Юлия Скуркис - Роковое наследие. Хроники Арринда

Анаис перекинула уздечку на спину шиволи, взобралась в седельное кресло и стукнула каблуком по головной пластине: «Пшла!». Скакун нехотя двинулся вперед. Несмотря на преклонный возраст шиволь все еще была способна развить приличную скорость, по крайней мере, в сравнении с человеком. И вскоре Анаис оказалась перед воротами, которые только-только открыли.

Сонный стражник потребовал у путницы документы. Девушка спешилась, долго рылась в дорожной сумке и, наконец, извлекла потрепанный свиток.

– Анаис Кхакай, травница из княжества Нуатди, южный Рипен, – прочел он и с подозрением, свойственным абсолютно всем стражам порядка, посмотрел на путницу. Та энергично закивала, подтверждая написанное в документе.

– Цель приезда.

– Участие во всемирном съезде магов, – с гордостью сообщила Анаис.

– Рановато заявилась, – ухмыльнулся стражник и поскреб заросший щетиной подбородок, – съезд через месяц.

– Мне хотелось полюбоваться городами славного Харанда. Когда еще выберусь, – скромно потупилась Анаис. «Да, да, не выходи из образа», – напомнила она себе.

Стражник вытянул вперед руку с массивным браслетом, который служил отнюдь не украшением:

– Оставь-ка мне отпечаток магии.

Анаис вынула из сумки пучок страстоцвета, пошептала над ним и передала стражнику.

– Заварите это вечером, – улыбнулась она.

Он хмыкнул в усы и спрятал траву в карман. Над браслетом тем временем образовалось облачко.

– Судима не была, не в розыске, – пробубнил стражник, после чего вернул свиток. – Добро пожаловать в Харанд.

– Благодарю, – выдохнула Анаис и взяла документы предательски дрогнувшей рукой.

– Стоимость въезда – шесть нюфов: четыре с человека и два за скакуна, – сказал стражник и, приняв плату, сообщил: – Зеркала путешествий находятся в городской ратуше, но шиволь придется оставить в Тоборно. Я бы сдал эту доходягу на бойню, на нее демон смерти давно глаз положил.

Девушка отсчитала означенную сумму и скрепя сердце рассталась с серебряными монетами, получив взамен еще один свиток, украшенный магической печатью.

К воротам подкатила подвода, следом тащился целый караван, и внимание стража переключилось на новоприбывших. Анаис пробормотала слова прощания и ступила на мостовую Тоборно. «Зеркала путешествий, – с раздражением подумала она. – А чем я заплачу за это удовольствие?»

Девушка забралась в седельное кресло, будто мостовая жгла ей пятки, и тюкнула скакуна каблуком по голове. «Доберусь ли я за месяц? Преодолеть полстраны – не шутка», – размышляла путница и рассеянно оглядывала достопримечательности: стройные ряды домов, плотно примыкавших друг к другу. Архитектура построек разнилась: одни были двухцветными с орнаментами на фасадах и непременным центральным выступом с полукруглым фронтоном, другие на их фоне казались унылыми и безликими.

За то время, что путница провела за созерцанием, Тоборно окончательно пробудился, и горожане запрудили улицы. На Анаис толпа действовала угнетающе, поэтому девушка остановила свой выбор на изучении крыш. Чем ближе к центру города подъезжала путница, тем больше появлялось отчетливо выделяющихся на фоне ясного неба дополнительных архитектурных деталей: пузатых вазонов, статуй, а на фронтонах все чаще попадались гербы. На геральдическом щите с изображением церопуса, хищно приоткрывшего загнутый клюв, девушка задержала взгляд чуть дольше, чем на прочих. В этом доме на первом этаже находилась суконная лавка знаменитой мануфактуры.

Точно вспомнив о каком-то важном и срочном деле, Анаис резко дернула поводья, и меланхоличная шиволь свернула в переулок и зашагала по направлению к мастеровой части города, откуда доносился непрерывный шум. Перестук молоточков, жужжание точильных кругов – все это сливалось в единый хор – песню города. Лавочники уже разложили под навесами товары и громко переговаривались о житье-бытье.

Старый город показался девушке мрачным и тесным. Выступы вторых и третьих этажей почти смыкались над головой, не позволяя солнечным лучам достигнуть немощеных улиц. Запах сырости и плесени витал повсюду. Прохожие останавливались, чтобы пропустить еле ползущую шиволь, потому что путь вдоль стен то и дело преграждали выходы погребов.

Через два квартала скакун пал, выбрав для своей бесславной кончины место рядом с лавкой при пекарне. Наездница кубарем скатилась на мостовую и замерла, схватившись за ушибленное колено. Вокруг моментально собрались зеваки.

– Гляди-ка, шиволь издохла прямо под седоком, – заметили из толпы. – Надо бы спецкоманду вызвать.

Анаис поднялась, отряхнула одежду, с раздражением подумав: «Хоть бы кто руку подал!»

– Придется тебе странница заплатить за услуги специалистов, – выступил вперед активно молодящийся старичок с лотком на шее, на кромке которого значилось: «Мужской силы хватит до могилы. Приобретайте заговоренные снадобья Филистимия». Он безошибочно определил в пострадавшей иноземку, незнакомую с местными обычаями.

– А дорого они берут? – спросила у него Анаис.

– Зависит от объема работ, – глубокомысленно заключил старичок. – Вы, девушка, квартального дождитесь, он спецкоманду вызовет, а уж там, как столкуетесь, – посоветовал он.

И тут из лавки вышел пекарь, привлеченный шумом на улице. Увидев причину всеобщего внимания, он разразился гневной тирадой:

– Падаль перед лавкой! Я же клиентов лишусь! Да я тебя, оборванка, по судам затаскаю! – набросился пекарь на Анаис, угадав, кто хозяйка шиволи.

– Какая же это падаль?! – возмутилась девушка, ничем не выдав испуг. – Она просто спит. Сейчас отдохнет – дальше поедем.

«Х-хэ», – дружно выдохнули зеваки, замерев на минуту с разинутыми ртами. Воспользовавшись паузой, Анаис поманила пекаря пальцем. Краснощекий толстяк нехотя подошел и склонился к ней. Скорее всего, из любопытства.

– Дешево отдам, – прошептала она ему на ухо. – Отличное мясо для пирожков. Вот увидите, шиволь дотопает до забойщика самостоятельно.

Пекарь был уроженцем Тоборно и, как все коренные харандцы, нутром чуял выгоду. Толстяк попеременно изобразил негодование, сомнение и, наконец, почти согласие. Как бы там ни было, но он принялся разгонять толпу:

– Проваливайте! Всю улицу перегородили. Покупателям к лавке не подойти.

– А что она ему сказала, – зашушукались зеваки, – никто не слышал?

– Да ясное дело – что. Девка ладная, я бы и сам с такой не прочь…

– Да ведь она еще не вошла в возраст невесты, – с легкой неприязнью сказал кто-то.

– Во Дворцах Любви и моложе попадаются. Это на любителя. А девка не малолетка, просто худосочная. У меня глаз наметанный. Рыжие-то, Литом благословленные, поговаривают, – огонь!