Диас Аджи - Торговец счастьем

Она снова посмотрела на окровавленные руки. Те всё ещё дрожали.

«Я – монстр, – признала про себя Коул. — Я – убийца. Это ужасно. И я… ничего не чувствую».

– Ещё кое-что, – сказал дом, нарушив долгую тишину. – Эту вещицу тщательно искал Крит. Я её спрятал.

Картина указала на журнальный столик возле кресел. Рядом с бутылкой бренди лежала маленькая книжка.

– Прочти на досуге, – посоветовал инсулом. – Дневник Феликса Марса.

Взяв старую книжку, Коул медленно побрела в спальню людей, чью дочь убила несколько минут назад. Руки её вскоре перестали дрожать.

Её сын бежал по зелёной траве и радостно смеялся. Она следовала за ним, отступая на несколько метров и грозясь защекотать. Вдали тянулась линия реки, название которой стёрлось из её памяти. Весеннее солнце приятно грело кожу. Она была счастлива и надеялась, что эта незатейливая жизнь продлиться ещё долгие годы. Её сын должен был вырасти, когда-нибудь жениться и подарить ей внуков. А она вместе с мужем состарилась бы и по вечерам рассказывала им сказки. Она обожала мужа, но с любовью к сыну эти чувства нельзя было сравнить. Все девять месяцев беременности она молилась богам, чтобы с её ребёнком всё было в порядке. А когда он родился, она не выпускала его из рук и даже мужу вручала крохотного младенца с большой неохотой. Между ней и бежавшим впереди мальчиком тянулась неразрывная связь. Замечавший это муж временами даже шутил, говоря, что ревнует к сыну. Не было ни дня, чтобы она отлучалась от своего ребёнка надолго.

Память – странная штука. Она искажается со временем. Целые годы жизни превращаются в короткие фрагменты и сцены.

Мальчик бежал и смеялся, а мать остановилась на месте, сказав, что устала. Она огляделась. Внезапно подул прохладный ветер. Весеннее солнце неестественно быстро скрылось за серыми тучами. Настали сумерки. Женщина позвала сына, но тот продолжал бежать. Она последовала за ним, но тот был слишком далеко. Горизонт за рекой потемнел. Что-то надвигалось.

Кера резко открыла глаза и поняла, что лежит на каменном мосту в измерении Жнеца. Вместе с кашлем из её рта выплеснулась и речная вода. Ей было холодно, мокро и невероятно больно. Имморталистка несколько раз моргнула, вспоминая последние события. Голод предал её. Погоня. Клыки. Рёв. Выстрелы. Чудовище искусало и выкинуло её в реку. Кровь. Удар о водную гладь. Призрачные силуэты. Тьма. Она утонула. Кто-то утащил её.

Кера попыталась пошевелиться, но не смогла. Раны на плече были ужасными. Вытекающая из них кровь смешалась с водой.

«Это конец», – подумала Кера и попыталась ухватиться за призрачные воспоминания прошлого. Она посчитала, что умереть, вспоминая сына, лучше, чем с мыслями о клыках мерзкого монстра. Жнец был бесшумным. Его птичий череп склонился над ней. Кера закрыла глаза, не желая видеть Жнеца.

Мальчик не поверил её словам, не понял, что впереди опасность. Он продолжал бежать, заливаясь смехом и не замечая изменения в погоде. С другой стороны реки появилось нечто чёрное и большое. Издали казалось, что это дым.

Жнец низко ткнул когтистым пальцем прямо в лоб Керы.

Она закашляла и застонала от боли. Было также темно, однако холоднее. Кера поняла, что лежит в воде. Рядом кто-то кряхтел.

– Ничего! Ничего ценного! – рявкнул кто-то гнусавым голосом. – А вот это можно продать!

Кера попыталась поднять голову и снова застонала от боли.

– Что?! – удивился незнакомец и, шлёпая босыми ногами по воде, подошёл ближе. – Живая?! Как?

Мерзкий рыбоголов напоминал прямоходящую жабу с разъехавшимися глазами и кривым ртом.

– Живая? – переспросил он, наклонившись над Керой. – Исправим.

Он положил склизкую ладонь на лицо Керы и стал её топить. Та не могла сопротивляться, слишком слабая, пребывающая в полубредовом состоянии. Над лицом Керы появились пузырьки воздуха. Вода быстро проникла в лёгкие. Кера дёргалась около минуты и застыла.

Мальчик не хотел слушать мать. Заметив черноту на другом берегу реки, он замер. Эта странная тьма продвигалась слишком быстро. Женщина знала, что происходит. Но было уже слишком поздно. Мальчик повернулся к ней и сделал шаг. Оставались считанные метры до него, когда пелена тьмы захватила всё вокруг. Ужасающий вой оглушил женщину. В этой странной тьме они с сыном были не одни. Кто-то выл, кто-то смеялся и кричал. Рядом проносились призрачные очертания скрюченных существ с длинными конечностями. Из мерзкого гогота, воя ветра и лая мерзких хищников она уловила голос сына. Он плакал и звал её.

Кера вновь открыла глаза и увидела перед собой череп Жнеца. Он склонил свою голову набок и протянул к ней руку.

Имморталистка снова оказалась в воде. Над ней по-прежнему нависал омерзительный рыбоголов и удивлённо таращился на неё.

– Опять жива?! – прокряхтел он и опять стал топить.

Кера сразу же выдохнула весь воздух в надежде, что в этот раз умрёт окончательно.

Бойцы Хай-Бора были ещё большими ненавистниками солнечного света, чем неживые Киддера. Они всегда напускали сначала пелену тьмы, дезориентируя противника и ломая его моральный дух. Сами они, скрываясь в тени, могли не беспокоиться, что кто-то даст им отпор. Верхом на мерзких существах, напоминающих громадных лысых крыс, они улюлюкали и смеялись над страданиями и страхом женщины. Она же продолжала идти, выставив руки вперёд, надеясь, что с сыном её всё будет в порядке. Оставалось совсем немного. И вдруг мальчик перестал её звать. Женщина закричала от отчаяния и побежала. Ребёнок пропал, а рядом с криками и смехом проезжали захватчики. Впереди их ждала целая деревня невооружённых и слабых людишек, полные крови и жизни.

Открыв глаза, Кера увидела Жнеца. Он ткнул её пальцем.

Открыв глаза, Кера увидела рыбоголова. Он стал её топить.

Кера умирала и возрождалась. Появлялась на мосту, перед вратами Жнеца и снова возвращалась в грязную канаву, где её убивал злобный рыбоголов. А в промежутках между жизнью и смертью перед глазами Керы появлялись сцены из того далёкого дня, когда её сын был убит, а она сама превратилась в имморталистку.

Кто-то схватил её за волосы, подтянул к себе. Тощая рука налётчика оказалась жутко сильной. Женщина закричала от боли и страха. В ответ захватчик лишь рассмеялся. Женщина поняла, что лежит на горбу уродливой твари, которую использовали в качестве ездового животного. Наездник одной рукой держал поводья, а другой шарил под юбкой женщины. Она тщетно пыталась выбраться, спрыгнуть с крысоподобной твари, но налётчик каждый раз возвращал её на место и гоготал.