Юрий КАРАНИН - Лучник. Любый мой. Книга четвертая

Про новый день только краски в небе и напомина…. Прежде напоминали, а сейчас там тоже – серо и тоскливо, а потому к метаниям руля внимание рулевого особым стало. Не должно быть такого, это вам не горная река. И гребцы давно уже втянулись в размеренную, монотонную работу, – не должен вихлять драккар.

Решение все не находилось, а новая порция хмельного тумана только отвлекла рулевого. Более того, помимо вибраций появилось еще что-то, еще не слишком проявившееся, но пугающее уже не меньше, если не больше.

Рулевой еще раз с надеждой посмотрел на небо. К его досаде, небо, кажется, еще больше потемнело.

«Что-то Укан замолчал?».

Не напрасно про Укана Грац вспомнил. Как ни тревожно стало, а задремал он-таки, и его левая рука безвольно упала на воду.

Знать, не напрасно он делал подношения водяным духам и богам. Эта-то мысль первой родилась, а следом удивление пришло, что имя свое вспомнил. Когда Воевода уходил, не мог вспомнить, а тут …? А тут, кого хочешь, вспомнишь ….

Два ряда острейших зубов пролетели мимо руки рулевого и застряли в веревке, связывающей руку рулевого с рычагом руля, и свободно свисающей к воде. Ненадолго застряли. Еще и озноб к Грацу прийти не успел, а размером с ладонь туша, перестригнув веревку, звонко шлепнулась в воду. И тут же с разворота взвилась в новую атаку. Все остальное дорисовало воображение. Дорисовало бы, если бы действительность не оказалась страшнее.

Про зубы ничего не надо было и дорисовывать. Они сами всплыли над поверхностью воды. Конечно, не сами зубы, но они затмили все остальное.

Теперь и припоздавший озноб на месте оказался, но не помешал отчетливо увидеть чудовище, целиком состоящее из зубов, из воды торчащих. Хвост-то Грац потом увидел, когда рыбина на бок легла.

Грац, как позже сам догадался, что-то совсем нечленораздельное крикнул Укану, но и тот только отшатнулся от борта.

«Ни в коем случае не бросай руль! И это даст шанс и тебе, и доверившим тебе свою жизнь людям». НЕ ВИДЕЛИ СОВЕТЧИКИ ЗУБОВ, ЛЕТЯЩИХ ПО ВОЗДУХУ ЗА ТВОЕЙ РУКОЙ.

Грац наотмашь полосонул своим ножом весельщика по серой тени, и не успели ее две части в воду вернуться – исчезли в вынырнувших из воды таких же пастях. А он – и по ним мечом.

Грац опомнился только тогда, когда неловко зацепившись плащом за крюк, едва не выронил свой нож за борт.

Опомнился, – и… исполнил первую заповедь мореходов, – про руль которая. Может быть, и запоздало вспомнил, поскольку весельщики, орудуя веслами, аки мечами, уже раскачали драккар настолько, что он начал черпать бортами воду.

Грац не понимал, есть ли от него толк, как от рулевого, но больше уже не бросал руль.

А за бортом вода кипела. Говорят, так начинается морская буря, в каковой Грацу побывать довелось только раз, но помимо законной гордости ….

Эх! Да что говорить? Поначалу ваш корабль начинают сотрясать мелкие неугасаемые вибрации, от которых тут же начинает сводить зубы …. А потом ….

Разумеется, за бортом была не буря. Разумеется. Беспомощность Граца легко можно объяснить. И не совсем разумением.

Гребцы – люди опытные, но опыт, что нужен сейчас, так просто не приходит. Откуда же было им знать, что кровь привлечет новых хищников. И понятно, что привлекла. Драккар беспомощно закрутился, совсем перестав подчиняться веслам и рулю. И все бы ничего, но днище все продолжали и продолжали, как понял теперь Грац, грызть чьи-то неутомимые зубы. Смысла в этом как бы не было, – тем более что стражникам пришлось-таки еще поработать мечами. А куда деться, когда прямо по хребтам отчаянно борющихся за добычу рыб к борту устремились несколько более наглых пастей.

И прорвались-таки. Прорвались, – и в еду вцепились – в сапоги, то есть.

Видимо, воды этого мира не способны прокормить столь прожорливых хищников. А и вряд ли сюда собрались все? Но даже если и так, то их тоже слишком много. Это понял Грац, но, похоже, поняли и гребцы. И благо, что не отупели они еще от осознания бессмысленности своего упорства.

Грац отпихнул в клокочущую воду двух дорвавшихся до борта рыбин, и огляделся.

Их команда уже выдыхалась. Полностью. Некоторые с превеликим трудом бессознательно поднимали мечи вверх, и так же бессознательно втыкали, либо роняли их в воду.

«Эх, Воеводу бы сюда». Грац снова поискал глазами Укана. Он, конечно, не Воевода, но авторитет большой имеет. На месте был Укан! Необычно молчалив только. Оно и понятно, – не меньше, поди-ка, других устал. А виду-то старый вояка не подает: размеренно кладет свои удары на кровавую кипень воды.

Грац пошевелил рулем, – ничего нового: туго пошел руль. Ох, туго. Но и в покое его, кажется, оставили: никто уже не грызет его больше.

Зато корпус грызть не прекращают. И, как бы ни крепка была обшивка, у всего предел-то есть. Грац старательно гнал от себя опасную мысль, но чуткое ухо так и выслушивало подозрительный скрежет.

«Накликал-таки!».

Но, хоть и первым узрел беду Грац, первым возле нее оказался, все же, не он. Сонир, брат Укана, уже вгонял в днище клин якоря.

Грац оторопел поначалу, – в безумии Сонира заподозрил. А времени-то на то и не было уже. Не удержался на ногах Сонир, – и прямо на глазах выполз из прорана якорь. Упал, – и проскочили на палубу через проран несколько зубастых тварей. И, бросив руль, теперь уже сам Грац помогал вгонять якорь в проран.

Это было невероятно. Конструкции прогулочных драккаров внешне мало, чем отличаются от боевых. Разве, что материалом. Но этот же – драккар Императора. Стало быть, боевой прогулочный. И, стало быть, на его постройку шла самая отборная чука, и строили его самые лучшие мастера. Грац в этом деле специалист – так себе, но толк в цене того, или иного корабля знает. И цену чуки знает, и знает, что прогрызть ее нельзя. Редко какой мечник решится проверить свой меч на правильно заготовленной чуке: слишком дороги мечи.

Грац про Императора, если честно, позабыл уже, оттого, к прискорбию Граца, от его дикого визга руки-то и задрожали. А когда не видишь, заподозришь все, что угодно.

Упф! Это уже проходили. Оказалось, одна из бестий вцепилась зубами в сапог Императора. Непорядок, конечно, но терпимо.

ЧТО?! Не проходили этого. Не про-хо-ди-ли! Невероятно, но драккар снова дал течь.

Грац, конечно, знал, что на драккарах есть несколько мест, где используется совсем невызревшая чука, но этому драккару много лет, и у него и недозревшая чука должна была дозреть. Драккары сращивают из обрезков чуки только во время сокодвижения не более двадцати дней в году. В Империи существуют всего две корабельные верфи и там трудятся более трех сотен человек. Только двадцать дней в году, и за это время успевают построить по одному-два больших драккара. Правда, задолго до этого они же вымеряют, выбирают и намечают подходящий материал, чтобы потом в ходе строительства не терять попусту время. Все рассчитано до мелочей, и у каждого своя очень точная работа: ошибется один, – и на целый год сотни семей остаются без средств существования. А на следующий год уже не всегда удается врастить в судно недостающую деталь. Капризна чука, – плохо срастается с уже твердой поверхностью. Но даже точная работа не гарантирует, что все срастется, как надо, и не везде это возможно. Для этого и используют еще не начавшую вызревать древесину. И, хотя эти места гораздо слабее, но и без них не обойтись. До таких мест, похоже, и добрались эти твари. Щель была значительной, – и, если бы не рыба под бортом, драккар, наверное, пошел бы ко дну: хоть чука и легче воды, но больно уж много на драккаре того, что еще как тонет.