Илья Юдачёв - Хроники Ворона. Книга первая

Флора этой части страны поражает своим изобилием: леса полны различного вида кустарников, на болотах растут лишайники и мхи, а для того, чтобы сосчитать все видовое многообразие ягод, человеку не хватит пальцев обеих рук и ног. Здесь с одинаковым успехом растут красная и черная смородина, черника, земляника, брусника, клюква и, конечно же, кисло-сладкая принцесса болот – морошка.

Но все свое несравненное очарование природа этих мест открывает лишь дважды в сутки: на рассвете и на закате. В эти времена суток игра солнца на глади здешних озер создает невероятное буйство красок, отчего все вокруг начинает казаться сказочным и даже сюрреалистичным.

При этом любителю живописи редко доводится увидеть в музеях или приобрести на аукционах картины с пейзажами предгорья Афрея. Их попросту очень мало, потому что редкий художник осмеливается приходить сюда, чтобы увидеть воочию и перенести здешние красоты на полотно. Ибо в этом краю путника на каждом шагу поджидает смерть.

И лишь на меньшую часть причиной этому стал тот факт, что сама природа позаботилась о своем покое от наблюдателей бесчисленным множеством опасных зверей: от хитрых лисиц и свирепых рысей до умных волков и могучих медведей.

Основная причина является куда менее земной. Предгорье Афрея – территория древней магии. Беспечному путнику данный факт сулит в лучшем случае смерть от голода и истощения, ведь, ступив сюда, в кажущийся таким безопасным хвойный лес, и пройдя достаточно глубоко, он уже никогда не сможет найти из него выход. В худшем же случае он умрет от остановки сердца, так как местная магия насылает на путешественников жуткие, ужасающие галлюцинации. А существует она здесь лишь потому, что обывателям нельзя знать некоторые вещи.

Им нельзя знать того, что на горе Афрей, породнившись с ее серыми склонами и будто притворившись частью ландшафта, расположилась крепость, название которой на древнеригерхеймском звучит как Кун Румунн. Скала Воронов.

Место, где учат убивать.

– На! Получай, слабак! – прокричал крепкий мальчишка лет одиннадцати на вид, после чего в победном жесте поднял над головой деревянный тренировочный меч. Похожее на поросячью морду лицо юного фехтовальщика при этом озарила довольная улыбка.

Его оппоненту – другому мальчику, выглядевшему на несколько лет моложе, крепко от него досталось. Все его детское тело было покрыто синяками и ссадинами, а мгновение назад он пропустил мощнейший удар деревянным мечом в область печени. Теперь он, согнувшись, лежал на полу, держался за правый бок и, подобно выброшенной на берег рыбе, пытался поймать ртом воздух.

Дети бывают жестоки.

– Слабак! Слабак! Слабак! – свиноподобный мальчуган начал сопровождать каждое слово пинком по поверженному и не способному защищаться противнику.

Но он недолго глумился. От неожиданного удара по затылку ему показалось, что глаза лишь чудом не вылетели из орбит.

– Ай! – мальчик обернулся.

Перед ним стоял ровесник, но куда более высокий и мускулистый. Он заговорил:

– Магистр запретил нам драться без его присмотра.

Свиноподобный посмотрел на него со смесью страха и восхищения. Он явно был из той породы детворы, что признают лишь силу.

– Конрат, мы же просто играем! Зоран, ну скажи!

Лежащий на полу мальчик что-то прохрипел. А заступившийся за него здоровяк ответил свиноподобному:

– Ты врешь! Вы не играете! Ты просто задираешь его, потому что он младше и слабее!

– Неправда! Мы играем! Я не вру, Конрат! – оправдывался задира.

– Тогда давай я с тобой поиграю, Бирг!

Конрат ударил Бирга кулаком по лицу, и тот лишь чудом удержал равновесие и не упал. Одной рукой он схватился за нос, из которого уже текла кровь, а другую, трясущуюся от страха, но все же продолжавшую сжимать рукоять деревянного меча, выставил вперед, в надежде не подпустить к себе Конрата. И попятился.

– Конрат, не надо! Отстань!

– Я играю!

Конрат рывком попытался сократить дистанцию до позволяющей нанести удар кулаком, но Бирг отбежал и снова выставил меч вперед.

– Я больше не буду! Отстань!

Вдруг в зале для тренировок раздался громовой голос:

– Это что тут, черт подери, происходит?! Проклятая мелюзга! Вы что, совсем страх потеряли?!

Кровь в жилах ребят застыла. Они мигом прекратили свои детские разборки, а Зоран попытался подняться, хоть это и было адски тяжело. Но когда в помещение входил магистр, все те, кто почему-то лежит или сидит, обязаны были встать.

Это был одетый в черное, высокий, седой и жилистый мужчина, с короткой стрижкой и обезображенным шрамами лицом. Скрестив руки за спиной, он подошел вплотную к уже выстроившимся в шеренгу драчунам. Его движения были легкими и угрожающими, в них ощущалась сила, уверенность и отвага. Разгневанно посмотрев на своих учеников, наставник снова заговорил, делая ударение на каждом слове:

– Что тут творится?! – голос разъяренного медведя, не иначе.

Мальчики переглянулись. Бирг выглядел напуганным. Страх Зорана, напротив, улетучился, уступив место угрюмости. Конрат же, сверля Бирга глазами, выглядел откровенно злым.

– Мы отрабатывали фехтование, магистр Андерс, – произнес Конрат настолько виновато, насколько мог.

– Чего вы делали? Фехтовали? Да вы едва меч держать научились! Фехтовальщики чертовы! Что я вам строго-настрого запретил?! Не смейте, не смейте фехтовать без меня! Вы только ошибки закрепите!

Воспитанники пристыженно склонили головы.

– Простите, магистр Андерс, – почти что хором произнесли они.

– Видимо, вам мало шести часов тренировок в день. Отлично. Выносливые, значит. Ну-ну. В наказание всю сегодняшнюю ночь вы вместо сна будете бегать по полосе препятствий. Начиная с этой минуты. Бегом марш на полосу!

И они побежали. Зоран едва успевал за Конратом, который, похоже, не сильно ускорялся, а Бирг, не желая опять ловить на себе гневные взгляды последнего, оторвался от своих товарищей по наказанию.

– Конрат, – произнес Зоран с одышкой.

– Что?

– Спасибо.

Конрат в ответ кивнул и слегка улыбнулся. В те времена он был Зорану почти что другом. В те времена он казался Зорану довольно хорошим человеком по меркам их ордена. Но казаться и быть – это, как правило, не одно и то же.

С тех пор многое изменилось.

Облокотившись на огромные каменные перила и вглядываясь вдаль в ожидании заката, на чрезвычайно просторном балконе крепости одиноко стоял мужчина тридцати с небольшим лет, с длинными черными волосами. Это был значительно выше среднего роста человек, атлетически сложенный, с узкой талией, широкими плечами и весьма, даже немного чересчур, мускулистый. Он был одет в темно-серый походный камзол и черные узкие штаны, заправленные в довольно высокие сапоги того же цвета. Черты лица его были резкими и довольно грубыми, однако в них присутствовало некое северное благородство. Взгляд зеленых глаз был жестким и задумчивым, но при этом слегка печальным.