Айрин Бран - Черное пламя империи. Летопись Подлунного мира

– Что ж… Стоит их хорошо наградить потом за столь верную службу империи. Но потом. А пока отвоюем Самату у этих выродков, Элер.

– Всенепременно, ваше величество.

Командующий императорской гвардией Элер ан Кьель да Скалэй щелчком опустил забрало, готовый сопровождать Маэля хоть в подземный мир Ула, если тот туда отправится, дабы защитить свою империю. Гвардия следовала за своим императором сквозь хаос битвы за Самату, прикрывая его от ударов врагов, в то время, как он уничтожал их одного за другим, упиваясь убийствами. Его радовало, когда металл прогрызался сквозь металл, когда его ушей касались звуки, срывавшиеся с их губ, когда жизнь гасла в их глазах. Маэль мстил. И эта месть грела его душу, принося сиюминутное удовлетворение.

Столица великой империи Мирэй медленно приходила в себя после тяжелых мгновений, которые ей пришлось пережить, когда враг подступил к ее стенам и готов был уничтожить ее. Жители вновь начали улыбаться – открыто, искренне, осознавая, что им удалось избежать тяжелой, печальной участи, которую готовили им враги их империи. А понять их цели было несложно – уничтожение. С востока страны доходили слухи о зверствах, которые творили напавшие на Мирэй: массовые казни, когда, по рассказам беженцев, ветви деревьев ломались под весом нескольких тел, а тех, кому не хватало места на деревьях ждали столбы и смерть от голода и жажды, а еще клювов птиц и зубов диких животных. Некоторые деревеньки сгорели вместе со всеми жителями; рассказывали и о том, как у оказавших сопротивление отнимали детей, не только младенцев, но и вполне осознающих себя, загоняли под копыта лошадей своей армии, и те умирали жуткой, мучительной смертью, растерзанные острыми шипами боевых подков. Так враги истребляли даже зачатки мыслей о сопротивлении. Это была война на уничтожение. Бежавшие от войны рассказывали еще много ужасов, от которых пробирал мороз даже посреди теплой весны, а страх впивался когтистыми пальцами в сердца. Люди боялись. Боялись и осознавали, какой участи им удалось избежать благодаря неожиданному возвращению наследного принца. С их лиц постепенно ушла печать смертельной, серой усталости, делавшей их похожими на призраков, уступив место тихой радости и иногда счастью. Горожане с большим энтузиазмом разгребали завалы на улицах, которые они же сами построили, готовясь к штурму города, казавшемуся неминуемой стихией, готовой вот-вот захлестнуть их город, пронестись ураганом по их улицам, разрушить градом их дома. И горожане были готовы носить на руках пришедшие им на помощь лохосы. Каждого воина, и даже их лошадей. Офицеры и их подчиненные старались поменьше выходить на улицы Ариса, ведь каждый лавочник, каждая хозяйка старались угостить их, не взяв за это ни медяка.

Солнце выбралось из-за густых, кучевых облаков только к полудню, осветив лик столицы. Уже три дня с той славной победы столица не видела его яркого, дарующего жизнь золотого лика. Теперь же его лучи скользили по крышам, стенам, окнам, возвращая тепло и надежду, да и саму жизнь. Небо постепенно освобождалось от облачного плена, возвращая себе яркую, чистую лазурь. Тень медленно и неохотно отползала от города, оставляя все больше районов, наконец, и дворец ярко засиял, охваченный солнечным светом, словно жертвенным огнем, горящим на алтаре в храме. Суеверные мирэйцы истово молились Уру и Уну, благодаря их за спасение от грозной черной тучи врагов, жаждавших их крови, и считали, что императорский дворец охвачен очистительным огнем, который вернет империи ее величие.

Императору Мирэй Маэлю ар Вариару было не до молитв и не до надежды, в его голове роились иные мысли. Шел уже третий день, как он заперся в зале Имперского совета со своими соратниками, ища выход из сложившейся ситуации. А она была плачевна, поскольку они даже не знали положение дел в империи: сколько городов уже потеряно, сколько еще держится, да просто кто на них напал и с какой целью – они не знали ничего. А враги вели себя нелогично, уничтожая народ империи, не позволяя оставшимся в живых засеивать поля. Но вести эти были обрывочны, ведь доставлялись лишь немногими беженцами, которым удавалось добраться до столицы. Вся прочая налаженная ранее связь буквально расползлась, как рыбацкая сеть, сотканная неумелым рыбаком, одна из нитей которой была перерезана, а следом за ней начали расползаться, расплетаясь, другие нити. Буквально в мгновение ока столица империи оказалась без своей разведки, которую пестовали все эти годы, без сети шпионов в самой империи и добытых ими сведений. А без них корона была слепа, словно новорожденный котенок.

– Что с главой тайной службы? – Маэль устало потер двумя пальцами переносицу, откидываясь на высокую спинку стула. Невероятно хотелось спать, но он понимал, что даже если положит голову на подушку – заснуть у него не получится. – Где сейчас Великий шпион? О нем что-нибудь слышно?

– После того, как вы отбыли в Самату в компании дочери Дарьенала Восты, Варен ат Елар Винарз отбыл в Лайю. Ему пришлось покинуть столицу, поскольку бывший глава Совета отрезал его от всего, что только было возможным, ваше величество, – ответил на вопрос императора Линарт. – Это оказалось сильным ударом для Великого шпиона, поскольку шпионская сеть Восты сопротивлялась ат Елару с особым усердием. Их противостояние изначально было несправедливым, почивший император поддерживал Восту, и в какой-то момент, сеть Восты отрезала шпионов главы тайной службы, а заодно и его информаторов от важных сведений. Я бы сказал – от жизненно важных сведений. До меня дошли слухи о том, что шпионов тайной службы убивают. Просто и без затей.

– Сколько еще бед натворил этот старый выродок, прежде чем лишился власти? – выругался Маэль.

– Боюсь, что много, – вздохнул глава Имперского совета Лоэналь Аминирах Вират. – А еще больше нас ждет впереди.

Эльф был мрачен, словно туча, готовая обрушить на столицу даже не шторм, а снежную бурю. Его синие глаза потемнели, став фиолетовыми, и продолжали темнеть, все ближе подступая к черному, чем дольше он вчитывался в доклады, предоставленные всеми оставшимися в столице членами Имперского совета. Ему совершенно не нравилось то, что творилось в столице, еще больше ему не нравилось то, что, как он предполагал, происходило в империи. А то, что он не знал, как успешно и безболезненно разгрести свалившиеся на них проблемы приводило его в состояние холодной ярости.

– Давайте начнем с самых серьезных, – поморщился в ответ Маэль. – А потом уже подумаем обо всем остальном.