Сергей Богомолов - Дети Рода

– Целое море! – ошеломлённо произнёс наместник – Может удастся договорится?

Клён только поджал губы, даже не оглянувшись на чиновника.

– А вон и переговорщики едут! – произнёс Репей, чья дружина вместе с усилением из других родов, охраняла эту башню и ближайшие прясла стены.

– Эй! Кто тут у вас главный? – крикнул молодой поган, чуть выехав вперёд. Остальная компания ханов, остановилась чуть позади. А ещё дальше, под охраной конников, поганы зачем-то пригнали нескольких связанных пленных.

– Вождь Клён Высокое дерево! – чуть высунувшись за стену башни выкрикнул Клён.

– Хан Тур, вождь Степных быков и повелитель всего левого когтя – поган указал плёткой назад, явно имея ввиду чуть выдвинувшегося вперёд немолодого всадника – а также ханы других когтей и вожди, приветствуют тебя – с усмешкой договорил он, не сочтя нужным представлять остальных – и предлагают: отдайте пятую часть всей скотины, всего богатства и всех людей что есть в этом городе, и мы уйдём. Если нет, то мы возьмём всё! Весь ваш скот и ваших людей, всех ваших воинов мы убьём, а город сожжём. Ваших вождей мы заставим жрать дерьмо, а ваши дочери и жёны будут нас ублажать пока мы не продадим их в рабство?!

– Берите всё что сможете – мрачно ответил Клён – только не подавитесь!

– Своим ответом ты обрёк вот их на муку и смерть – всадник показал на связанных пленников – это оставшиеся в живых воины, что так упорно защищали заставы. Пусть вашим вождям ихняя участь будет уроком, они дадут вам время подумать. Как только последний умрёт, начнётся штурм! А если ты надеешься на помощь, то зря – вновь усмехнулся поган – ваш Великий воевода Бешеный не придёт, у него есть дела поважнее! – и он развернул коня поспешно удаляясь.

– Скажи своим ратникам беречь стрелы! – негромко и непонятно приказал воевода, повернувшись к Репью и стал спускаться с башни словно ничего не произошло.

– «Зачем? Что они дураки просто так стрелять?!» – пожал он плечами и проводив взглядом воеводу снова повернулся лицом к противнику, туда-же, куда не отрывая взгляда уставился наместник.

Ханы уже отъехали, остались только копошащиеся рабы коих подгоняли воины, позади них собралась целая толпа поганов, словно на представление, а между ними всё ещё стояли пятеро связанных пленников, грязные, в рваной одежде, их измождённые и избитые лица с такого расстояния было не узнать.

Двоих, самого низкого, совсем паренька ещё, и самого высокого: схватили, раздели до гола и подтащив к выкопанной рабами канаве сбросили вниз. Там их руки прибили к брёвнам, вкопанным в землю, так, чтобы их видно было с городской стены.

– Листик! – кто-то охнул, узнав паренька то ли по фигуре, то ли по знакам.

Сверху на канаву бросили пару деревянных досок и первый-же стражник что был рядом, спустил штаны и начал испражняться под громкий хохот стоящих вокруг и ругань не успевших выбраться из ямы поганов! Вскоре над ямой, словно сороки, постоянно сидело уже не менее десятка мучителей и толпа не убывала, словно вся Поганская орда собиралась загадить именно эту яму. То и дело сменяясь, они поворачивались голой задницей к городу, кричали оскорбления и весело толкались чтобы занять места над самой головой пленников.

– Эй, кушай! Что не вкусно? Смотри салавы, так будет с вашими вождями! – орали они.

Следующего также раздели до гола и привязали к лошади, которую пустили вокруг города. Каждый встречный поган хлестал её плетью, от чего она шарахалась поближе к городским стенам и неслась как угорелая волоча за собой обнажённое тело, вскоре покрасневшим от начавшей слезать кожи.

– Ставлю залесского раба не больше пяти кругов продержится! ХА-ХА-ХА.

– Салавы! Какова мишень, а? Кто попадёт того не убьём! ХА-ХА-ХА.

– Не стрелять! – прохрипел Репей не с того не с сего охрипшим голосом, откашлялся и заорал, перекрикивая гогот поганов – НЕ СТРЕЛЯТЬ! Чтобы дальше не случилось, не стрелять!

Нового пленника опять, уже стандартно, раздели до гола и вытянув ему руки вверх, подвесили на столбе. Даже со стены чувствовался его ужас, когда палач аккуратно вспорол ему живот и также аккуратно стал вынимать внутренности, так чтобы не повредить, и развешивать вокруг шеи жертвы.

Когда начали раздевать пятого пленника, стало понятно, что это молодая женщина, широкоплечая и мускулистая, так что даже поганы уважительно зацокали языками. Её ноги расставили и привязали к столбцам, а саму животом перекинули через перекладину, закреплённую на этих столбцах. Под шею подложили ещё одну перекладину и привязали к ней руки.

– Ну-ка попробуем салавскую кобылку! – воскликнул первый поган демонстративно снимая штаны и входя в неё.

– Слышь вторую дыру только не порть! – воскликнул второй пристраиваясь за ним – Вдруг она там дева, так я буду первый? А, салавы? Вы в жопу трахаете?! – под хохот увеличивающейся очереди которая вскоре выросла даже больше чем к отхожей яме, орал он.

– Я тогда тоже буду первый! – воскликнул третий обходя всю конструкцию с другой стороны.

Репей не успел отвернутся, а дальше уже и не смог. Он увидел, как поган с размаха ударил рукояткой своего меча по губам девы, как та, дергаясь от толчков сзади, сплёвывает кровавые сгустки, а поган раздвинув ей челюсти, кинжалом выбивает и выковыривает остатки зубов и наконец решив, что хватит, вводит ей в рот свой грязный хрен.

Вождь оттолкнулся от парапета и тяжело дыша прислонился к стене. Посмотрел на наместника, тот стоял совершенно бледный и не мог отвести расширенных глаз от происходящего. Пришлось его отдёрнуть и прислонить к лицу горсть снега.

– А вы говорите договорится… – устало произнёс Репей прикрыв глаза, когда наместник немного пришёл в себя.

– Странно – ответил тот отстранённо – не то чтобы я никогда не видели крови, трагедий или казней. Но одно дело в бою, или за преступление. А тут, просто так, чтобы нас напугать. И, эти-же люди и так за нас пострадали, защищали заставы давая нам отсрочку! И теперь новые муки… Может вылазку? – вдруг спросил он с надеждой – Пока дух бойцов не упал!

– Вы-же слышали?! Чем дольше они будут мучаться, тем позже будет штурм! – и в отчаянии сквозь зубы процедил вождь – Хотя если про Великого воеводу правда, то какой смысл… – но взял себя в руки и громко добавил всё больше и больше повышая голос – А дух? Пускай смотрят! ПУСКАЙ ВСЕ ВИДЯТ, КАК УМИРАЮТ ГЕРОИ ЗАЛЕСА! – так что дружинники на ближайших стенах встрепенулись и ужас в их глазах стал сменяться ненавистью и решимостью.

Шум, крики и хохот за стеной продолжались всю ночь и всё утро, и до середины дня, когда сменявшие друг друга поганы подустали, да и жертв истязаний становилось всё меньше. А с самого утра на стену потянулись залесцы. Люди молча смотрели некоторое время: кто, сжимая кулаки кто, пуская слезу, а кто и завывая. А потом также молча уходили, давая взглянуть другим.