Юрий КАРАНИН - Лучник. Любый мой. Книга четвертая

И уже в глазах Смерти Черный Морок прочел, что перед ним стоит виновник их гибели, их извечный враг, потомок Белого Волка, или даже его воплощение.

Но Черный Морок – это же тоже смерть ….

Пусть удар здоровой лапы пришелся в пустоту, но Черный Морок здесь – хозяин. И никогда он не выпускал своих жертв. Н-И-К-О-Г-Д-А!

И, хотя боль не отпускала, но он вспомнил: выпускал. Сегодняшнюю первую жертву. Но это было не сегодня.

Что ж? Сегодня она не уйдет. И потомок Белого Волка не уйдет.

Черный Морок теперь не ударил, а широко, сколько мог, загреб здоровой лапой вокруг себя. Пусто.

У Черного Морока, всю долгую жизнь проведшего во мраке, более чем прекрасное зрение, – и даже сквозь чужой страх он увидел, что жертвы убегают, они уже у края пещеры. Глупо, – он – всегда был молниеносен: один прыжок – и смертоносная туша уже нависает над бегущими людишками.

«Лучник, луч!».

Знакомые слова, и глупые: в Безвременье нет ни света, ни лучей. Здесь даже молнии – черные.

«Как они посмели принести сюда отвратительный свет?».

Это же кричал не Черный Морок, а чужой, уже надоевший, Страх в его глазах.

Нет никакого света, это же отблеск молнии на мече, только меч оказался длинным, отвратительно длинным, хорошо отполированным мечом. И отвратительно острым.

Шкура Черного Морока давно уже загрубела от времени, от холода и вечного лежания на голых камнях. Но сейчас она лопнула, словно кожа слабого человечишки, и меч, не встретив сопротивления, пошел дальше, разделяя Черный Морок пополам.

«Лучник, оставь его. Время уходит».

«Глупцы! Время здесь не имеет значения. Пусть уходит. Лишь бы не ушли…».

А жертвы уходят, убегают, у….

Черный Морок метнулся вслед за ними, и распался на две части, нет, на три. Здоровая рука метнулась вслед за беглецами, но, не выполнив последнего желания, упала в шаге от жертв.

И Первобытный страх Змеиной расы… уже отрывался от затухающих глаз.

5

Так порою бывает. Создатель Боевого Лабиринта сам впервые сознательно перемещается с его помощью. И это значительно отличается от перемещения с помощью Зеркал.

Лучник глянул вперед: далеконько до троицы, – и ему с Рамитой пришлось приложить немало сил, чтобы догнать их.

Лучник по инерции воткнулся в спину Тартара, едва не сбив с ног его и не уронив на землю Рамиту. Троица стояла, как вкопанная и растерянно озиралась: поскольку – так же не бывает? – пред ними внезапно выросла густая стена из саталовых деревьев, и пробиться через нее не представлялось никакой возможности. А где-то, недалеко позади, двигалось за ними нечто Чужое, но, кажется, давно уже привычное.

И время утекало. Возможно, как раз, сквозь эту непроходимую стену.

– Опоздали? – Все же устояв на ногах, замер в растерянности Тартар. – И что теперь? Обратно-то вернуться сможем?

– Куда-нибудь вернемся. – Это уже Даугратинья. – Ищите, как пройти вперед, то есть назад. – И вопросительно оглянулась на Рамиту.

Арель и Ола, как помнится, пели совсем другую песню, но у Лучника не было сомнений, что и эта, и та песни очень схожи.

У Рамиты снова отсутствовал взгляд, как и тогда, у острова. Но не та была песня, и не было сегодня ни шелеста листьев, ни шевеления деревьев. У сатала нет листьев, это же …. Наверное, это хвоя. Рука сама тянулась потрогать, но еще не пришедший в норму разум предупреждал: «Не след…». И уже проявился в стене метрах в пяти левее их серебристый овал, и это был нужный овал. По его дымчатой поверхности проскальзывали змейки разрядов, но Рамита негромко пела и словно слепая, пошла к нему.

– Это ловушка. – Протянула к ней руку Даугратинья, но Фэрростт решительно остановил ее.

– Не мешай. Это же сокровенная песнь Рожаны.

– А ты-то откуда ее знаешь? – Сильно удивилась ведунья.

– Не знаю. Слышал как-то.

А Рамита уже прошла сквозь овал, и он тут же начал медленно тускнеть, – и остальным не оставалось ничего иного, как броситься вслед за Рамитой.

Последним переступил овал Тартар. И только он услышал, как начало биться в закрывшийся овал Нечто, и тогда яркая вспышка коротко осветила зеленую стену.

Кажется, Даугратинья была права. За овалом оказалась еще одна такая же стена.

А у Рамиты закончилась песня. Взгляд ее «вернулся», – и она растерянно оглянулась на своих спутников.

Даугратинья, наверное, была права, но она не торопила Рамиту. Старая ведунья, волшебница, колдунья – все равно, была второй, а первой была …, но не это важно. Важно одно – то, что Даугратинья-то хорошо знала Силу своей Королевы.

И только один Лучник знал, куда они попали. Талия, кажется, называла это пространство энергетическим каналом Лабиринта. И он знал возможные последствия. Талия не напрасно боялась следующей грозы. Если гроза накроет остров, то канал легко выжжет все, что в нем находится.

А в «если» сомневаться уже не приходилось. Начинало быстро темнеть, и по кронам деревьев заструились редкие голубые змейки.

– Ключ малаи.

«Кто это сказал?» – только, Даугратинье не нужно было повторять. А порошки-то уж всегда при ней.

Но едва она замкнула пентаграмму, как ее контур вспыхнул зеленым пламенем. Даугратинья вскинула вопросительный взгляд к небу.

– Треугольник – на шее у моей жрицы.

Рамита решительно шагнула в центр быстро угасающей пентаграммы, и подняла амулет над головой.

– Время!

Первой к Рамите шагнула Даугратинья. А Лучник теперь замыкал.

Но, пожалуй, только Фэрростт знал, что сейчас будет. Даугратинья умеет столбы строить, но ни разу ими не воспользовалась.

И он знал, что мало назвать грядущие ощущения неприятными, Ох, знал ли? Но он догадался облапить всех, чтобы центробежные силы не разбросали их по Вселенной, или хотя бы по Времени.

Его поняли. Только Рамита не могла позволить себе дружеских объятий.

Столбы Даугратиньи действовали почти так же. Поток холода мгновенно раскрутил их до уровня потери сознания, но ему и этого было мало. Навстречу безумцам ударила снежная метель, – и через считанные мгновения они оказались одним огромным снежным комом. В коем нечем и незачем дышать. Потому что это Смерть. Абсолютная.

Богине не следует задавать пустых вопросов, да, и как задать? Но снежная корка спасла их в полосе огня. Нет, про огонь они узнали, когда, очнувшись, разыскивали друг дружку на заброшенном пустыре. Огонь, что постоянно порывался к ним, сейчас не смог причинить особого вреда, он даже не просушил одежду и не согрел занемевшие от Вселенского холода тела, разбросанные по всему пустырю.

Богине не задают вопросов, но ….

– Благодарю тебя, Всемилостивейшая Богиня, за то, что не оставила нас, не бросила на произвол судьбы …. – Лучник знал, что будет долгой благодарственная молитва Рамиты, но не торопил ее.