплеснулась вверх и на берег, увлекая вместе с собой обреченный драккар. И полоска деревьев не помешала, только коротко царапнули по бортам верхушки деревьев.

А в самый последний момент ….

А в самый последний момент на полосатом серо-желтом небе возникли два огромных глаза, над которыми ….

Над которыми величаво возвышалась ЗОЛОТАЯ КОРОНА.

5

Император Члун, кажется, «впал-таки в детство». Предсказание сбылось. Наверное, это-то Милей и назвал первой его смертью? Двум-то смертям не бывать. Вторым должен погибнуть Глань. А потом ….

Волна с силой вогнала их драккар в густые заросли деревьев, а при отступлении не хватило у нее сил вернуть его обратно.

И драккар, сначала медленно, а потом все быстрее, и опять же носом к земле, сполз вниз, да в таком положении и остался.

Больше всего досталось рулевому: он, как повис, схватившись за рычаг, так и съехал. Силы-то быстро кончились, а, поскольку зацепиться больше не за что было, так и рухнул вниз.

Члун-Икосаэдр, и никак иначе, быстро и упорно выкарабкивался из путаницы всяческого сора, принесенного водой вместе с ними. Разумеется, сором теперь оказался и поставленный стояком и зажатый между деревьев драккар, и люди, с трудом приходящие в себя после жесткого падения и растерянно выбирающиеся из этого сора.

Члун тихо заскулил, брезгливо сбрасывая с себя липкие комки тины и гнилой листвы, но, все же, старался держать себя в руках, тайно надеясь, что помутнение пройдет, и подданные не увидят его беспомощности. Оно бы и прошло, если бы не перекрывающий все образ неправдоподобно огромной пасти, перекрывающий полнеба. И с короной на голове.

Нет, скулить-то он перестал, когда рядом упал рулевой, а дальше?

А дальше ничего. Разве что? Но признаться в этом – значит, добровольно сообщить то, о чем так часто вещали «доброжелатели».

Неприлично долго они растерянно осознавали, что все-таки выжили. Грязные, в дурно пахнущей тине, с многочисленными ссадинами, – про одежду и речи нет, – и в полной прострации, – они, закаленные воины, мало походили на людей, всегда ловко выходивших из многих передряг.

Но пошли и, буквально, поползли, – кто – как! – они не к воде, чтобы смыть с себя все зловоние. Инстинкт подсказал им вверх карабкаться. Наверное, они могли и потеряться, расползтись в разные стороны, но что-то удержало их вместе, свело на сухом холме, густо усыпанном горько-сладкими ягодами. Но и не ягоды приманили их, это однозначно. Возможно, многие и шли, и ползли сюда бессознательно, из последних сил.

Хотя четверых так и не досчитались: двое-то там, на воде, сгинули, а еще двое – что тут говорить? – не нашли, стал быть, дороги.

Иное поразило и обрадовало рулевого: никто меча «не обронил».

Это после уже поразило, когда зашевелились, подыматься начали, ощупывая себя и охая. Из тех, кто вышел, больше всего рулевому и досталось, – рука у Граца была, наверное, сломана, когда падал – как только и полз-то он?