Диас Аджи - Торговец счастьем

– Я тебе доверяю, – ответил Гидеон.

И этой фразы было достаточно, чтобы старина Клемет растаял.

– К обеду? – переспросил он тут же. – Будет сделано.

– Договорились.

– Мы будем допрашивать машину? – спросила Афина, когда они шли к выходу из переулка. Толпа журналистов к этому времени разрослась ещё больше.

Ответа она не расслышала из-за гвалта щёлкающих ламп фотоаппаратов и голосов столь ненавистных ей писак.

Ночка выдалась не шибко удачной. В очередной раз ему не удалось сделать фотографий Констанцы, которая с недавних пор стала звездой всех местных газет и главной подозреваемой в исчезновении своего старого и богатого мужа. Потом он проиграл на ставках паролётных гонок, устраиваемых в Вадмарпорте. У главного фаворита внезапно выгорел весь сангум. Наверняка подстава конкурентов. А после и поход в Маскарад не увенчался успехом. Ведьма снова принимала своего любовника.

Антарес Веррон криво усмехнулся, представив себе Миллигара, в очередной раз причитающего по поводу его личной жизни.

«Хватай быка за рога, а бабу за сиськи! Хватит уже подглядывать за ней!», – сказал в прошлый раз мудрейший миник детским голоском. Но Антарес продолжал сомневаться, считая, что у него нет никаких шансов против рыбоголова-следователя.

Гидеон Пакс – изгнанник своего народа, герой гражданской войны, а ныне один из немногочисленных честных жандармов столицы, сразу же не понравился молодому журналисту. Не потому, что он ходил в гости к субъекту его обожания, а просто одним лишь своим видом. Антарес не был завистливым человеком, просто иногда что-то внутри говорило ему не связываться с теми или иными личностями. Невидимый компас ненависти сам определял, кто Антаресу не нравится, и неважно какие у него заслуги и достоинства. Сложно было объяснить, просто иногда так случалось.

Антарес обладал очень большим количеством странных привычек, происхождение которых ему было неведомо. Например, он чувствовал людей, которых стоит сторониться, или места, в которых, как ему казалось, появляться опасно. Если подумать логически, что могло ему грозить в Аррасе, в городе, в котором он прожил чёрт знает сколько лет? А ещё ему иногда снились очень странные кошмары.

Итак, ночка выдалась так себе, и лишь под самое утро Антарес узнал об убийстве в Ночи. Там он и встретил столь обожаемую им ведьму и её столь неприятного напарника. Очередное появление Полуночного зверя, которого мечтали если не поймать, то хоть сфотографировать очень многие. Газеты даже объявили вознаграждение за настоящий снимок хищника. Не прошло и нескольких дней, как появились мошенники с липовыми фотографиями скоб, верраготов или людей, переодетых в шкуры зверей. Некоторые из издательств в погоне за сенсацией имели неосторожность даже пустить эту липу в тираж.

Антарес криво усмехнулся, вспомнив тот переполох трёхмесячной давности, когда одно из издательств объявило, что Полуночный зверь – это плод порочной любви человека и шестилапа. Церковь и местные общины борцов за чистоту вида тут же вспыхнули праведным гневом.

Антарес Веррон до такого не опустился бы никогда. Только факты, только настоящие снимки с мест преступлений. Возможно, за эту честность его и не любил редактор «Колокола».

– Нет. Нет. Нет. Нет. И ещё раз нет!

Затхлый воздух в кабинете Больдгарда Фунта был пропитан сигаретным дымом и едким запахом чего-то спиртного. Наверное, прошло целых сто лет, как окна этого мрачного, заваленного громадными железными шкафами помещения открывались в последний раз. Сам Больдгард, развалившийся за огромным письменным столом, пыхтел противогазом и пускал клубы дыма из респиратора при каждом слове. Главный редактор «Колокола», заключённый в громоздкий бочкообразный скафандр с торчащими из шлема трубками и мутными линзами, судя по характерному шипению, заливался хохотом.

– Одного «нет» было бы достаточно, – хмуро буркнул Антарес, теребя ремешок фотоаппарата, висевшего у него на груди.

– Нет! – повторил Больдгард и снова зашипел. – Макстор занимается Констанцой. Убийство в Строительной у Кьена. А ты… пфши-и-и-п…

– Я зря бегал всю ночь по городу? – спросил Антарес.

– Нет. Пфхш-с-с. Фотографии ещё на что-то сгодятся, – ответил риммер. – Дам пятьдесят марок.

– Сколько?! – возмутился Антарес и нервно поправил круглые очки. – В прошлый раз вы дали восемьдесят марок. А сегодня снимков в полтора раза больше. И кстати, в тот раз вы тоже не приняли мою статью! Это дискриминация!

– Пфхшх-с-сс… так иди, пожалуйся! – пропыхтел риммер. – Сынок, ты новичок в этом деле. Тебе не хватает сноровки. Быстроты. Знаешь, почему статьи Макстора, Кьена и прочих выйдут в завтрашнем номере «Колокола»? М? Потому что они первыми собрали материал, напечатали статью и не жалуются, что не спали ночью.

– Они иногда перевирают, – ответил Антарес.

– И что? Да кому нужна правда? – усмехнулся Больдгард Фунт. – Всем хочется интриги, громких заявлений, сенсации! Читатель должен взахлёб читать нас! А правда, неправда – суть не в этом. Ты же не историческую хронику пишешь! А газету! Не жалуйся.

– Значит, врать, как другие? – уточнил молодой человек.

– Да! Люди жертвуют своим душевным здоровьем ради этой работы, – ответил Больдгард. – Ты тоже неплох, но материал сырой, фактов ярких мало, нет перчинки. Такое ощущение, как будто это какой-то доклад. Может, это дело вообще не твоё?

Антарес поджал губы и задумался. Он уже несколько месяцев ходил нештатным репортёром и ни разу его статьи не попали на газетные полосы. Казалось, что редактор издевается над ним, лишь изредка выплачивая гонорар за фотографии. Сменивший достаточное количество рабочих мест, Антарес знал, на что идёт. Ещё с самого начала он был в курсе сложностей новой профессии. С недавних пор Антарес видел своё призвание только в журналистике. Если его не возьмут в штат «Колокола», то он обратится к другому издательству. Это точно! Плевать, сколько ждать и сколько будет бессонных ночей, главное – добиться своего!

– Нет! – твёрдо сказал парень, задрав голову. – Вы меня испытываете. Вы мудрый и опытный редактор. Вы профессионал, и я ценю ваши уроки. Я буду бегать по городу столько, сколько надо! Я хочу в штат.

– Пфш-с-с… смело. Мне нравится! – признался риммер. – Пши-с-с-с… хорошо, девяносто марок… за правильную оценку моих лучших качеств.

«За подхалимство», – поправил про себя Антарес.