Сергей Бесф - Чудовище Ихтео. Фэнтези, триллер

Ожидание новой невероятной сенсации сделалось утомительным, поскольку Гарник никуда не торопился.

– Да вы сами подумайте, откуда ему взяться, змею этому… Таких больших змеев в природе не бывает… – Гарник говорил медленно, поясняя свои мысли последовательными рассуждениями. Он явно наслаждался производимым на Бони эффектом.

Эйден и Коман тихонько хихикали.

Бони с укором на них посмотрел, а ответил Гарнику на этот раз со строгой научной авторитетностью в голосе:

– Да, действительно. О происхождении змея-гиганта пока мало что известно. Правильнее было бы сказать, что ничего не известно. Его появление в бухте Ихтео стало невероятной научной сенсацией и застало всех нас врасплох. Никто не знает, как совладать с таким огромным агрессивным существом, как обезопасить людей, как предотвратить его возможное повторное вторжение. Требуются невероятные усилия всех ученых – теоретиков, практиков, специализирующихся в изучении современного животного мира.

Гарник нахмурил лоб и провел рукой по голове, приглаживая торчащие в разные стороны рыжеватые волосы. Тихо, но так, чтобы его обязательно услышали, он с акцентом заговорщика сказал:

– Ничего не требуется, не надо прилагать никаких усилий, потому что змея в бухте не было… Его, вообще, не существует. Я точно знаю. Вы посмотрите видео про змея. Очертания у него нечеткие, размытые. Да и слишком большой он… Я читал и знаю, что морские змеи большими не вырастают.

Коман на этот раз не сдержался:

– Как это не бывает, когда я сам его видел. Да что там я, сотни людей видели. Не надо говорить глупости.

– В том-то и дело, что змея все видели, но руками то его никто не трогал. Я уверен, змея не было, – таким же тихим голосом, но теперь уже по той причине, что ему не верят, возразил Гарник.

И в самом этом возражении, в самом его тоне, прозвучала такая уверенность в своей правоте, что Бони решил сразу не отвергать эту незрелую детскую мысль, а досконально все для себя выяснить и проверить.

– Я согласен с тобой, – ответил Бони Гарнику, неожиданно поддержав мальчугана, – я согласен, что змея никто руками не трогал, что очертания чудовища на всех снимках, действительно, какие-то нечеткие. Но, если взять и очень смело предположить, что змей – это мираж, обман зрения, то как тогда быть с разрушениями и пострадавшими людьми? Иллюзия, какая-бы невероятная она ни была, не способна совершить ничего подобного. С этим, я надеюсь, ты спорить не станешь?

Гарник будто ожидал подобного утверждения от Бони.

– Вот! В том-то и дело! – воскликнул Гарник, – разрушал набережную вовсе не змей.

– А кто тогда, если не змей? – почти синхронно спросили Коман и Бони.

Гарник продолжал торжествовать.

– В тот вечер и последующие дни все взрослые были заняты только змеем. Никаких других версий ни у кого и не возникло. Никто даже в сводки погоды не заглядывал. А ведь я об этом читал, в тот самый вечер в районе Анагории был зафиксирован необычно сильный ветер, и произошло несколько подземных толчков.

Бони переглянулся с Команом.

– Ты предполагаешь, что землетрясение могло спровоцировать потоки воды с гор? – спросил Бони, пораженный не столько проницательностью Гарника, сколько тем обстоятельством, что к нему самому до сих пор не приходила подобная мысль.

Гарник со значением посмотрел на Бони и поучительным, как у взрослого тоном, ответил:

– Я не предполагаю, а точно знаю, что так все и было. Землетрясение повредило берега нашего высокогорного озера, и оттуда на набережную хлынула вода.

В разговоре наступила пауза. Напевая про себя известную популярную мелодию, Бони анализировал новую для себя информацию.

Гарнику стало скучно. Он слез со стула и уперев руки в бока, сказал:

– Я пойду. Сейчас кататься на велике самое время – народу-то нет. Все уехали. Улицы свободные. Красота!

– А как ты думаешь, Гарник, когда народ в Анагорию вернется? – спросила Эйден, ожидая от необыкновенно проницательного соседского мальчугана особых рассуждений на этот счет.

– Скоро опять понаедут, – не без сожаления ответил Гарник, – страх быстро пройдет. А если поймут, что змея не было, тогда еще раньше вернутся.

Когда Гарник ушел, Бони некоторое время смотрел в одну точку.

– Пожалуй, я тоже пойду. Отдохну с дороги… Конечно, это невероятно, с научной точки зрения просто дико. Слишком смелое предположение, которое ни под какие правила не подпадает. Просто бред какой-то. Нет, этого не может быть… – бормотал про себя Бони, покидая гостеприимную столовую Эйден.

Когда дверь за ученым закрылась, на улице зазвенел громкий переливчатый колокольчик. Из окна гостиницы было хорошо видно, как к воротам гостиницы подъехал довольно странного вида велосипедист.

– Эйден, тебе на постояльцев сегодня везет, – попробовал пошутить Коман.

Эйден буквально уставилась на велосипедиста.

Несмотря на жару, одет он был в кожаный, облегающий высокое плотное тело, костюм.

На шее велосипедиста висела массивная золотая цепь с большими янтарными вставками в виде трезубцев. На его голову была нахлобучена модная морская фуражка с искрящейся на солнце кокардой в виде морского краба.

Прислонив велосипед к забору гостиницы, он отошел ближе к середине улицы и приветственно махнул рукой Эйден, которая продолжала с удивлением разглядывать его из окна.

Лицо незнакомца, с густой окладистой бородой, своим строгим суровым выражением походило на лицо полярника из школьного учебника Эйден.

– Здравствуйте. Я ваш новый почтальон. Привез ценное письмо вашему морскому пришельцу. Скажите ему, пожалуйста, чтобы он вышел и расписался в получении, – велосипедист крикнул осиплым голосом, как будто у него пересохло в горле.

– Разве такие почтальоны бывают? И откуда он знает, что Юнг здесь? – спросила Эйден Комана, который смотрел на почтальона, как на инопланетянина.

Юнг уже бежал по лестнице вниз. Через минуту другую он вернулся с объемным желтым конвертом, оклеенным многочисленными марками.

– Мне письмо прислали, – перехваченным волнением голосом выговорил Юнг.

Морской разорвал конверт и вынул оттуда содержимое: красного цвета паспорт, цветастую банковскую карту и довольно объемное письмо, отпечатанное на нескольких листах мелким убористым шрифтом.

Коман выхватил паспорт из рук Юнга и бегло просмотрел его содержание.

– Так… Ты – Юнг Ч.. Вот и фотография твоя. Фамилия у тебя, брат, странная, состоит из единственной буквы и точки.

Юнг в ответ неопределенно пожал плечами.

Глаза у него беспокойно забегали, как будто его уличили во лжи. В носу совершенно не к месту зачесалось, и он самым неприличным образом чихнул.

Коману же явно доставлял удовольствие процесс уличения Юнга во лжи.