Диас Аджи - Торговец счастьем

Конструкт закрыл за ним дверь и оставил их наедине.

– Здравствуй! – воскликнула девушка и обняла брата. – Как твои дела? Что говорит Совет?

– Привет, – поздоровался Принцип, скрывая свою злость. – Что они могут сказать? Все ждут тебя.

– Сегодня, – прошептала Тильда.

– Что?! – вытаращил глаза брат.

Только сейчас он заметил, как много на лице сестры макияжа: алая помада, румяна, пудра и чёрные тени. Раньше она так не красилась. И причёска у неё была другая, без этих завитушек и ленточек. Тильда выглядела гораздо старше своих двадцати лет, и от этой мысли Принципу стало только хуже.

– Это произойдёт сегодня, – подтвердила Тильда.

– Ты нашла Осколок? – Принцип был искренне удивлён. Наконец-то его сестра сможет покинуть это проклятое место!

– Да. Именно! – закивала девушка, улыбаясь. – На днях я заходила в кабинет Мадам Жало и случайно подсмотрела. Правда, пришлось повозиться с тремя…

– Даже знать не хочу! – прошипел брат и резко отвернулся.

– …чайниками! – закончила фразу девушка и засмеялась. – Я подавала Жало дурман-чай. Не бойся за меня. Здесь не так уж и плохо. Тем более большинство моих клиентов очень падкие на наркотики. Они, как дети! Просто засыпают на моих коленях, рассказывая о своих невзгодах и страхах.

Принцип знал, что сестра врёт. Он видел, как девушка скрывает страшную тайну этой комнаты, как стыдится своего положения, но пытается улыбаться при нём. Ради сестры Принцип успокоился и не стал спорить.

Хоть они и были близнецами, однако отличались, как день и ночь. Принцип был скрытным, расчётливым и не знал жалости. Сестра же всегда была жизнерадостной и доброй, никогда не унывала и искренне верила в Совет масок. Только ей Принцип мог рассказать о своих страхах и мыслях, мог позволить себе раскрыться и вспомнить, что, помимо безжалостного убийцы, является и обычным двадцатилетним парнем. Только сестра помогала ему в трудные времена и поддерживала. От злобной матери он никогда подобного не ожидал.

– Значит, сегодня ты вернёшься домой? – улыбнулся Принцип и приобнял сестру.

– Да. Наконец-то! – прошептала Тильда. – Жди меня в переулке на улице Строительная после полуночи.

– Строительная, – повторил Принцип, мягко отстранившись.

– Да. Возле кирпичного завода, – уточнила сестра и чмокнула брата.

– Это не опасно? – спросил Принцип.

– Что ты говоришь, братишка? – засмеялась Тильда и погладила брата по щеке. – Конечно, опасно. Это же Ночь!

***

Крамар Крит сутулился, опираясь обеими руками на трость. В своей длинной накидке он напоминал большую поседевшую ворону. Испещрённое морщинами лицо было мрачнее обычного. Глаза опущены вниз, словно он стыдился посмотреть на могильные плиты перед собой.

Стоявший позади Верман Полумесяц в очередной раз взглянул на карманные часы. В другой руке он держал сангумную лампу, освещавшую ближайшие надгробия и кладбищенские статуи. Дальше, в темноте, скрывались агенты тайной жандармерии, отвечавшие за безопасность Крита. Хотя в них особой необходимости и не было. Крит и сам мог бы справиться с любой опасностью, а меч Полумесяца, висевший сейчас у него за спиной, хорошо послужил бы в защите наставника.

Полумесяцу, как и большинству иглоликих, не нравилось торчать посреди ночи на кладбище. Людям и другим полукровкам повезло – после смерти они лежат себе и спокойно гниют. А вот иглоликие, переступив порог смерти, обращались в кровожадных людоедов. Эта же участь ожидала Полумесяца, который старался не думать об этом. А как не думать о смерти, находясь на кладбище посреди ночи?

Пытаясь отвлечься от дурных мыслей, он стал размышлять о своём покровителе и учителе, о человеке, который изменил целую страну. Но какую цену ему пришлось заплатить? Всякой революции сопутствуют жертвы, всякое крупное изменение влечёт за собой страдания. Каким бы могущественным Крамар Крит не являлся, он был всего лишь человеком. Никто – ни мудрецы, ни цари – не могут исправить прошлого. Самая тяжелая часть платы за революцию находилась прямо перед уставшим стариком – две белые каменные плиты.

Вот что останется «после», в самом конце. Дата рождения, дата смерти и имя. Всего лишь воспоминание. История, которую скоро забудут. Горечь и скорбь. Если бы можно было всё вернуть назад, поступил бы он иначе? Если можно было спасти их, пожертвовав своей властью и положением, стал бы Крит действовать по-другому? А как же его месть и попытки спасти любимую женщину? Крит не мог ответить. Он не хотел врать самому себе, не хотел оправдывать себя. Слишком долго он размышлял об этом, прокручивая в голове давние события, пытаясь понять, где он ошибся.

С большими усилиями старик поднял взгляд и прочитал имена: «Феликс Марс» и «Вальма Марс».

– Может быть, хватит тратить время на скорбь? – нарушил тишину Полумесяц. – Куча времени прошло.

– Я прихожу сюда, чтобы напоминать себе о неудачах, – хриплым и немного резким голосом ответил Крит. – Это важно. Я должен сделать важные решения. Они определят будущее всей страны.

– Ты про Орден? – с нескрываемой неприязнью уточнил Полумесяц. – Зря ты поставил на девчонку. Если бы на роль главного преторианца ты назначил кого-нибудь, равного мне, или хотя бы человека, способного ровно держать меч, я бы и слова не сказал. Но… – иглоликий раздражённо дёрнул головой и плюнул себе под ноги. – Ты готовил меня к этому столько лет и в самый ответственный момент списал со счетов! И как это понимать?!

– Я учил тебя понимать суть вещей, – напомнил Крамар Крит. – Ставил перед тобой неудобные задачи и позволял искать решение самостоятельно. – Крит повернулся к иглоликому и всмотрелся в его глаза. – Обучение ещё не закончилось.

Полумесяц нахмурился, его охватила внезапная волна гнева.

– Не закончилось? – прошептал он, сощурив глаза.

Крит криво улыбнулся, резко поднял трость и шагнул к иглоликому. В мгновение ока иллюзия рассыпалась, обнажив преторианский клинок в его руках. Удар был предупреждающим. Полумесяц легко отскочил назад, выбросил в сторону лампу и обнажил своё оружие. Их мечи были похожими: длинные ровные клинки с рунами, горящие призрачно-зелёным огнём, с широкой гардой и двуручным эфесом. На клинке Крита виднелись мелкие зазубрины и трещины, оставшиеся со времён гражданской войны. Старик стоял, сгорбившись, низко держа меч. Лицо его исказилось от гнева и раздражения. Верман Полумесяц злился и не понимал, какова цель этого поединка. Возможно, наставник хотел избавиться от него или желал донести какую-то истину.

– Нападай, – прохрипел Крит.

Полумесяц метнулся вперёд, вознеся над собой меч. Клинки звякнули друг о друга, рассыпав искры. Полумесяц ударил слева, по ногам, и, сделав два выпада, отскочил вправо. Мгновением позже он вновь ринулся в атаку. Он прекрасно помнил приёмы наставника и в прошлых дуэлях частенько использовал тактику «атака-ретировка-атака». Крит был хромым и не мог за ним гоняться, хотя в реакции нисколько не уступал ученику.