Степан Кингизхамов - Домашний океан. Книга первая. Дикая красота

На обратном пути альпинисты насмерть заморозили кур во льдах и съели, дабы со спокойной совестью присвоить себе их творения. Как говорится, съеденный поэт – безвредный поэт. Сожранные поэтессы заморозили совесть злодеев. По окончании трапезы невозможно зафиксировать признаки сексуального насилия, так что наиболее тяжкие обвинения с альпинистов пришлось снять – как заправские маньяки, они вовремя закусили своими жертвами. Сексуальных маньяков чертовски трудно изобличить, если они вовремя уплетают вещественные доказательства.

В дальнейшем следователи выяснили, что куры были похищены с заднего двора одного издательства, которое публиковало лирические альманахи; с той поры дела у издательства пошли из рук вон плохо.

Альпинисты не учли, что гора Кайлас не прощает глумления над курами с поэтической душой; да и вообще любые куры, включая совсем бесталанных, могут взбираться на священную гору безбоязненно – духи горы благоволят им. Это редкое место, где не попирается куриное достоинство и птицы чувствуют себя по-человечески. Местные куры толпами шастают на заснеженную вершину, мистическим образом избегая обморожений или пурги.

На снегу птицы чертят иероглифические строки, видимые из космоса. В незатейливых стишках куры глумятся над космонавтами, подчёркивая, что те «летают» в подводных павильонах вокруг плоской Земли, которая целиком обозревается с вершины Кайлас. При этом космические спутники шныряют ниже их лап. При хорошем, в меру ураганном ветре куры снайперски гадят на спутники, покрывая орбитальные группировки слоем помёта, под тяжестью которого аппараты сходят в атмосферу.

Деяния кур представляются выдумкой, но кто-то ведь действительно сыплет помёт на спутники! Грешили на астронавтов, но экспертиза не подтвердила подозрения. Программа NASA по снайперскому калометанию давно свёрнута за недостатком финансирования, а в памперсах астронавтов не обнаружили и намёка на куриный помёт. Вернее сказать, памперсы намекали на какие-мрачные секреты, но эксперты их намёков не разгадали.

Если птицам с вершины Кайлас не под силу загаживать спутники, – кишка тонка и помёт жидковат, – то получается, виновата популяция космических кур, обитающих выше орбитальных группировок.

*****

Куры часто лакомятся произрастающей в долинах коноплёй и маком, после чего стаей нападают на одиноких путников, дрыхнущих в зарослях. Нестройным кудахтаньем куры доходчиво намекают путнику, что он должен раскурить большую трубку с зельем и окуривать птиц дурью, что без помощи человека сделать нелегко; во всём, что касается дури, человек недосягаемо превосходит не только кур, но и себя самого…

Нельзя сказать, что куры не пытались справиться своими лапами, но их подводит суета и неорганизованность. Как правило, впопыхах они вместо трубки раскуривают хохлатую голову или гузку одной из товарок, а это уже не шутки. Источаемый хохолком или гузкой дым причисляется Мировой Организацией Здравоохранения к высшей категории тяжёлых наркотиков одноразового действия: раз нюхнувшее их существо, будь то курица или альпинист, впадает в пожизненное безумие, из которого можно выпасть не иначе, как через окно – с пятого этажа и выше. Впрочем, куры неплохо переносят такие падения. Неизлечимо обкуренному человеку всюду мерещатся заветные куриные гузки – будь то ягодицы собрата или сестры; причём даже в тех нередких случаях, когда те лишены перьев. Больной стремится забить из них косяк или запалить костерок, дымящий наркотой. Он не успокаивается, пока не исполнит задуманное, хотя братья и тем более сёстры относятся к его инициативам резко негативно. В свою очередь инициатор недоумевает и сильно расстраивается, если гузка сестры, запалённая по всем правилам, не источает наркотического дыма, хотя он предельно активно работает носом; всё остальное, что она источает, затейника не интересует.

В точности неизвестно, что мерещится обкуренной курице, но спички и всякого рода седалища от неё держат подальше – это железное правило горцев, из которых многие попахивают не то горелым, не то палёным. Бывает, отлучённая от спичек и тлеющей гузки курица дуреет окончательно, ибо ломки невыносимы. Тогда она в отчаянии раскуривает свой хохолок или гузку, чтобы выкурить себя – по птичьим понятиям это лучше, чем ничего. Путешественники, также страдающие ломкой, внимательно следят за этими актами, после чего задумчиво осматривают свои хохолки и гузки. Таких путешественников большинство, ведь они в горах то и дело падают, что-нибудь ломают и мучаются ломками. А если хохолок или гузка сломаны, то кроме самовыкуривания они больше ни к чему не пригодны. Не ждать ведь, пока до них доберутся и выкурят куры – твари жестокие и циничные, выжигающие хохолки и гузки подчистую.

Туристам, задумавшим вояж в эти края, хочу дать совет: если вы очутились в горах без огня, обыщите первую встречную курицу – почти наверняка под крыльями вы обнаружите зажигалку или спички, без которых эти чертовки в горы не суются. Не исключено, отыщется динамитная шашка с тлеющим фитилём. Поймать птицу, бредущую на заплетающихся лапах, не составит труда, опасайтесь только, чтобы она невзначай не подожгла вам гузно, на что местные куры большие мастерицы. Горцы не жалуют пришельцев с поджаренным гузном: они считают, что таким вещам место на вертеле и тарелке, а не в заснеженных горах.

Вероятно, под захламлёнными крыльями вам попадутся измятые окурки, рваные контрацептивы, кружевные трусики куриного размера и вонючие порошки. Я бы не советовал употреблять находки по назначению уже потому, что их назначение известно лишь курице, а она будет молчать: даже пытками вы не добьётесь от неё ничего, кроме бестолкового кудахтанья и слёз оскорблённой невинности – чертовки вечно носятся со своей невинностью, даже если у них за плечами сотни брошенных, разбитых яиц от неизвестных петухов.

*****

Альпинисты расправились с курами с присущей людям бесчеловечностью, чем прогневили духов и подверглись наказанию.

Несостоявшиеся поэты кудахтали, спустившись в долину, словно им передалась толика проглоченного и частично усвоенного куриного таланта. Трудно сказать, что бы альпинисты вытворяли, усвой они куриный талант полностью. Жители предгорий, заслышав кудахтанье альпинистов, безошибочно признали в них поэтов – избранников великого духа и посланцев горы Кайлас. В знак уважения гостям отвели золочёный насест в священном храмовом курятнике, тогда как простые монахи и послушники коротали вьюжные ночи под открытым небом, на деревянном насесте, а то и вовсе без него. Ночью мирный сон гостей охраняли копьеносцы: они присматривали, чтобы никто из альпинистов не покинул насест, не упал во сне в корыто со священным помётом. В заоблачной обители куда ни грохнись – непременно угодишь во что-нибудь священное, поэтому монахи не слишком огорчаются, свалившись в выгребную яму – даже в ней монахи не теряют своей обычной жизнерадостности. В ритуальном корыте альпинистам предстояло искупаться днём, тогда как ночные купанья считались кощунством. Случайные ночные падения могли вызвать суматоху и нарушить чуткий сон как других обитателей насеста, так и насельников окрестных монастырей, прилепившихся к своим курятникам.