Юрий КАРАНИН - ЛУЧНИК. Книга 1. Холодное Солнце Драмины. Часть 1

Змея угрожающе шипит, но не нападает, и не уползает.

Мальчик замахивается на змею палкой, – и змея мгновенно принимает боевую стойку. Отец, почему-то, кричит, что змея не виновата, что она так защищает своих детей. А мальчик совсем не понимает его, и пытается отогнать змею от отца. Она бросается в атаку, но промахивается. Шипение уже сзади. Мальчик бежит, уводя змею от отца, но песок скользит под ногами, – и мальчик падает в вихре песка и пыли. Змея, уже начавшая очередную атаку, снова промахивается. Мальчику опять попадается под руку палка, и он бьет ею змею по голове, которая снова поднялась над мальчиком. Бьет опять, опять, опять, бьет до тех пор, пока змея не падает замертво на песок. «Зачем ты так, сынок?», – с укоризной кричит отец. Мальчик размазывает по лицу грязные слезы и кричит, что она виновата: она убила отца и хотела убить его.

Отец пытается убедить, что нельзя быть таким жестоким, что теперь детки змеи остались одни, и потому погибнут. «Ну и пусть», – кричит мальчик, – « Зато, теперь они никого не убьют».

До первых лучей солнца они жгут маленький костер, пытаясь хоть как-то спастись от стужи, сменившей дневную жару. Всю ночь отец объясняет мальчику, что надо быть добрым, что зло порождает только зло, что он уже не маленький. В тринадцать лет пора осознавать свои поступки. Аркадий Гайдар в четырнадцать лет уже командовал полком. Под утро отцу становится совсем плохо, только забота о сыне удерживает в нем остатки жизни…».

Машина с последней установкой взорвалась так же, как и первая: с кроваво-черным облаком да широко и высоко разлетающимися кусками металла и пластика. Когда-то теперь узнается, что было в тех машинах? Корн видел сквозь кровавую пелену сознания, как на больших скоростях удирают другие машины, как, бросая оружие, разбегаются солдаты, догадываясь, что по безоружным людям этот страшный человек стрелять не будет, но воспринимал все это, нет, не за игру, а за что-то происходящее совсем не с ним.

«Почему этот человек бегает по пустырю, размахивая игрушечным пистолетиком? Почему он смеет кричать на Воррна? Почему орут и трясут своим оружием эти напыщенные „петухи“ – офицеры? Зачем так много крика, от которого раскалывается на куски голова?».

Корн отрешенным взглядом смотрел, как разряженные, как куклы, офицеры, кто криками, а кто и кулаками, пытаются выстроить в цепь около сотни солдат. «Что еще они хотят сделать?», – все еще находясь в тумане, удивился Корн. Он увидел, как цепь неуверенно, но, все же, пошла на горожан, раздались выстрелы. «Этого не может быть, что-то тут не так…?», – он поискал глазами Президента, но того нигде не было видно. Может, уже убит? Поверить в то, что все это затеял Президент, он не мог. И не мог не верить своим глазам: горожане начали суетливо разбегаться, некоторые падали, сраженные выстрелами. И тогда Корн снова поднял свое смертоносное оружие.

Но как стрелять по живым людям? До этого были машины, и, хотя, он не мог не понимать, что и в них были люди, но тогда-то он стрелял по машинам. Рука опустилась сама.

«А змея вернулась. Вернулась, чтобы вслед за отцом убить и его. Она неуловимо быстро ползла по песку, – и мальчик не успевал, слишком не успевал. Зыбкий песок предательски стекал вниз с дюны и уползал из-под ног, – и мальчик упал. И змея тут же воинственно поднялась над ним, И тогда в отчаянии он швырнул в нависшую над ним голову горсть песка, – и змея промахнулась: длинное тело пролетело мимо, обдав мальчика песчаным вихрем. Мальчик, набрав новую горсть, ожидал следующую атаку. Но змее, видимо, хватило предыдущей ошибки. Отец уже бредил, теперь он не мог помочь ни делом, ни советом. И только сам мальчик должен отменить смерть».

Но Смерть оказалась впереди, и посылали ее красочно одетые офицеры. Корн поднял левую руку, – и голубая струя легко срезала несколько фигур, которые прямо на глазах сложились пополам, затем, разбрасывая искры, прошлась непосредственно перед цепью. Цепь в панике распалась, рассыпалась на отдельные звенья: солдаты заметались, снова бросая оружие, но бежать им стало просто некуда, и они начали торопливо поднимать руки.

Окончательно в реальность начал возвращать негодующий крик Президента, который, оказывается, все время стоял рядом и теперь безумными глазами внимал весь ужас происходящего. Но безумие поселилось не только в глазах, но и в сознании. Он, брызгая пеной у рта, подскочил к Корну и, сотрясая кулачками, начал кричать про беззаконие, про Конституцию и нести другую лабуду, которую Корн почитай не слышал. Наконец, Президент скатился до того, что потребовал арестовать десантников.

И тогда еще горячий ствол уперся ему в грудь, а спокойный голос чужого человека на чужом языке оказался убедительнее самого тщательного разъяснения: «Немедленно прекратите операцию!». Еще убедительнее оказалась огненная полоса перед вновь попытавшимися показать ретивое офицерами.

«Ретранслятор», – Крикнул Корн, и пилот немедленно выполнил приказ.

Слова, слегка усиленные установками ПНЛПИ, как разъясняли в Центре, поразили Президента до онемения:

– Внимание всем! Временно управление чрезвычайной ситуацией переходит под юрисдикцию Верховного Трибунала. Следственная Комиссия Трибунала приступает к работе немедленно. Просим всех граждан содействовать работе Комиссии. – Корн не знал, существует ли такая комиссия, а если существует, то какие полномочия имеет, но именно это само пришло в голову, а, сказав «Аз», говори и «Буки». – Возглавляет Комиссию заместитель Председателя Верховного Трибунала Адмирал Флота Воррн. – Из сказанного последним неправдой было только «заместитель» да и то только на время операции, ибо на эту должность Воррн и переходит.

Корн оглянулся, ища Воррна глазами. Тот подавал ему отчаянные знаки, но Корн продолжил:

– Слово предоставляется Председателю Комиссии Адмиралу Флота Воррну.

И тому ничего не оставалось, как встать рядом с Корном. «Ты что творишь?», – прошептал он сначала. «Закон», – в полный голос ответил Корн.

Рядом все еще продолжал сыпать угрозы и проклятия обиженный Президент:

– Это беззаконие. Я буду жаловаться.

Корн настоятельно взял его за рукав и отвел в сторону:

– Не позорьте себя, господин Президент. Народ смотрит. А насчет жалоб, мы сможем сегодня же соединить Вас с кем Вам угодно. А заодно проконсультируемся об оценке действий облеченных властью людей.

Президент мгновенно стих и стал неприметен среди внимательно слушающих Воррна горожан и военных.

Когда же Воррн пригласил его выступить перед горожанами, Президент долго и нудно твердил о необходимости наказания виновных и, что он приложит все силы для этого. А на выкрики о его месте в конфликте ответил путано и противоречиво, тут же быстро свернул свою речь, в конце подтвердив полномочия «Комиссии».